Курсант: Назад в СССР 14 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 34

— Даур Вахтангович, — остановил я, — у нас времени немного. Лучше сразу по сути.

— Совершенно верно, — подхватил Фадеев, доставая папку с бумагами. — Вопросы касаются маршрутов отгрузки тканей и другой продукции. Несовпадения по накладным, нестыковки по датам. Нас интересует, что реально выходит с фабрики, и куда это на самом деле едет.

Фадеев говорил чётко, деловито, глядя прямо в глаза. И в голосе его читалось: он не просто проверяет — он уже знает. И Шамба это почувствовал.

— Это хорошо, что вы проверяете, — ответил Шамба, в этот раз ничуть не смутившись, но с некоторой долей иронии в голосе. — Контроль — прежде всего! Сейчас всё покажу… сейчас… Ниночка! Зайди, дорогая!

Цок, цок, цок.

И в кабинете возникла секретарша. Слишком фигуристая и молодая, чтобы быть умной.

— Скажи Еременко и Ткачеву, пусть принесут все документы и отчетность из своего отдела. И сделай товарищам чай, хоть они и отказываются. Они такого чая еще не пробовали.

— Хорошо, Даур Вахтангович, — привычно кивнула секретарша с кукольной улыбкой и уцокала из кабинета выполнять поручение.

Минут через пятнадцать на столе уже лежали подшивки с документами — пухлые, в потёртых папках, прошитые грубой ниткой.

— Всё оформлено, всё как положено, — суетился Шамба, потирая руки. — Квитанции, маршрутные ведомости, акты выбраковки, счета-фактуры, накладные. Вот, пожалуйста, товарищи, проверяйте.

Я листал бумаги, ритмично, как карточную колоду. И вдруг — знакомые названия: Алма-Ата, Ташкент, Куляб, Нукус. Отгрузки шли в республики, где и своих текстильных фабрик хватало с лихвой. Но меня зацепила не география — маршруты были странные. Грузы шли не напрямую, а через Чарджоу, Кызылорду, какие-то промежуточные склады.

— Это почему у вас, скажем, в Узбекистан отгрузка — через Киргизию? — спросил я, не поднимая глаз.

БХССник скосил на меня взгляд — думал, я только для прикрытия папки листаю, не ожидал помощи. Ну а мы, сидя в Грузии, тоже поднаторели.

Шамба пожал плечами.

— Вагоны централизованно распределяют. Минтекстиль, базы снабжения, железная дорога. Мы не выбираем, нам дают накладную — мы грузим.

— А получатели кто? — уточнил Фадеев, не отрывая взгляда от бумаги.

— Комбинаты, кое-где кооперативы… при цехах. Вот, смотрите — сверки, счета, доверенности.

Я посмотрел на него. Он улыбался, но губы были напряжены. А глаза — скользнули в сторону.

Фадеев же вовсю рылся в папке, на которую поначалу никто не обратил внимания.

— Интересно, интересно, — кольнул он взглядом директора и потряс листочками. — Вот документы… Вроде, все в порядке, только две организации, на которые шли объёмы, уже числятся как ликвидированные. По справочнику — с прошлого года. А печати странные стоят.

Я пригляделся, и действительно: печати выцветшие, местами размытые, словно кто-то прикладывал их второпях или поверх копии. Стало ясно: часть этих бумаг — ширма. Прикрытие.

Я перевёл взгляд на Шамбу. Он спокойно смотрел в окно, руки сцеплены за спиной. Лицо невозмутимое, улыбка натянута, как у швейцара. Видно было, что человек он опытный. Прекрасно знал, что мы всё поняли. Но не делал ни шага в сторону — играл до конца роль лояльного директора, которому «спустили сверху», и он «только исполняет».

— Вот что, товарищ Шамба, — заявил Фадеев. — Мы это все изымаем для проведения ревизии.

— А как же фабрика без бумаг? — развел он руками.

— Ничего, — заверил старлей. — Выживете.

— Позовите понятых, будем изымать с описью, — сказал я директору.

Когда он отлучился за понятыми с одним из снабженцев, я вышел в коридор и кивнул Орлову. Мы отошли в сторонку, в закуток.

— Ну что скажешь, коллега? — спросил я, а про себя отметил, что за всё то время, что мы были на фабрике, напарник особого рвения не проявил.

— Я вот, знаешь ли, доверюсь твоей чуйке, Григорич, — пожал плечами КГБ-шник. — Не силен я в бухгалтерии.

