Лекарка поневоле и 25 плохих примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 17

В предрассветных сумерках мы с кисой были единственными на всей дороге, и это немного тревожило. А будь у меня оружие — так я бы вообще ничего не боялась.

На плотно утоптанной торговой площади мы оказались одними из первых, даже ещё не все лавочники заняли места. Прошвырнувшись между рядами, я поторговалась за мёд в сотах, купила корзину кислых ягод наподобие кизила, только фиолетовых, называемых кика́дом, и наконец добрела до рядов с ножами, топорами и ружьями.

Продавцы сплошь стояли важные и бородатые, как и редкие покупатели. К прилавкам гроздьями липли деревенские мальчишки, с открытыми ртами разглядывая натёртое до блеска оружие.

Осмотрев ассортимент, указала на более-менее привычную модель:

— Ясного утра. Почём вот эта винтовка?

— Бабам не продаём, — отрезал незнакомый щекастый продавец, явно не из местных.

— Вы это серьёзно? — нахмурилась я. — У меня, что, деньги какие-то не такие?

— Бабам не продаём, — повторил он. — Пусть муж приходит, коли хочет, а сейчас неча покупателей отпугивать.

То есть пацанву, роняющую слюни на приклады, он не гонял, а я, значит, помешала ему… покупателей отпугивала… Да что он вообще знает о продающей силе присутствия красивой женщины рядом с нацеленным на мужскую аудиторию товаром? Если я пару пуговиц рубашки расстегну и встану за прилавок, гроздьями к нему будут липнуть мальчики постарше и поплатёжеспособнее.

Придурок зашоренный. Задрали они уже с этим патриархатом!

Набрала воздуха в лёгкие, чтобы хорошенько отчитать этого бородатого дельца, но вовремя схлопнулась и прикусила язык. Если на него наорать, оружие он мне точно не продаст. А винтовку теперь ещё сильнее захотелось купить — чтобы прикладом в лобешник при случае прописать вот такому ущемленцу.

Я замерла возле прилавка, сверля взглядом торговца и решая, что предпринять.

Развернувшись на пятках, удалилась в соседние ряды, чтобы не мозолить продавцу глаза. Купила по списку всё, что планировала, затем нашла Митрофанушку и вдвоём мы загрузили покупки в телегу.

— Слушай, ты мог бы мне помочь в одном деликатном деле?

— В каком это? — нахмурился он, а я поняла, что допустила промашку со словом «деликатный».

Митрофанушка и деликатность были так же далеки друг от друга, как Довар и Земля, поэтому пришлось перефразировать:

— Дело у меня есть важное, подсобишь? Хотела винтовку купить, а мне не продают. Но как я одна в глуши без какой-либо защиты? Страшно же…

— Да кто ж бабе винтовку продаст? — изумлённо хмыкнул Митрофанушка.

— В том и дело. Может, купишь и мне отдашь? — с надеждой спросила я.

Клянусь, стало слышно, как натужно думает старостин сынок.

— А тебе зачем?

— От диких зверей отстреливаться, — захлопала глазами я. — Вдруг нападут, а я безоружная.

— А… ну это да… — задумчиво протянул он. — А с чего б им на тебя нападать?

— Так Шельму захотят съесть, она вон какая аппетитная стала.

— А… ну это да… Но ты ж их и магией могёшь…

— А если у меня магии нет? Потратила на лечение? Или зверей слишком много?

— А… ну это да… — почесал кудлатую голову Митрофанушка.

Видимо, молочный мозг никак не мог освоить концепцию женщины с винтовкой и поэтому зачесался.

— Ты хотя бы просто цену спроси, а то мне не отвечают, — не отставала я. — Ну чего тебе стоит? Ты же мужчина, тебе ответят.

В общем, Митрофанушка сдался. За винтовку просили триста арчантов, но после ожесточённого торга продавец уступил её за двести пятьдесят, ещё на тридцать мы купили патроны. Повезло, что хватило. Обратно с ярмарки я ехала без денег, зато держа в руках свою новую прелесть.

Теперь вопрос в том, как рассчитаться с мытарем. Мне удалось немного отложить, в том числе заработанное на пирожках, но долг погасить пока не получится — наскребётся разве что рассчитаться за текущий месяц.

