Курсант: Назад в СССР 14 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 8

Я стоял, босой, с полотенцем в руках, которым забыл даже прикрыться, а в голове стучало: «Откуда я тебя знаю? Кто ты?»

И тут я вспомнил её…

Это была Лиза. Елизавета Грунская. Глаза — живые, дерзкие, и что-то в них было… зрелое не по годам. В руках — бокал с вином. На столе открытая бутылка.

— Андрей Григорьевич, — проговорила она, и голос её был будто из другого времени. — Не скучно вам париться в одиночестве?

Я не ответил сразу. Стоял, глядя на неё, как на привидение. Ведь я её прекрасно знал. Не по паспорту и не по рассказам. Я знал её из другой жизни. В девяностых её звали Груней. Мамка, хозяйка борделя в моем родном городе, попав туда еще в девяностые уже бывалой проституткой. Но за непробиваемым образом развязной и разбитной шалавы и уличными ухватками тогда скрывалась женщина с крепкими мозгами и нервами. Она помогала мне. Сливала данные на бандитов, торговцев наркотой, докладывала о всех сомнительных клиентах борделя, у кого нелады с законом. Была со мной на связи, как агент. Работала тонко, ни одного прокола, будто мстила криминальному миру за свою сломанную жизнь. А потом…

Потом бандосы её вычислили. И убили в начале нулевых, когда в городе ещё были группировки. Просто однажды её выловили из реки: в пальто, без обуви, горло перерезано.

Я узнал, кто это сделал, и нашёл ублюдков. Одного пристрелил лично при задержании, двоих засадил. Но Груню, конечно, это не вернуло.

И вот теперь она сидит передо мной. Живая, молодая, совсем не увядшая. На самом краю судьбы, с которого она однажды свернула не туда.

— Лиза… — выдохнул я.

— Вы меня знаете? — девушка сначала удивилась, а потом заулыбалась. — А, ну да… Меня все знают.

— Что ты тут делаешь? — задал я вопрос, который так и рвался с губ, хотя и не имел смысла.

Понятно было, что она ответит. И Лиза игриво промурлыкала, склонив голову набок:

— Отдыхаю.

— Так, а другого места отдыха не нашлось? — изобразил я недовольство, настраиваясь всё-таки изображать, будто впервый раз ее вижу.

— Простите… Вам разве не приятно общество такой симпатичной дамы?

— Я здесь не за этим, — в этот раз проговорил я более мягко, чтобы совсем не отпугнуть.

— Жаль… Но я выполняю просьбу хороших людей. Сказали, вы серьёзный человек. Майор из Москвы. Заслуживаете культурного сопровождения, так сказать. Вот я и пришла. Я должна показать наше гостеприимство.

Она завела волосы за ухо и посмотрела на меня искоса.

— Гостеприимство? — прищурился я, уже обмотавшись полотенцем и усевшись на лавку напротив, между нами был только стол.

— Не бойся, — она рассмеялась, перейдя на «ты», — я не кусаюсь. Пока. Хотя… если ты будешь милым и попросишь — могу укусить. Хи-хи…

— Кто тебя прислал? — спросил я прямо.

— Ой, да какая разница? — Лиза встала, показывая соблазнительное бедро. Простыня чуть дрогнула и соскользнула с ноги. — Сама пришла… А ты расследовать что-то приехал, да? Говорят, что-то важное, говорят, ты знаменитый сыщик. Ой, мамочки, как интересно… Расскажешь?

На слове «знаменитый» она сделала особое ударение, будто я был как минимум звездой мировой эстрады. Обойдя стол, девушка подошла ближе. Тепло её тела чувствовалось на этом коротком расстоянии.

— Служебная тайна, — улыбнулся я.

Она наклонилась и вдруг спросила с некоторой грустью:

— Я знаю, ты не простой, это сразу видно. Умный. Видящий. Вот и посмотри на меня. Видишь, кем я могу стать? Видишь, куда меня тянут? Ну…

Я даже вздрогнул — почему она спросила у меня это? Будто Груня почувствовала нашу связь из будущего. Я смотрел ей в глаза: всё тот же взгляд, только ещё без прожитых лет, без боли, без пелены той усталости, что ляжет потом печатью на ее лице, забирая остатки молодости и красоты. Она — ещё не падшая. Её ещё можно спасти. Наверное.

— Не с того жизнь начинаешь, дорогая, — тихо сказал я. — Сверни, пока не поздно. Пока ты ещё не стала той, кем… однажды можешь стать.

— А если уже стала? — прошептала она, уселась рядом, игриво обвив мою шею руками, и попыталась поцеловать.