— Тут и ежу понятно, — задумчиво проговорил я. — Что все липа. Не верю я в такие маршруты.Ткани — это прикрытие. Там идут другие грузы. Или с самого начала, или вагоны перегружают по пути. А конечный адресат — не тот, что в накладной.

— Грузы уходят в Среднюю Азию? — уточнил Орлов.

— Туда. Через Киргизию, Туркмению. А дальше — уже не наша юрисдикция. Через Кушку груз может уйти в Афганистан, Иран или Пакистан. И назад уже ничего не вернётся.

— И зачем там ткани? — усмехнулся Орлов. — У них хлопка — как у нас грязи весной.

— Вот именно, — я посмотрел на него со значением. — Им не ткани нужны. Там идёт что-то другое. Грузы могут быть любого рода — от медикаментов до комплектующих, даже оружейного металла. Всё зависит от того, как оформили бумаги.

Орлов кивнул, прикурил. Пауза затянулась. Мы оба смотрели в стену, как будто она могла нам что-то подсказать.

— Значит, фабрика — прикрытие, — проговорил он вполголоса.

— Да, — подтвердил я. — Теперь бы только понять, что именно они прикрывают.

— Ума не приложу, что там может быть… — Орлов пожал плечами, но я уже понял, что он лукавит.

Я уловил в его взгляде нечто большее, чем недоумение. Не так он удивился моим предположениям, как можно было бы ждать.

— Слушай, Гордеич, — я прищурился, — Давай начистоту… Без дураков. Ты не смотри что я молодой, не первый год работаю…

КГБшник напрягся.

— Андрюха, ты чего? — усмехнулся Орлов, слегка приподняв бровь. — Я же с тобой. Мы ж в одной лодке. Или ты мне не доверяешь?

— Вижу, что со мной, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — Но и вижу, что не всё говоришь. Только не обижайся, Гордеич… но скажи мне честно, с какой стати Комитет интересуется этим делом? Не поверю, что у вас там взялись за маргинальных потеряшек. Это не профиль КГБ, такие дела мимо вас проходят.

Орлов усмехнулся одним только уголком губ, но пока что промолчал. Так что я спокойно договорил:

— Так что давай уже по-человечески. Если мы действительно идём вместе — скажи, что знаешь.

Потом сделал шаг ближе и добавил:

— Я тебе не мешаю, наоборот. Помочь хочу. Но чтобы помогать — нужно понимать, в чём мы варимся. Кто это всё крутит. Только тогда можно будет просчитать, куда идти дальше. А если мы оба. как слепые котята, или вообще в разные стороны бежим, то далеко не продвинемся.

Орлов чуть опустил взгляд в пол, но я знал, что мои слова попали в цель. Он какое-то время молчал. Потом, чиркнув спичкой, прикурил. И, наконец, проговорил:

— То, что я сейчас тебе скажу, Андрей Григорьевич, — под грифом. Государственная тайна. Черненко Алексей Владимирович дал добро, сказал, тебе можно доверять. В 1956 году, через год после образования Организации Варшавского договора, в нашем городе, в окрестностях, был развёрнут один из закрытых объектов под кодовым обозначением «Объект Пирит». Он действовал под эгидой специального НИИ Министерства обороны, работающего с химическими и биологическими компонентами для боевого применения. На берегу Чёрного озера, в старой каменоломне, оборудовали подземный узел — скрытый, защищённый, полностью автономный. Проект назывался «Гранит». Его задача — создание вещества, усиливающего боевые качества человека на короткий срок.

— Оп-па… Что за вещество? — спросил я.

— ПС-63. Расшифровывается: «Периферийный стимулятор, формула 63». В узком кругу его называли «Шаг». Препарат разрабатывался на базе модифицированных катехоламинов с добавлением стабилизированных нейропептидов, если это тебе о чём-то говорит. Вводился внутримышечно бойцам.

Выдавал Орлов все это по профессорски грамотно, будто сам разрабатывал этот «Шаг».

— И как? Какое его было воздействие на организм? — спросил я.

— Через 10–12 минут — резкий подъём энергии и полный боевой ресурс. Отказ от сна, снижение болевой чувствительности, повышение двигательной и когнитивной активности, а эмоции, наоборот, притупляются. Человек мог идти без отдыха, реагировал моментально, уставал как будто «внутри», но не снаружи. Этакая боевая машина.