В первый год вступления в брачный возраст — от восемнадцати до девятнадцати лет — берут минималку, триста арчантов в месяц, и с каждым годом налог поднимается. После двадцати пяти платить нужно уже по девятьсот пятьдесят арчантов, что для захолустной целительницы просто нереальная сумма, даже учитывая, что месяцев в году всего десять и они длиннее — по тридцать шесть дней.

Проблему с налогом на безбрачие нужно решать кардинально, но как именно?

Идти замуж не хочется категорически, особенно в мире, где у женщины прав, как у домашней скотины. Открывать своё дело, упорно работать и кормить своими трудами чужое государство? Во-первых, не факт, что получится. Во-вторых, ничего хорошего это государство для меня пока не сделало. В-третьих, в долгосрочной перспективе проблему это не решит, после тридцати налоговая ставка улетит в космос, и никаких денег на выплаты не напасёшься.

Оставался фиктивный брак… Эх, найти бы такого же бедолагу-попаданца и договориться с ним! Не за Митрофанушку же идти, честное слово. От одного его вида у меня либидо скукоживалось, а половые органы грозились атрофироваться.

Так-то вроде симпатичный парень, но влечения у меня к нему ноль целых хрен десятых. Хотя, будем честны, Митрофанушка всё лучше, чем Дрогим. Вариант выйти за Дрогима и через пару лет стать вдовой я рассматривала недолго — парень вызывал в душе ощущение гадливости, преодолеть которое я бы не смогла, да и нечестным казался такой поступок. Жаль, что сам он избавляться от зависимости не собирался.

Когда мы наконец доехали до избы, я поблагодарила своего возницу, рассчиталась с ним, занесла покупки в избу и покормила Шельму, а сама вдоволь напилась жирного деревенского кефира.

— Пару месяцев я, конечно, протяну. Даже с долгами рассчитаюсь, чтобы мною налоговая не особо интересовалась. А дальше что? — спросила я у разомлевшей у меня на коленях мурчащей Шельмы.

Она не ответила. Вообще, собеседница из неё так себе, а вот кефирная собутыльница — очень даже на уровне, вылакала целое блюдечко.

Рассортировав покупки, я завалилась спать. И так припозднилась — время уже перевалило за полдень.

Разумеется, как только я погрузилась в сладкие объятия Морфея, в дверь настойчиво постучали. За пирожками должны были приехать завтра, поэтому я поморщилась и даже попыталась притвориться, что меня дома нет, но потом вспомнила, что деньги всё же нужны и заставила себя открыть дверь.

На пороге топтался Грег.

— Ланка, ты это… Продай мне твоё средство для усмирения баб, — выдал он.

— Средство для усмирения баб у тебя в штанах. Если ни одной не усмирил, значит, оно нерабочее, — хмыкнула я, с вызовом глядя на него.

Грег нахмурился, а потом взорвался:

— Слушай, ты! Это ты виновата, что мне пришлось на этой стерве Мигне жениться! Если бы ты мне не рассказала, что ты — приблудина, ничего бы этого не вышло! А так — батя мне запретил жениться на тебе! Сказал, чтоб я на Мигне женился! А у неё характер паршивый, вечно ко мне цепляется!

— Ах ты бедненький, — нарочито фальшивым тоном пожалела я. — Если бы только был способ этого избежать… Ах да, он был! Достаточно было просто сохранить в секрете то, что тебе рассказали. И вуаля — всё сложилось бы совсем иначе. Хотя знаешь, я даже рада, что мы не женаты. Не нужен мне муж с гнилым нутром.

Грег аж заалел от ярости:

— Это ты виновата, а я всего лишь с батей хотел посоветоваться, это он всё старосте растрепал и с ним за Мигну сговорился!

— Ланкой-шлюханкой меня тоже твой батя называл? — хмыкнула я.

— А… это… — отвёл глаза он. — Это потому, что ты сама виновата, что до свадьбы себя не сберегла.

Его наглость была такой огромной, что ею даже я поперхнулась и тут же начала икать. На этот раз — от возмущения.

— Грег, вали отсюда, пока у тебя все органы работают, и больше на моём пороге не появляйся. Никогда.

— Нет, ты не поняла, — вдруг резко толкнул меня он внутрь избы. — Пока ты мне не дашь успокоительное, я не уйду, ясно?

— Предельно, — ответила я. — Сейчас принесу.

Винтовка стояла у печки, я подошла к ней и подхватила, а потом навела дуло на него и процедила: