Отец-одиночка (СИ) - Корнеев Андрей - Страница 33

Глава 17

Час ХА

В 1991 году начались крайне странные события, что удивляли не только всю страну, но и весь мир. С 18 по 21 августа выступили клоуны, что назвали себя ГКЧП и дескать они против распада СССР. Отдали странный приказ рижскому ОМОНу навести порядок в стране и через пару дней самоустранились. Вот только так было в моей версии истории, когда рядом не было партизанского отряда из идейных комсомольцев. Причем имеющих отличную подготовку и вооружение. Да именно современного оружия у нас пока еще было мало. Зато в псковских лесах были целые «склады» вооружений со времен ВОВ, которые мы постепенно находили, оружие ремонтировали, пополняли боеприпасы. Причем основной причиной поиска было нахождение и достойное захоронение бойцов РККА, а уж оружие само находилось на местах боев. Иногда даже зенитные пушки и бронетехника. Впрочем обо все по порядку.

13 января на митинг в Риге выходят нацисты «Народного фронта», которые поддерживают нацистов в Литве, что проводят террористические акты против гражданского населения и вооруженных сил СССР. Именно в этот момент я впервые за все время управления областью вызываю свою служебную «Чайку» и еду в штаб управления 76 дивизией ВДВ.

«Чайка» на которых в те годы ездили первые секретари обкомов партии…

Учитывая, что высшее руководство в стране принадлежит КПСС и партия превыше всего, выше армии, милиции, да вообще всего. Меня пропускают. Требую собрать экстренное совещание штаба дивизии*.

Штаба дивизии* — как автор не хочу очернять чье-то имя или фамилию. Абсолютно любой может набрать в интернете, кто командовал дивизией в те годы и даже я. Но были смутные времена, руководство могло растеряться, потому все имена будут вымышленные, как и дальнейшие события по изменению истории, ибо это фантастика.

— Товарищи я требую исполнять свою присягу и защищать нашу советскую Родину, потому дивизия обязана быть поднята по тревоге и помочь мне в наведении порядка в мятежных регионах: литовской, латвийской и эстонской ССР. Враг не пройдет, победа будет за нами!

— Простите Сергей Владимирович, но есть генеральный секретарь, министр обороны наконец, мы подобные приказы не получали. — Возразил мне генерал-майор Шевельков, командующей дивизией.

— Вы забываетесь генерал! Есть присяга и если какой-то там генеральный секретарь или министр обороны, идет против присяги и конституции СССР, вы обязаны выполнять присягу и приказы руководства правительства СССР, тех кто еще сохраняют верность нашей Родине.

— Это какой-то бред. Вы больны Сергей Владимирович, я сейчас вызову бригаду врачей.

— Вы отказываетесь выполнять присягу генерал?

— Нет! Я отказываюсь выполнять преступные приказы гражданского шпака, которые он не может, не имеет права отдавать армии!

— Арестовать предателя! — Выдаю я приказ офицерам штаба, многие из которых если не верны присяге, то как минимум на таком «кормлении» и взятках, что не знают, что делать и просто переглядываются.

— Ах вы так! Именем Союза Советских Социалистических Республик! — Вскидываю руку с пистолетом и стреляю генералу Шевелькову в лоб.

— Приговариваю к высшей мере социальной защиты. — Продолжаю говорить уже после выстрела и пристально смотрю на офицеров штаба, те молчат, все понимают игры кончились. Возможно меня бы сейчас тоже пристрелили, но благо офицеры штаба высшее руководство дивизии и потому часто банально ленятся получать личное оружие, расписываться за него, сдавать. Обленились за долгие десятилетия мира и спокойствия. Глаза их полны ужаса. Еще бы! Сошедший с ума глава обкома только что пристрелил, как собаку их прямого командира и начальника.

— Кто еще отказывается выполнять присягу?

