Таких не берут в космонавты. Часть 2 (СИ) - Федин Андрей - Страница 48

Не меньше часа Лукина перебирала свои немногочисленные наряды. Выбирала, в каком из них завтра поразит сердце Генки Тюляева.

— Так уж и поразю… поражу ему сердце? — переспросила Иришка.

Она вертелась у зеркала в зелёном платье (Лукина надела его уже в третий раз за час).

— Такова твоя задача, сестрёнка, — сказал я. — А справишься ли ты с ней — это зависит от тебя. И от того, как точно ты выполнишь всё то, чему я тебя научил. Охмурение мужчин — не олимпийский вид спорта и не точная наука, как математика. Но в этом деле тоже помогают тренировки. Помни, что все нормальные мужчины — эгоисты. А самый лучший собеседник — это тот, кто внимательно слушает и эмоционально реагирует на чужие рассказы. Правильно заданный вопрос в беседе с мужчиной сработает лучше, чем длинные лекции на любые, пусть даже самые интересные для твоего собеседника, темы…

Я сидел на кровати, забросив ногу на ногу. Нудным голосом читал нотации.

Иришкино отражение смотрело на меня из зеркала, кивало.

— Иногда мне кажется, братик, что ты старый зануда, — сказала Лукина, когда я замолчал.

— Я опытный зануда. Слушайся меня, сестрёнка. И всё у тебя будет хорошо.

Спать мы улеглись уже после полуночи.

Я слышал, как ворочалась за шкафом Иришка.

«Эмма, найди мне информацию о бывших полицаях из деревни Константиновка, задержанных в городе Кировозаводск».

«Господин Шульц, по вашему запросу найдено двенадцать статей…»

«Статья из газеты „Комсомольская правда“ среди них есть?»

«Господин Шульц, статья найдена. Название статьи: „Мы не забудем!“ Деревня Константиновка и город Кировозаводск упоминаются в ней…»

«Прекрасно, Эмма. Ты меня порадовала. В каком номере и за какой год она была опубликована?»

«Господин Шульц, эта статья была напечатана в газете „Комсомольская правда“ от пятнадцатого сентября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года».

«Великолепно. Я люблю тебя, Эмма. Прочти мне эту статью, пожалуйста».

«Шестого сентября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, — произнесла моя виртуальная помощница, — на закрытом заседании военного трибунала войск МВД города Кировозаводск спустя двадцать один год после окончания Великой Отечественной войны вынесен приговор семерым военным преступникам, обвинённым в пособничестве фашистам и в преступлениях против советского народа. Уроженцы деревни Константиновка Губкинского района Белгородской области…»

Я прослушал статью до конца, хотя под конец уже задремал.

Отметил для себя главное. Теперь задержанных в Кировозаводске полицаев было семеро: к шестерым осужденным и в прошлый раз военным преступникам добавился гражданин Дмитрий Фомич Попов. Мою фамилию в статье, посвящённой военному трибуналу, не упомянули.

Лёша и Надя зашли за нами почти за час до оговоренного вчера времени. Будто торопились на важную встречу или ужасно соскучились по сосискам, которые подвали в кафе «Юность». Иришка обрадовалась приходу одноклассников. Она стремительно запрыгнула в выбранное вчера жёлтое платье, набросила на плечи красную кофту. Нацепила мамины стеклянные бусы.

Я решительно обвинил Лукину в фальстарте, скомандовал отбой. Усадил благоухающих парфюмами Черепанова и Степанову под окном около письменного стола (там, где они слушали мой пересказ романа «Звёздные короли»). Напомнил своей сестре, что приходить на встречу заранее — не наш стиль. Полчаса я развлекал нарядных старшеклассников рассказами о Москве.

Зал «Юности» сегодня не был заполнен. Но я увидел в нём множество знакомых лиц: насчитал в кафе полтора десятка старшеклассников из сорок восьмой школы. Пожал на ходу протянутые в знак приветствия руки парней — отметил, что гости «Юности» рассматривали не только меня, но и мою сестру (которая сегодня вновь сменила скромные косички на роскошную львиную гриву). Гену Тюляева мы встретили уже в кафе. Как я и ожидал. Занудного советчика у Геннадия не оказалось. Поэтому Тюляев явился в кафе на полчаса раньше нас. Он занял стол (тот самый, где Генка сидел вместе с нами в прошлый раз), раздобыл стулья. За что заслужил заранее заготовленную похвалу от моей двоюродной сестры.

