Развод в 47. Вторая семья предателя - Голд Лена - Страница 9

Принимаю душ, натягиваю на себя спортивный костюм. Поеду в зал, немного побегаю. Может, остыну. Мозги в порядок привести надо.

Как бы дождаться новостей от адвоката?!

Муж звонит в тот момент, когда я выхожу из дома.

– Да, – надев наушники, беру трубку. – Говори теперь, что хочешь.

– Ты что-то рассказала Татьяне о наших отношениях? – начинает он с совершенно другой темы.

– Я что-то должна была ей рассказать? – цежу сквозь зубы.

– Тебя частенько уносит и ты начинаешь нести всякий бред.

Я уверена, что Таня сегодня устроит очередной скандал. И что-то про меня бросит своему мужу, а Олежка точно не выдержит и наберёт моего. Почему бы не воспользоваться ситуацией? Я весь день на иголках, так пусть и Ванечка ощутит, какое это ужасное чувство – нервничать, ждать подвоха.

– А мне кажется, Ваня, что ты меня с собой путаешь. Никогда не говорила лишнего Татьяне, но в этот раз решила высказаться. Она считает, что у тебя есть другая. Что ты мне изменяешь… Жди звонка от Олега, милый.

– Твою мать, – слышу в ответ сиплое и потерянное. – Ты что несешь?

Затем воцаряется такая звенящая и угрожающая тишина, что мне приходится посмотреть, не сбросил ли муж вызов. Но секунды идут, а Иван молчит. Да и я не отключаюсь, хочу знать, что он сходит с ума от страха.

Лишь через мгновение до него доходит полный смысл моих слов, и он взрывается хуже атомной бомбы, заставляя меня улыбаться.

Господи, как же он зол.

– Ты… бл… Что ты там наговорила им? Ты что творишь, я не пойму? Какая еще, сука, другая? И Кате тоже? Ты и ей наговорила что-то о другой? Я ей звонил, а она не стала со мной говорить, только ныла всякую чушь. Что я тебя не люблю, что у меня другая и всякое подобное дерьмо. Это твоих рук дело, Карина. Я, твою мать, уверен в этом.

Вот же сволочь.

Господи, просто беспардонная, трусливая сволочь.

Меня всю выворачивает наизнанку от его поведения и попытки перевалить всю вину на меня даже когда, казалось бы, все лежит на виду. Подлец, играющий свою роль до победного конца. Но мы еще посмотрим, кто в итоге выйдет из этой ситуации победителем, а кто останется стоять на коленях.

– Екатерине я ничего такого не говорила, – холодным и бесстрастным голосом отвечаю. – Но знаешь, Иван, у меня есть идея. Возвращайся домой. Мы сядем за стол всей семьей, а после поговорим. Думаю, такие темы заслуживают присутствия каждого члена семьи, потому что касаются всех. Детей в том числе.

На это он ничего не отвечает. Кто бы сомневался. Осмелина в крови поуменьшилось.

Однако на следующем моем вопросе он отрывается по полной.

– Кстати, когда ты приезжаешь?

– Какое тебе дело? – орет муж так, что звон в левом ухе заставляет меня зажмуриться.

Сердце ликует от того, насколько он заведен. Ваня напоминает мне загнанного в клетку зверя. Рычит и лает, да только я эту клетку в итоге и закрою за ним.

– Ты чего разорался? – повышаю голос в ответ, потому что мне надоедает его тон. – Чего вышел из себя-то на ровном месте? Если ты не виноват и у тебя нет любовницы, тогда вообще не о чем беспокоиться. Будь спокоен, Вань. А ты орешь мне тут в ухо. Успокоишь детей, и все решим за столом переговоров.

Снова тишина. С губ срывается смешок.

Такой самоуверенный… и внезапно стал кротким? Надо же. Видимо вспомнил, что я ему ещё нужна как актриска с обручальным кольцом на пальце и улыбкой на лице.

Мне кажется, я так давно не улыбалась по-настоящему. Про чистый и искренний смех и вовсе молчу.

Самое страшное, что пока мы сосуществовали эти годы, уже не пытаясь сблизиться достаточно, чтобы что-то там возродить, я и не задумывалась о нормальности наших отношений.

Меня всегда поражало то, как люди привыкают, смиряются с тем, с чем никогда не планировали мириться. И в итоге я который год именно такой человек.

Видимо, мне не хватало толчка для подобных мыслей. А теперь я в своих же глазах выгляжу полной идиоткой.