— Мы… Согласны… — Лепечет самый старший по званию после покойного Шевелькова полковник Кудасов. Еще бы он был не согласным. Заходят бойцы из верных комсомольцев в черных костюмах и масках на лицах в руках верные, служившие еще их дедам ППШ…

— Поднять дивизию по тревоге!

— Есть поднять по тревоге! — Отвечает Кудасов. Ибо они обленились, но когда кто-то перехватил управление и есть кому подчинятся подчиняются моментально.

— Какие батальоны готовы десантироваться прямо сейчас используя транспортные самолеты без движения по земле? — Задаю я вопрос.

— Прямо сейчас? Только разведрота 104 полка. — Отвечает Кудасов.

— Шевелись полковник, шевелись, там наших парней прижали нацисты или ты за фашиков?

— Никак нет! — Чеканит Кудасов.

— Дайте связь со 104 полком…

* * *

Толпа беснующихся фанатиков, которых гнали на баррикады боевики фашистского «Народного фронта», громила все на своем пути, попутно разграбляя магазины и поджигая машины скорой помощи. Они теснили бойцов русского ОМОНа, которые, как древние витязи стояли один против сотни и сотня против десяти тысяч. Приказа стрелять не было… Это якобы «советские граждане», но если бы кто видел, что вытворяют эти «советские» граждане. По западному телевидению не покажут, сколько врачей и учителей убили боевики нацистов в этот день. Это русские учителя и русские врачи, сами латыши не умели не в науку не образование…

— Командир, что происходит, где наши? — Задал вопрос молодому командиру взвода боец ОМОНа

— Сам не видишь? Нацисты…

— Да вижу, как нам противостоять этим уродам? Где наши войска?

— Пока они не стреляют и нам запрещено стрелять в ответ. Ты держись Матвей, наши обязательно подойдут.

— Я видел в толпе урода с человеческой головой в руках…

— Крепись, мы ничего не докажем…

— Это была учительница начальных классов, она мою дочку учила, было женщине уже за 70…

— Она была русская, нацисты всегда убивают учителей и врачей, ты разве не читал мемуары ветеранов ВОВ?

— Но как же не стрелять?

— Мы ничего не докажем, поверь…

* * *

— РОТА ТРЕВОГА! — Раздалась команда и забила тревожным набатом сирена.

— Строится! — Развед рота быстро построилась, подготовка гвардейцев всегда была выше всяких похвал. Командир роты капитан Егоров вскрыл конверт, необычный надо сказать текст, можно сказать «гражданский» был в тексте приказа, но приказы не обсуждаются, нужно прочитать перед личным составом.

Приказываю десантироваться и навести конституционный порядок в Риге, столица Латвии захвачена фашистами. На территории республики вводится особый режим подсудности. Любой намек на сопротивление должен восприниматься, как сопротивление законной власти. Услышали слово против, открывается огонь на поражение. Намек на сопротивление или отказ выполнять законные требования считать доказательством в связи с нацистами. Пресекать высшей мерой социальной защиты. На любое сопротивление запрещенного нацистского формирования «Народный фронт» ответ один — расстрел на месте!

— Это как же товарищ капитан? Это же война… — Не удержался сержант, выслушав такой необычный «гражданский» приказ…

— Ты же знаешь, что происходит в Прибалтике?

— Все знают…

— Вот и поможем нашим парням. — Капитан Егоров так растерялся зачитывая текст, что даже не одернул своего бойца, задумался и выдал.

— Отставить разговорчики в строю, получаем оружие…

* * *

Взвод ОМОНа постепенно вытесняли, раздавались выстрелы. Причем стреляли из толпы, были уже первые раненые среди защитников Закона и Справедливости, но приказа стрелять в гражданских так и не поступало… Молодой боец обреченно поднял взгляд на небо.

— Командир, что это? — Удивленно сказал он своему взводному. Тот тоже посмотрел в небо. На лице его просияла улыбка…

— Десантники! — Я же говорил, наши придут… — Десантники приземлялись и что-то кричали взбесившимся нацистам, что бойцы ОМОНа слышать не могли, вскоре раздались выстрелы.