Я мягко отстранил ее, показывая, что у нас всего лишь беседа, пусть и по душам.

— Нет. Поверь мне, я бы почувствовал. В людях я немного разбираюсь.

В банной комнате повисла на миг тишина. Лишь тикали настенные деревянные часы да чайник с травами посапывал на краю стола.

Она сидела, закутавшись в простыню, босая, опустив плечи, будто не пряталась — а, напротив, ждала, когда я заговорю. Волосы её блестели от пара, спина по привычке чуть кокетливо выгнута, но не напряжена.

— Не все так просто, Андрей Григорьевич, — проговорила всё-таки собеседница, и теперь напускная её игривость уже улетучилась.

Я знал про ее проблемы. Знал, почему так все с ней обернулось.

— А у тебя с отцом, значит, не ладилось? — спросил я негромко, будто в никуда.

Лиза подняла на меня глаза. В них что-то дрогнуло — обида, смешанная со скрытой злостью на родителей.

— Ты откуда знаешь? — голос её чуть дёрнулся, но не сорвался.

— Бывает, угадываю, — пожал я плечами. — А иногда просто знаю — я много знаю. Работа такая. Ну так что, расскажешь?

Она отвернулась, глядя в стену, на медвежью шкуру, прибитую к брёвнам.

— Он… бил. Не всегда. Но так, что не забыть. А мама… — она сглотнула. — Мама делала вид, что ничего не происходит. Боялась, что он её тоже начнёт. Я уходила из дома ночами. Потом — на недели. А потом и вовсе не вернулась. И знаешь… никто не искал.

Она замолчала. Я налил ей в глиняную кружку тёплого чаю, подал.

— Спасибо… — сказала она тихо, не глядя.

— Сначала ты искала, где теплее. Потом — где проще. А потом оказалось, что назад не вернуться, да?

Она кивнула. Слёзы стояли в глазах, но Лиза не плакала. Только губы чуть дрожали, как у ребёнка, потерявшегося на вокзале.

— А сейчас? — спросил я. — Чего ты хочешь сейчас, Лиза?

Она впервые посмотрела прямо, в упор. Я теперь не был её клиентом, но кем я для неё был? Сочтёт другом — или только случайной «жилеткой»?

Я слушал.

— Устала, — выдохнула она. — Я не шлюха, понимаешь? Я просто… Я с ними потому, что думаю: может, кто заметит, может, вытащит… А никто не тянет. Только берут. И платят. Как за вещь.

И тут уже не сдержалась. Закрыла лицо ладонями, зарыдала. Беззвучно, только вздрагивали острые плечи.

Я сел ближе, не касаясь, но рядом. Тихо, почти шепотом, сказал:

— Лиза, уезжай отсюда. Здесь тебе жизни не будет. Поступай в техникум, на заочное. Устройся на работу. Есть заводы, фабрики — дают общежитие. Ничего, обживёшься. Найдёшь парня, заведешь семью, ребёнка родишь. Всё у тебя будет.

— У меня?.. — она вскинула голову. — С чего ты взял?

Я усмехнулся, подбирая слова:

— Ну-у… у меня просто чуйка. Сильная. Ты же сама сказала, я знаменитый сыщик.

Я провоцировал её — буквально толкал на то, чтобы она мне поверила. А для неё это было сложнее всего — и одновременно так просто.

— Ты так говоришь, будто знаешь, как всё будет… — помотала головой Лиза.

— А ты будто не подозреваешь? — прищурился я. — Куда может привести такая дорожка.

— А что? Я хуже других? Я, может, тоже красиво жить хочу, — с некоторым вызовом проговорила она, выгнув спину, отчего простынка спала, обнажая налитую грудь. Но она ничуть не смутилась и совсем не торопилась поправлять этот покров, а поглядывала на меня, всем видом говоря, мол, посмотри, какая я.

— Это всё так, да только пока ты молодая… А потом?

Она задержала на мне взгляд, нахмурилась.

— А ты… Кто ты, Андрей Григорьевич? Ты же не просто милиционер, да?

Я усмехнулся.

— А кто у нас сейчас просто милиционер? В наше-то время. Так что обещай подумать над моими словами, договорились?

Она кивнула, медленно, понимающе. Тихо сказала:

— Спасибо. За всё. За чай… и за правду.

— Уезжай, пока не поздно.

И в этот момент я увидел её совсем другой. Какой она могла быть. Какой она уже была когда-то — и как могла бы стать снова. Только бы повернула. А я… я знал, что должен что-то сделать, чтобы на этот раз она выжила.