Ты меня отпустил - Ручей Наталья - Страница 11

Но я не успеваю даже почувствовать волю, когда меня едва не припечатывают к стене. Только на этот раз мужские руки по обе стороны от меня. Захочешь убежать – не сумеешь. И злой шепот, который пронизывает насквозь:

– Ты вообще соображаешь, что делаешь?

– Это не то, что ты думаешь…

– В самом деле? Ах, да, наверное, тебе просто не терпелось и ему тоже рассказать про Эда. – Он обхватывает мои запястья, поднимает их вверх и прижимает к холодной стене. – Может, теперь послушать и мне?

Я никогда его таким не видела. Обычно он настолько мастерски скрывает свои эмоции и чувства, что некоторые из них я себе придумала. Правда, поняла это позже.

Его зеленые глаза сейчас кажутся черными, и это не только из-за освещения: зрачки практически затопили радужку. Брови нахмурены, губы плотно сжаты, дыхание тяжелое. Это не злость. И не раздражение, нет. Это гнев.

Зрелище настолько непривычное, что я помимо воли засматриваюсь. Взгляд скользит по его скулам, напряженным губам.

Забавно: я все-таки смогла вызвать у него сильные чувства. Правда, не те, что хотела когда-то.

– Тебе смешно? – Он прищуривается, приближает лицо к моему. – Ты хоть представляешь, что он мог с тобой сделать? Даже не так – что он хотел с тобой сделать?

Он так близко, что его дыхание смешивается с моим, и я могу даже попробовать на вкус его злость. У нее вкус перечной мяты. Горчит. И на удивление, тянет попробовать еще, когда он с резким выдохом отстраняется.

Злюсь. На него. На себя. На эту нелепую ситуацию. На то, что он все еще вызывает во мне хоть какие-то эмоции, когда мне должно быть уже все равно.

– Это не твое дело. Может быть, я тоже хотела.

Я хочу отойти, поворачиваю голову, ища отступные пути, но Руслан и не думает меня выпускать. Более того, придвигается ко мне, практически вжимается в мое тело. Я удивленно хватаю ртом воздух, но мое возмущение гаснет под напором его негодования.

– Хотела?! Вот этого?!

Его пальцы зарываются в мои волосы, притягивают к себе до тех пор, пока все, что я могу видеть – черные расширенные зрачки. Он не дает мне времени прийти в себя, не дает ускользнуть от него. Не жалеет меня, даже слыша, как я замираю, когда его губы касаются моего виска.

Не целует, нет. Обжигает дыханием, в которое вплетено раздражение, злость и гнев, который в нем не остыл.

– Уверена? – вкрадчивый шепот.

А губы уже скользят вниз, по щеке… к подбородку… И нет, это снова не ласка. Это изысканная пытка, когда он пожирает взглядом мои губы, но не прикасается к ним. Разве что только дыханием.

Он хочет меня наказать. И его не волнуют методы. Его губы скользят по моей шее, вынуждая меня дрожать. Даже зная, что он это видит, чувствует. Потому что его взгляд не отпускает меня, как и руки.

– Точно уверена?

Спрашивает, но не позволяет ответить.

Он сильнее зарывается пальцами в мои волосы, притягивает мою голову еще ближе, практически сталкивая между собой наши рты. Мое дыхание, рваное, против его – размеренного, тяжелого.

Темнота сгущается, слизывает все краски, оставляя мне всего две расцветки: зеленый и черный. Внутри меня бьется страх, но и он бессилен против холода этого голоса. Он бьет, как плети, разрывая что-то тягучее, неподъемное.

– Ну если хотела, и тебе все равно, что это будет не Эд…

Я прикрываю глаза. Отгораживаюсь. Но требовательный шепот не позволяет мне спрятаться.

– Смотри на меня.

Нет, я не буду. Не буду…

Но мои глаза удивленно распахиваются, когда он задирает мне платье и я чувствую его пальцы у себя на бедре, уверенно ползущие вверх.

– Ты… – срывается с моих губ.

– Я, – усмехается он. – Но тебе ведь без разницы, правда?

Его пальцы, как клеймо палача, оставляют болезненные ожоги там, где он ко мне прикасается.

Вверх…

Еще выше.

