Я - борец! Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс - Страница 12

— Что?

— Я с тобой, тогда! А-то без меня ты с твоей амнезией в двух домах заблудишься!

Глава 6

Большой путь начинается с первого шага

Стадион «Старт» встретил нас монументальной аркой из серого бетона.

На ней, отражая солнечный свет, поблескивала позолотой знаменитая олимпийская надпись «Быстрее, выше сильнее». В лучах утреннего солнца она казалась особенно торжественной, напоминая о триумфах советского спорта на мировой арене. Слева и справа от арки, словно часовые, стояли массивные пятиугольные тумбы из того же бетона, их пустующие отсеки для флагов напоминали о том, что сегодня не было соревнований. У их подножия ютились до боли знакомые из моего прошлого киоски — «Мороженое» и «Союзпечать» с закрытыми на замок ставнями.

Дальше начинался уютный сквер, где под зелёными кронами берез прятались чугунные скамейки с характерными завитками. На одной из них, сгорбившись, сидел седой мужчина в коричневом костюме, который, несмотря на явную поношенность, сохранял следы былой парадности. Планка медалей на левом лацкане говорила без слов о многом. Его натруженные руки крепко сжимали деревянную трость с прорезиненной ножкой и крючковатым навершием, а взгляд был устремлен куда-то вдаль, в сторону парка.

— Доброго дня, — поздоровался я, слегка склонив голову.

— Здрасьте, — добавил Гена, по-спортивному бодро.

В ответ мы получили едва заметный, но теплый кивок — словно молчаливое благословение на спорт, от представителя поколения, вынесшего на своих плечах войну и восстановление страны.

Центральная аллея вела нас дальше, к спортивным сооружениям. Слева возвышалась знакомая всем с детства баскетбольная клетка — высокие металлические стойки со щитами и кольцами. Рядом притулился продолговатый ларек «ПРОКАТ РОЛИКОВ» — его голубая вывеска с белыми буквами. Сейчас его ставни были наглухо закрыты, а на дверях висел навесной замок.

Чуть поодаль стояло одноэтажное здание с покатой крышей. На его стене красовалась табличка с надписью «Лыжная база», а под ней — большие круглые часы с римскими цифрами, стрелки которых показывали без пяти одиннадцать. Рядом располагался «спортивный городок» — несколько турников и брусьев, покрашенных в мягкий голубой цвет.

Но главное украшение стадиона — футбольное поле — предстало перед нами во всей красе. Изумрудный газон, аккуратно подстриженный, обрамляла восьми полосная беговая дорожка с алым полиуретановым покрытием. Металлические ворота, выкрашенные в белый цвет, сверкали на солнце. Справа возвышалась зрительская трибуна — железобетонная конструкция, где вместо привычных сидений были установлены деревянные лавочки, выкрашенные в синий цвет. Сейчас она пустовала, и только воробьи деловито суетились на ее ступенях, что-то выискивая на полу, попутно выясняя, кто из них авторитетнее.

— Ну вот твой «Старт», — с гордостью в голосе произнес Гена, широко разведя руками, словно представлял мне целый стадион имени Ленина, а не скромный районный спорткомплекс.

— Отлично. Давай круг лёгким бегом. Цель — разогрев: полчаса бега, пятнадцать минут растяжки, накатка шеи и плеч. Остальное время посвятим рестлингу.

— Чему? — не понял Гена последнего слова. — Опять словечки с твоей амнезии?

— Угу. Борьба в стойке, по-английски, — пояснил я.

— У тебя же раньше с английским плохо было?

— У меня и сейчас плохо, — улыбнулся я, — Побежали!

Ну правда, не рассказывать же Гене, что в той другой жизни я говорил достаточно криво. Но для шопинга в курортном Таиланде хватало, а вот для свободных бесед с иностранцами — нет.

Да и рассказ о том, как в мире победившего капитализма живёт рабочий класс и какую роль играют страны третьего мира, вполне может меня привести в места для лечения души, если кто-нибудь начнёт болтать. Как говорится, что знают двое, то знает свинья. Начнёт задавать вопросы, типа: «Ничего себе, зарплата сорок тысяч рублей!» или «А что такое кредит?» — и очень удивится, что эти самые сорок тысяч — очень и очень мало, хотя люди как-то живут. Жутковато, конечно, знать, что в будущем не победит коммунизм на планете и все реже можно будет видеть счастливые лица людей в этой светлой стране. Но озвучивание правды может обернуться для меня вот прям последствиями. Нужно быть осторожнее, я и так слишком много языком болтал.

Изрядно продышавшись, мы остановились для отдыха и растяжки.

— Ген, слушай, насколько серьёзные пары, которые мы с тобой прогуливаем? — спросил я серьёзно.

— Мы же спортсмены. Какой с нас спрос? — улыбнулся Гена.

— А ты в техникум зачем пошёл? — спросил я вопросом на вопрос.

— Как и ты после восьмого класса — чтобы профессия была.

— Ты эти восемь классов отучился, а баллов аттестата хватило бы для поступления в вуз? — продолжил я.

— Нет, не хватило, — немного виновато признался Гена.

— Получается, и ты, и я пошли в инженеры по остаточному принципу.

— И что ты предлагаешь? Отчислиться, сидеть у родителей на шее и ждать, пока в армию призовут?

— Я предлагаю что-то в жизни поменять. Например, заниматься тем, что по душе, — хитро сказал я и взял Гену за предплечье. — Освобождайся!

— Тоже мне захват, — усмехнулся Гена и с лёгкостью согнул руку в локте, упёршись в корпус. Мой захват был сорван.

— Теперь ты бери захват, — предложил я, вставая в левостороннюю стойку, согнув локти и выставив вперёд кисти.

— Ты же правша, чего в левосторонней стоишь? — удивился он.

— Я правша. Стою в левосторонней стойке, потому что правая рука у меня сильнее, и ею можно нанести тяжёлый удар.

— В самбо не бьют, если ты забыл.

— Не забыл. Бери захват, говорю, — повторил я.

— Ну ладно, — согласился Гена и встал в правостороннюю стойку, скопировав положение моих рук.

Его захват правой рукой был цепким, словно на моей руке сомкнулись тиски. На лице у Гены снова появилась улыбка — он знал, что сильнее меня. Однако в мире единоборств на силу есть техника. Свободной рукой я взял его атакующую руку и потянул захваченное предплечье в сторону большого пальца, освобождаясь от захвата.

— Теперь я, — сказал я, отпуская оставшийся захват, и просунул правую кисть ему под руку, обходя кисть и предплечье, а левой взял его правую руку.

— И что это? — недоверчиво спросил Гена.

— Это, как его… Позиция овер-андер. Отсюда можно бросать через бедро, делать подхваты и зацепы, а можно просто забрать второй андерхук… — с этими словами я опустил правую руку Гены и заправил её под мышку, получив две руки под его плечами. Пальцы скрепил в замок и, прижав Гену к груди, ногами дёрнул его вверх, слегка приподняв.

— Ох, блин, спина прохрустела! — рассмеялся Гена.

— Это заход на взлом, так называемой базы — сгибание спины. Ну или на бросок через грудь.

— Откуда ты это выдумал? — удивился Гена.

— Не выдумал, а подглядел кое-где! — улыбнулся я. — Не отвлекайся!

— Ага, как же… Долго я еще к твоим чудачествам буду привыкать?

— Ну так… — пожал я плечами. — Мои чудачества нужно ещё как-то в единую систему привести. А тело совсем дохлое — многое просто физически не сможет реализовать в бою. Но это пока! Тренироваться надо, короче!

Далее мы отрабатывали захваты и выходы из них, совершенно забыв про накатку шеи и плеч. «В общаге сделаю», — решил я. Потом пошли на турники, где выяснилось, что Саша Медведев не может подтянуться. Сила из будущего не передалась. А вот Гена подтягивался семь раз — чисто и два раза с рывками. Брусья тоже оказались мне не подвластны — я не смог даже просто удержаться на них, не говоря уже об отжиманиях.

Но я упрямый. Сегодня ограничился висом на турнике и австралийскими подтягиваниями на детском турнике с упором пяток в песок, а вместо жима сделал медленные отжимания, которых моё тело не осилило и пяти раз. «Ну это какой-то позор», — процитировал я персонажа Булгакова. Ноги от бега были ватными, но я всё равно присел десять раз широким приседом.