Места за столом мы заняли те же, что и в прошлый раз. Вот только теперь между Иришкой и Тюляевым не стоял пустой стул. Генка подозвал официантку. Длинноносая женщина с усталым взглядом принесла нам листы с меню. Она не оставила их на нашем столе без присмотра — сразу поинтересовалась: «Что заказывать будете?» Я удостоверился, что сосиски в сегодняшнем меню присутствовали — потребовал себе сразу три порции (не усомнился, что мой молодой организм осилит подобную нагрузку). Мой пример сподвиг на героизм и других: по две порции сосисок с зелёным горошком взяли себе Лёша, Надя и Генка. Только Иришка без особого энтузиазма попросила одну — вспомнила мой совет.

Помимо сосисок мы заказали салаты и лимонад. Всё это официантка поставила на наш стол оперативно, в лучших традициях бистро. Сосиски в этот раз были ещё теплыми — мой желудок поприветствовал их радостным стоном. Я снова отметил, что сегодня в кафе ещё оставались свободные места. Словно в это воскресенье многие школьники предпочли отдых дома. Я взглянул на соседние столы — убедился, что моя сестра не осталась без мужского внимания: с неё не спускала глаз троица парней из десятого «А» класса нашей школы. Иришка в их сторону не смотрела (пока Лукина не забыла мои наставления). А вот Тюляев заметил конкурентов — грозно зыркнул в сторону десятиклассников, недовольно скривил усы.

Я начал разговор с обмена впечатлениями о вчерашней репетиции. Генка похвалил моё пение (Лёшу Черепанова в своей похвале он не упомянул). Тюляев тоже отметил концертный номер балалаечников. Удивился тому, что моё выступление «приткнули» в самый конец концерта. Черепанов тут же разъяснил ему причину такого решения организаторов: пересказал Генке наш вчерашний разговор с Леной Зосимовой. Тюляев пожал плечами, сказал, что «Ленке виднее». Сообщил, что Клубничкину вчера расстроил «этот момент». Сказал: Света заявила, что я нарочно подговорил комсорга школы передвинуть мои песни ближе к началу спектакля. Чтобы зрители сравнили моё выступление с игрой актёров школьного театра.

Логику в словах Клубничкиной я не заметил, о чём сообщил Генке.

Толкнул под столом Иришку, чтобы она в очередной раз не обозвала Свету дурой.

Тюляев развёл руками.

— Не обращай внимания, Василий, — сказал Генка. — Это она от зависти злится. Привыкла быть в центре внимания. Считает, что ты занял её место. Сначала я думал, что она в тебя влюбилась. Потом сообразил, что Светка на самом деле любит только себя. Вы бы видели, как её разозлила та статья в «Комсомольской правде». Не поверишь, Пиняев, но вчера она говорила: это ты поджёг в январе школьный склад. Чтобы потом на глазах у всей школы показать себя героем.

Иришка покачала головой. Но промолчала: почувствовала мой пинок под столом.

Мысли моей сестры озвучила Надя:

— Клубничкина с ума сошла?

— Это уже слишком, — поддакнул Черепанов.

Генка пожал плечами.

— Интересно, что она скажет, когда узнает об этой банде деревенских полицаев, — сказал он. — Тоже, небось, заявит: ты, Василий, ещё в сорок первом заставил их предать Родину.

Тюляев нанизал сосиску на зубцы вилки.

— О какой банде? — спросила Иришка.

Она чуть склонила на бок голову — волосы в её гриве сверкнули в свете ламп.

Тюляев прожевал сосиску, с удивлением посмотрел на Иришку.

Поинтересовался:

— Вася вам не рассказывал?

Тюляев взглянул на меня — я покачал головой.

Геннадий снова повернулся к моей сестре и заявил:

— Василий вычислил банду бывших немецких полицаев, которые жили у нас в городе. В пятницу он принёс моему отцу целый список предателей Родины. Даже показал парочку портретов. Прошлой ночью и вчера днём этих преступников арестовали. Батя сказал, что взяли семерых. Всех, кого Василий указал в своём списке.