– Хватит…

Он задевает кромку моих трусиков, скользит вдоль нее. Одно мое неосторожное движение, и его пальцы преодолеют эту тонкую преграду из кружева. Из моего горла вырывается судорожный выдох, время останавливается, тишина бьет в барабанные перепонки. И вдруг взрывается каким-то треском…

Мы оба замираем.

Смотрим друг другу в глаза.

И глотаем это молчание – до тех пор, пока в него не врываются звуки, запахи и цвета. Еще секунду его сердце обвиняюще стучит рядом с моим, а потом Руслан отпускает меня, и от взрывной смеси эмоций не остается и следа.

– Он бы не остановился, – роняет равнодушно.

Так привычней, так правильней, когда он такой. И так я быстрее вспоминаю, где я и с кем.

Поправляю волосы, платье, ищу машинально сумочку и только теперь замечаю, что она выпала у меня из рук. Хочу нагнуться, но Руслан опережает меня.

– Я слышал, что в женской сумочке можно найти что угодно, но не представлял, что это действительно так.

Он поднимает то, что успело выпасть, – электрошокер, газовый баллончик и кастет. Забрасывает это в сумочку, но не возвращает ее мне.

– Этим нужно уметь пользоваться. В противном случае для любого мужчины это так же опасно, как пудра, духи и пилочка для ногтей.

– Приму к сведению.

Я протягиваю руку, чтобы забрать сумочку, но он с силой сжимает ее. Я чувствую жалобный треск, и очень надеюсь, что это не пудра, которая у меня действительно есть.

– Поехали.

Заметив мой удивленный взгляд, он просто хватает меня за руку и тянет вперед, к парковке.

– Но… я не могу!

– Тебе ничего не придется делать – я тебя подвезу.

Его надменный тон, его самоуверенность, что я буду делать так, как он хочет, заставляют сопротивляться.

– Я не могу так уехать! Я приехала с подругой! Она будет волноваться, и…

Я понимаю, что говорю это зря, когда он вдруг резко останавливается и я прилипаю к его спине. Он медленно оборачивается, и я натыкаюсь взглядом на злую усмешку.

– Неужели? Маленькая капризная девочка наконец-то подумала не только о себе, но и о ком-то другом?

Я дергаю руку, хочу вырваться, но его хватка становится жестче. Его не волнует то, что меня ждут в клубе. И не волнуют взгляды людей, когда он практически тащит меня на буксире к парковке.

– Я не хочу уезжать, – цежу я, не в силах противостоять его натиску. – Я не хочу, ты меня слышишь? Отпусти меня!

– Отпущу. – Открыв дверь своей машины, он почти заталкивает меня в салон. – После того, как сдам на руки твоему брату.

– Если это все, что тебя волнует, со своим братом я сама…

Он резко склоняется, загораживая мне не только выход, но и весь свет, и теперь у меня ощущение, что на меня смотрит сама темнота.

– Хватит. Сама ты уже достаточно натворила.

Он отстраняется.

Отходит на пару шагов от машины. Достает сигареты, затягивается.

Дверь открыта, я могу спокойно уйти – он не станет меня догонять. Я могу сделать так, как хочу.

Но вместо этого достаю телефон и пишу сообщение подруге:

«Свет, я уезжаю. Ты со мной?»

«Нет, встретила знакомых, так что еще остаюсь. Созвонимся».

«Ок)»

Бросаю телефон в сумочку и продолжаю сидеть.

Сидеть и смотреть на маленький огонек, чувствуя, как что-то медленно тлеет внутри.

Наверное, это страх отступает. Страх, который я заталкивала, старалась не замечать, но он все равно был со мной. А теперь он медленно развязывает узлы, которыми меня сковывал. Потому что сейчас, несмотря на то, что напряжение между мной и Русланом настолько густое и осязаемое, что его можно резать ножом, я чувствую себя в безопасности.

Небрежно бросив окурок, Руслан садится в машину. Его рука нетерпеливо ложится на руль, он не смотрит в мою сторону. Но с места срывается, только когда я закрываю дверь со своей стороны и надеваю ремень.

Теперь, когда схлынул адреналин, наваливается усталость и ворох бессвязных мыслей. Меня бросает из крайности в крайность: хочется сказать Руслану «спасибо», хочется сказать, что он не имел права ко мне прикасаться. Хочется спросить, как он оказался рядом. Он не мог видеть, что я выхожу из клуба, он ведь был занят. Но куда сильнее хочется просто молча ехать по свободной дороге.