Все это время, пока я позволяю себе минуту жалости, муж молчит. Я уже собираюсь закончить разговор, но он внезапно прерывает молчание.

– Я приеду через пару дней, – бросает так, будто я умоляла назвать сроки, затем слышится протяжный вздох. – Как всегда от тебя только нервы, ничего другого и не видел.

Ноздри раздуваются от злости на его слова. Боюсь, что мне самой понадобится психотерапевт, пока я выйду из этого брака свободной женщиной. Ваня меня доведет.

Поэтому я собираюсь с мыслями и выговариваю ему все, что должна была сказать давным-давно.

– Что вообще значат твои слова, Вань? Вот ты когда кидаешь их мне со своей вселенской усталостью на плечах, хотя бы задумываешься о смысле этих слов? Столько лет я кручусь вокруг тебя и наших детей. Столько лет нервов, боли, радости, счастья и так по кругу, а в ответ я слышу, что я дерьмовая, надоедающая жена? – быстро перевожу дыхание и продолжаю, чтобы не перебил, потому что я ему этого не позволю: – Ты ценишь себя как проклятое золотое яйцо, так вот знай, что я себя тоже ценю. И с сегодняшнего дня я тебя ни слышать, ни слушаться не хочу и не буду. Живи для себя, люби сам себя, уважай и оберегай. Одним словом – делай что хочешь. Мне наплевать.

Перед глазами белые пятна, так сильно я зажмурилась, пока он ошеломленно переваривает мой монолог.

– О, и еще кое-что. Предупреждаю, если с твоей стороны хоть один косяк будет, то на этом все, развод неизбежен. Я за-дол-ба-лась, – цежу по слогам. – И больше терпеть это не буду.

Быстро провожу пальцем по красной кнопке сброса и смотрю по сторонам.

Шок такой приятный, что я начинаю улыбаться.

– Господи, я это сказала. Вот и пошел к черту, сволочь.

Рукой тру грудную клетку и подхожу к машине, вынув наушники из ушей.

До спортзала доезжаю буквально за десять минут. В очередной раз радуюсь, что оформила годовой абонемент именно здесь, в своем районе. Сейчас у меня бы не нашлось сил ехать в центр города.

Заняв беговую дорожку, начинаю с комфортной ходьбы и выставляю угол подъема. Потом выбираю любимый плейлист, ставлю телефон на подставку. Увеличиваю скорость до шести километров и перехожу на бег.

Спустя сорок минут мои ноги горят, а отметка пульса доходит до ста сорока ударов в минуту. Тело влажное и приятно уставшее, я медленно снижаю скорость беговой ленты и схожу с дорожки.

Забираю свой телефон и бутылку воды, подношу ее к губам. Делаю пару глотков, направляясь к выходу из зала, и неожиданно сталкиваюсь с одноклассницей, которую не видела сотню лет.

– Люба?

– Каринка?

Мы смотрим друг на друга и заторможенно реагируем на эту встречу.

– Бог мой, это ты?

– Я… даже не знаю, насколько сильно шокирована по десятибалльной шкале.

– Не больше меня, уж точно.

Делаем шаг навстречу, но тут я вспоминаю, что вся потная.

– Прости, я только с дорожки, – указываю на себя.

– Да плевать я хотела на это. Карина, – верещит она приглушенно и обнимает меня.

– Ты надолго сюда? – киваю на тренажеры.

– Думаю, сегодня пропущу, – отвечает она с улыбкой.

– Отлично. Но мне надо принять душ.

– Я тогда переоденусь и буду ждать в кафе на нижнем этаже.

– Хорошо.

Очень быстро я заканчиваю со всеми делами и бегу к Любе, до сих пор не веря, что мы с ней встретились. Даже не могу вспомнить, почему мы потеряли связь?

В школе всегда очень хорошо дружили. Но все как-то резко оборвалось. Знаю, что Люба вышла замуж и, кажется, переехала из города. Но когда успела вернуться?

Столько вопросов возникают в голове о прошлом, но когда я сажусь напротив нее, все что мне хочется знать – как она сейчас.

– Господи, ты все такая же, как в школе, – смотрю на подругу и ни капли не лукавлю.

Она действительно выглядит потрясающе. Словно не было этих тридцати лет. Не всем удается к сорока семи годам оставаться в хорошей форме. Например, я была тростинка, а сейчас обладательница мягких форм, что мне, конечно, нравится. И как говорит мой отец: «Зато кости не звенят». Это он относит ко всем женщинам нашей семьи. А особенно к маме, которую просто обожает.