Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения - Страница 11

Гонг звучал так долго и пронзительно, шесть ударов подряд, когда не затихающие колебания одного удара догоняли звуки сильного второго. Я накрыла голову хлипкой подушкой, представляя, что это именно Бьёрн долбит в здоровенный металлический диск мне назло.

И почему-то он предстал перед мысленном взором в самом диком и воинственном виде — обнаженный по пояс северянин с пронзительным взглядом, с рассыпавшимися по плечам короткими прядями волос, бледнокожий под яркими лучами нашего, еще южного солнца, бьющий в гонг большим молотом. И молитвы, что срывались с его губ, звучали низко и гортанно — “во славу Четырех” — кидая в дрожь.

Да уж, представила чересчур уж подробно — и сама же глухо простонала. Мама всегда говорила, что у меня слишком живое воображение: мне сочинять бы истории для выступлений на сцене.

Преодолев утреннюю тошноту, я даже умудрилась что-то съесть на скудном завтраке: разгрызла какой-то сухарь и запила водой. Вопреки моим фантазиям, полуголого Бёрна, бьющего в гонг, на верхней палубе не оказалось — я послонялась по натёртому до блеска дереву, не нашла себе места среди снующих туда-сюда матросов и резких команд капитана и боцмана и вернулась обратно вниз.

В сумке у меня с собой была лишь одна потрепанная книга на корсакийском — история смелой девушки, переплывший однажды океан в поисках своей мечты, земли предков и открывшая в себе дар повелевать водной стихией. Это была старинная легенда наших земель, рассказанная на современный лад, я любила её, когда была маленькой. И по ней когда-то училась читать по-корсакийски.

Я знала, что дарханы ещё обязаны выучить даори — мёртвый язык предков, на котором уже не говорят, но одаренные считают, что именно он обладает магическим звучанием, способным достигать Четырех богов.

В чтении и бездумном созерцании потолка и борьбе с тошнотой я провела еще несколько дней. Бьёрн, видимо, поняв, что со мной ему делать нечего, пропадал на палубе. Пару раз я видела его издалека, когда он работал наравне с моряками: забирался с командой матросов на мачту, перекрикиваясь с боцманом на ивварском — и его голос звучал почти так же, как я представляла при ударе в гонг и пении молитв Четырем.

От скуки и легкой дурноты я пыталась отвлечься, завести общение с кем-то из моей каюты, но люди попадались неразговорчивые или неинтересные, и стало ещё скучнее. Лучше уж было проводить время в перечитывании легенды на корсакийском или воображать свои собственные истории.

— Любите читать? — подошла и заглянула через щель в шторке взрослая женщина, которую я видела всего пару раз, когда я валялась на узкой койке, уперевшись ногами в стенку, чтобы меньше качало.

Я спохватилась, что выгляжу совершенно непристойно с задранным подолом платья и оголенными коленями в тонких чулках, и резко села.

Голова тут же закружилась, и я привычным жестом зажала запястье, пытаясь справиться с немедленно вернувшейся тошнотой. Пришлось подышать несколько раз глубоко всей грудью, прежде чем ответить.

— Здесь больше нечем заняться, — пожала я плечами, откладывая книгу в сторону и почему-то прикрывая ладонью название, выведенное на истрепанной кожаной обложке.

Женщина выглядела благородно: убранные наверх тёмные волосы, всегда опрятное платье, дорогие украшения на пальцах и на запястьях. Удивительно, что она зачем-то странствует с наших Корсакийских на Итен на таком простом судне.

— Садитесь, — предложила я, отряхнув накрытую тонким покрывалом койку.

Кирия, явно искавшая повод с кем-то поговорить, вздохнула и опустилась неподалёку, сцепив пальцы на коленях.

— Вы тоже следуете на Итенский архипелаг? У вас там родственники? — участливо поинтересовалась я, раздумывая, что же могло на самом деле подтолкнуть к такому не самому востребованному месту для путешествий: чаще всего с Корсакийских островов отправлялись за редкими товарами и развлечениями в бывшую столицу Энарийского королевства — Аркетар, который был всего в нескольких днях пути.

— Да… Мой сын, — вздохнула женщина. — Его вскоре должны отправить на службу.

