Фантазия Огнекамня (ЛП) - Саммерс Элла - Страница 1

Перевод: Rosland

Редактура: Rosland

Русификация обложки: Alena_Alexa

Я покинула этот город, чтобы защитить своих детей. Десять лет спустя я возвращалась по той же причине.

Город назывался Авалон. Это место, где я родилась, и, если всё пойдёт по плану, место, где я умру.

Авалон много чем являлся: город, континент, целый мир. От изящных небоскребов в центре города, где располагались штаб-квартиры великих и могущественных Магических Домов, до зелёных лесов на севере, Авалон был обширным и разнообразным местом. Местом, где были горы и пляжи, пустыни и болота, прерии и озера. У нас было всё.

У нас также были корпоративные войны и политические интриги. Чтобы стать кем-то значимым в Авалоне, нужно изо дня в день играть в игру. Моя игра начиналась сегодня. Сегодня тот день, когда я верну жизнь, которую у меня украли.

— Просыпайтесь, просыпайтесь! Проснитесь и пойте, суперзвёзды! — радостно воскликнула я, разбудив своих десятилетних близнецов.

Калани села и посмотрела на меня пустым, усталым взглядом. Она несколько раз моргнула.

— Сегодня важный день! — сказала я своим детям, улыбаясь так широко, что у меня хрустнула челюсть.

Кассиан застонал и перевернулся на другой бок, спиной ко мне. Калани не пошевелилась. Она просто сидела, неподвижная и молчаливая, на продавленной гостиничной кровати, которую делила со своим братом. Казалось, она спала с открытыми глазами. Кассиан снова захрапел.

Я их не винила. Сейчас шесть утра, то есть, по крайней мере, на два часа раньше адекватного времени подъёма с постели. Вот почему я так широко улыбалась. Физическая нагрузка для челюсти была единственным, что не давало мне уснуть. В этом крошечном гостиничном номере не имелось ничего, что хотя бы отдаленно напоминало кофеин, только две кровати и кривобокий комод, втиснутый между ними. В этом комоде хранились все наши пожитки, которых, по правде говоря, было немного. Мы прибыли сюда с Земли всего с двумя чемоданами и моим верным, обшарпанным ящичком для инструментов.

— Я принесла вам завтрак, — я положила коричневый бумажный пакет на комод.

Это вывело их из транса. Кассиан так быстро рванулся к пакету с завтраком, что чуть не столкнул сестру с кровати.

— Наконец-то. Я умираю с голоду, — Кассиан сказал это так, словно не спал несколько часов, ожидая, когда ему принесут завтрак. — Что это? Блинчики? Яйца? Вкусные сосиски с добавлением кленового сиропа? — он сунул руку в пакет. Когда он вытащил стакан с фруктовым салатом, его нетерпеливое ожидание сменилось легким разочарованием. — Фрукты? На завтрак?

— Да, — сказала я, когда Калани взяла второй стакан с фруктами, открыла его и начала есть, ничего не говоря. Она всё ещё выглядела наполовину спящей. — Что не так с фруктами?

— Это фрукты, — ответил Кассиан. — И это завтрак. Завтрак — это мясо и круассаны, а не ананасы и папайя, — он хмуро уставился в свой фруктовый стаканчик. — И это, что виноград?

Я посмотрела на сочную красную виноградину, которую он мне предъявил.

— А что? Какая-то проблема?

Кассиан сделал вид, что его тошнит, причем весьма мелодраматично.

Я закатила глаза, глядя на него.

— Виноград тебя не убьёт. Ешь свой завтрак, Кас. Сегодня тебе понадобятся силы.

— Но это виноград, — он произнёс это как неприличное слово. — Я считаю, что принуждение есть виноград является грубейшим нарушением моих базовых прав человека.

— Очень умно, — сказала я, изо всех сил стараясь не рассмеяться. — Ты настоящий философ.

Он пожал плечами.

— Это ты виновата, ты заставляешь меня читать все эти странные книги по философии.

— Да, ну, никогда не знаешь, что может случиться на вступительных экзаменах в школу, — я схватила зеркало с комода, пригладила волосы, подкрасилась, а затем снова повернулась к своим детям. — Ну что? — спросила я, медленно поворачиваясь по кругу. — Как я выгляжу?

— Симпатично, — сказала мне Калани. — Где ты взяла этот костюм? Я его раньше не видела.

— Я сама его сшила.

Глаза моей дочери сузились, а носик сморщился. Такое выражение появлялось у неё всякий раз, когда она сильно сосредотачивалась. Её взгляд скользил по контурам моего нового костюма, изучая каждый стежок, каждую петельку. Затем она соскользнула с кровати и заставила меня ещё раз повертеться, прежде чем объявила, что я выгляжу презентабельно. Ну, с одной оговоркой.

— Нам нужно переделать твой макияж, — сказала она мне.

— Зачем? — я нахмурилась. — Что не так с моим макияжем? — я посмотрелась в зеркало, чтобы понять, в чём проблема — размазанная помада, потёкшая тушь, что угодно — но, на мой взгляд, всё было в порядке.

— В нём нет ничего плохого в прямом смысле слова, — ответила Калани. — Просто могло бы быть и лучше.

Поэтому я позволила своей десятилетней дочери усадить меня и переделать весь мой макияж. Но Калани была не просто десятилетней девочкой. Она была особенной, как и мой сын. Пока Калани работала, она без умолку болтала о растушёвке, контуринге и о множестве других вещей, которым, должно быть, научилась, просматривая видео. И к тому времени, когда она закончила, я действительно выглядела в миллион раз лучше.

— Спасибо, — сказала я ей, сжимая её руки.

— Всегда пожалуйста, мам, — она улыбнулась мне в ответ. — Может быть, в следующий раз мы сможем попробовать что-нибудь по-настоящему драматичное!

— Да, хорошо. В следующий раз, — сказала я. — Сегодня мне нужно выглядеть серьёзно и профессионально, чтобы отправиться в Зал Компаний.

Раздался стук в дверь. Я пошла открыть, но Кассиан оказался быстрее. Он метнулся передо мной, двигаясь быстро и сосредоточенно, как кошка, и опередил меня у двери.

— Кто там? — спросил он, понизив голос, чтобы звучать солиднее.

— Это Элоди.

Элоди была моей подругой. Мы познакомились на прошлой неделе, на третий день моего возвращения в Авалон, перед торговым автоматом на железнодорожной станции Тауэр-Вудс. Она пришла мне на помощь, когда мои мини-крендельки застряли в автомате. Она с легкостью перевернула целый тяжёлый блок из металла и стекла, причем всего одной рукой, освободив тем самым мой перекус и спасая ситуацию. Я поделилась с ней своей упаковкой солёных крендельков, и с тех пор мы подружились.

— Элоди? — сказал Кассиан своим фальшиво глубоким голосом. — Я не знаю никакой Элоди. Какой пароль?

— Пароль такой: «твоя мама сейчас стоит прямо за твоей спиной и сверлит тебя недобрым взглядом, так что впусти меня, негодяй», — усмехнулась Элоди. — О, и я принесла кексики.

Кассиан в спешке чуть не сорвал цепочку с двери, пытаясь её открыть.

— Кексики! — воскликнул он, улыбаясь от уха до уха.

Он выхватил коробку из рук Элоди и ретировался в другой конец комнаты, как кот, поймавший мышь. Когда Калани попыталась взять кекс для себя, он поднял коробку к потолку, чтобы лакомство не попало к ней в руки. Затем, свирепо глядя друг на друга, близняшки затеяли телекинетическую игру в перетягивание каната (вместо каната была коробка), которая, как я надеялась, не закончится тем, что кусочки кекса разлетятся по полу, потолку и моему новому модному деловому костюму.

— О, ты выглядишь шикарно, Арина! — воскликнула Элоди, входя в гостиничный номер. — Мне нравится твой макияж!

— Это я её накрасила! — пискнула Калани с другого конца комнаты.

— Да, это определённо заметно. Выглядит слишком профессионально, чтобы быть работой твоей мамы, — ответила Элоди, улыбаясь ей.

Я почувствовала необходимость защитить свою честь — или, по крайней мере, свои навыки в макияже — но она права. Калани разбиралась в таких вещах гораздо лучше, чем я. Я умела красить стены, двери и даже автомобили, но красить моё собственное лицо — это совсем другое дело.