— Он тоже маг? — поняла я. — И проходит обучение в Сеттеръянге?

— Как вы это поняли? — нахмурилась женщина и обернулась ко мне вполоборота, не скрывая тревогу во взгляде. — Мне разрешили навестить его прежде, чем его величество Сиркх отправит на Север… Мой мальчик. Мой Сабих, ему всего семнадцать. Когда его отца не стало, он стал для меня всем, а теперь… — она резко отвернулась в сторону. — Все говорят о новых завоеваниях императора, и каждый раз я вздрагиваю, когда думаю об этом. Неужели ему мало того, чем он уже владеет?!..

Разговор принял опасный поворот, и я настороженно оглянулась. Среди матросов я увидела много ивварцев и слышала дежурные восхваления силы и могущества их правителя. Одно дело на наших Корсакийских островах сетовать на жестокое и немилосердное к обычным людям правление Сиркха, к тому же вера в Четырёх богов у нас соседствовала с другими традициями, с поклонением Великим Духам, Ао и Теа, с другой — делать это там, где нас могут услышать ивварцы, гордящиеся своим выходцем, покорившем за эти двадцать лет целых полмира.

— Не думайте о самом плохом, — начала я.

— Ты не понимаешь, — всхлипнула в ответ женщина.

Она резко прижала стиснутые в кулаки пальцы к сухим губам, её веки покраснели и она беззвучно зарыдала, сотрясаясь всем телом. Я смотрела на неё и думала о том, что мои родители едва ли хоть раз заплакали, отправляя меня в Сеттеръянг.

Может быть, считали, что без должного контроля своего огненного дара я и так в опасности — даже дома, ещё не на службе. Может быть, есть какие-то договорённости, что после обучения мне позволят вернуться домой?

Одна из моих подружек с легкой долей зависти шутила, что я любимица судьбы и всегда получаю всё, что захочу. Однако дело было не в этом.

Скорее — я старалась принимать всё, что получаю.

А это, как говорила Нидейла, важная разница. Я вспомнила голубоглазую ведунью с не по возрасту молодым и мудрым взглядом, с многочисленными татуировками и украшениями в волосах, мерно звеневшими на ветру. Со спокойствием, которое всегда окутывало её и тех, кто с ней рядом, и вздохнула, понимая, что не смогу провести обучение с ней, как мечтала.

Что ж, наступала пора принять то, куда я направляюсь, и то, через что надо пройти. Да, хоть я и намерена найти способ пройти обучение и покинуть монастырь, не жертвуя собой и своим здоровьем во имя сомнительных целей, но несколько дней, что я провела наедине с собой, помогли немного успокоить дух.

И если меня научат усмирять этот внутренний огонь… я смогу не только вернуться на родину, но и снова встретиться с Ароном и не быть больше для него и других опасной. От этой мысли внутри всё дрогнуло, и я поджала губы. Так и не забыла Арона. Снова он в моих мыслях!

Корабль сильно качнуло, всё внутри скрутило в клубок, и я вцепилась в край койки.

— Знаете. Не переживайте раньше времени за сына, — часто дыша, проговорила я, когда рыдания собеседницы стихли и она пришла в чувство. Женщина поднялась с места, и я произнесла ей вслед: — Может, всё обернётся лучшим образом, а так вы только вселите в сына свой страх. Моя… знакомая всегда говорила, что излишняя тревожность за других — безмолвный посыл к их гибели: ведь только тогда наконец не станет повода для переживаний. Верьте в него, и ему не придётся страдать.

С легкой гордостью я впервые подумала о том, что мои родители, брат и даже Нидейла не будут рыдать по мне горючими слезами и оплакивать раньше времени. Они верят в меня и моё упрямство. И пожалуй, так куда легче идти вперёд.

— Да если бы я могла не тревожиться, — хмыкнула кирия, утерев слезы и приглядевшись ко мне ещё раз. — Твой магический дар, должно быть, очень силен.

— К сожалению, — мрачно отозвалась я, благодаря Духов за то, что на корабле опасность прикоснуться к огню гораздо меньше.

Разве что Бьёрн — мой личный источник смертельного риска.

Наконец одним прекрасным утром качка полностью стихла.