Судьба самозванки (ЛП) - Джонс Амо - Страница 2

‒ Ну, вот ты и попался, блядь, ‒ я отрываюсь от напечатанных слов, впиваясь взглядом в бумагу. ‒ Причина номер два, по которой я не читала эту хрень.

Академические успехи? Пожалуйста. Может быть, это предназначалось реальному человеку по имени Лондон В. Кроу. У меня даже нет второго имени. Не то чтобы это имело значение. Я пропустила дату ответа на милю и нахожусь дальше всех от академического совершенства.

Но дядя Маркус был прав, даже если у меня сложилось впечатление, что он указал на это случайно. Это тот же университет, который хочет Бена.

Глаза горят, я моргаю отгоняя пламя, впервые чувствуя, как непрерывный поток горячих слез катится по щекам.

В тот момент, когда веки распахиваются, я больше не сижу в своей старой комнате в моем родном городе. Воспоминание растворяется во тьме, а затем я остаюсь одна под ослепительным светом моего нового ада ‒ волшебной камеры предварительного заключения в центре Рата. Мой настоящий родной город.

Царство, в котором я родилась.

Я чертовски Одаренная. Не так как жила последние одиннадцать лет, веря что я человек.

Это столь же изнуряющая мысль, сколь и освобождающая.

Наконец-то я понимаю, почему луна зовет и почему мне все лучше под покровом полуночи. Теперь я знаю, почему просыпалась в одно и то же время каждую ночь, ожидая чего-то, чего так и не произошло. Я знаю, почему никогда не могла найти покоя или утешения в человеческом мире, как бы усердно это ни искала.

Потому что это был не мой мир, и я никогда не принадлежала ему с самого начала.

Единственный раз, когда я не чувствовала себя девушкой в чужой шкуре, это когда я была с…

Пальцы подергиваются. Я смотрю на свои руки, стеклянная урна мягкого мутно-зеленого цвета, как мрамор «кошачий глаз», очень похожий на глаза моего лучшего друга. Они были самого красивого оттенка орехового, когда он улыбался. Не то чтобы человек, который выбирал урну, знал об этом.

Тело Бена превратилось в пепел менее чем через тридцать минут после того, как оно остыло.

‒ Драконы ухватились за шанс послужить королевской особе, ‒ злобный тон Найта и пустые глаза вспыхивают в памяти. Я крепче сжимаю все, что осталось от мальчика, который никогда меня не подводил.

Онемение приходит и уходит, и прямо сейчас… его нигде нет.

Я чувствую все, и это чертовски много.

Бена больше нет, он убит прямо у меня на глазах… моей парой; холодным, жаждущим мести.

Взгляд его карих глаз вспыхивает в памяти, и дрожь пробегает по телу. Это была полная беспомощность и страх, которые поглотили его целиком. Что заставляет меня хотеть биться головой о твердый пол, пока все не потемнеет, так это то, что Бен в тот момент боялся не только за себя, но и за меня.

Он знал, что вот-вот умрет, почувствовал острое жало лезвия у своего горла, и в тот единственный момент, когда его глаза встретились с моими, его страх сменился ужасом. Он знал, что не сможет спасти себя, и беспокоился о том, что случится со мной в последующие мгновения. Он понятия не имел, что я была причиной того, что его жизнь вот-вот оборвется, или что мужчина, забравший ее, был тем, для кого я, буквально, была рождена.

Черт. Я зажмуриваю глаза, давление за ними подобно весу тысячи кулаков.

Бен…

‒ Я вижу, ты получила мой подарок.

Лед пробегает по венам, замораживая мышцы.

Шаркающие шаги приближаются, и я напрягаю каждую унцию гребаных сил, которые у меня остались, в попытке не выглядеть и вполовину такой разбитой, какой я себя чувствую, но все, что я могу сделать, это поднять глаза.

Я знаю, кому принадлежит этот голос, но смотреть в пустые голубые глаза гребаного короля Артуро Деверо ‒ это то, к чему я никогда не буду готова. Он ужасающий. Все его существо кричит о силе. Настолько чудовищной, что по моей коже пробегают мурашки, словно сотни пчелиных укусов одновременно. Я напрягаюсь еще больше, когда он проходит прямо через светящиеся магические прутья, удерживающие меня запертой в этом чулане, как будто они были всего лишь плодом воображения ‒ ожоги, покрывающие мою кожу от попытки пролезть через них, доказывают обратное.

Если моя плоть все еще способна сохранять такие человеческие черты, то я на сто процентов уверена, что кровь отхлынула от моего лица.

‒ Ты пришел сюда, чтобы убить меня? ‒ смиренно спрашиваю я. Я слышу добровольное предвкушение в своем тоне, даже если я не узнаю скрипучий голос, которым это произнесено.

Он наклоняет голову, пристально наблюдая за мной, читая так, как может только Темный Король с дарами разума.

‒ Если бы я хотел твоей смерти, как ты думаешь, ты бы вообще проснулась?

‒ Если ты хоть чем-то похож на своего сына, тогда да. Я думаю. Это было бы более… драматично. Ему явно нравится устраивать шоу.

‒ Ммм, ‒ мычит король, его глаза прикованы к моим. ‒ Да, в этом он похож на свою мать. На самом деле, они все таковы.

Его проницательный взгляд ‒ это слишком, поэтому я снова опускаю свой на урну.

‒ Он был твоим любовником до Найта? ‒ король Артуро задается вопросом.

Я не отвечаю. Мне все равно, что они думают, и разговоры о Бене не отменят того, что было сделано. Будет только больнее, но боль уже настолько чертовски парализующая, что я с трудом могу ее выносить.

С этой мыслью я смотрю в глаза королю и напоминаю ему:

‒ Я убила твою дочь. Твою единственную дочь. Я забрала ее у тебя. Я погубила твою королевскую репутацию, связавшись с твоим сыном. Если у меня будет шанс, я погублю и его тоже. Я хочу погубить его. Я хочу разорвать его на части изнутри и смотреть, как его сердце перестает биться. Я ненавижу его.

Убей меня. Прикончи меня.

Съешь меня целиком, мне все равно…

Я жду, приветствуя смерть, молясь глубинам гребаного ада, откуда, вероятно, появилась эта семья, но Король Темной Магии не двигается.

Выражение его лица не меняется. Ни злости, ни гнева, ни даже нетерпения не отражается на его лице, когда он вытаскивает руки из карманов костюмных брюк. Он тянет за бедра, сгибая колени, пока его глаза не оказываются на одном уровне с моими.

Вместо того, чтобы ответить на то, что я сказала, он говорит:

‒ Если ты хочешь пережить это, забудь, кем ты стала, и вспомни, кем ты была, маленькая Кроу. Если ты этого не сделаешь… ты умрешь.

С этими словами Король гребаной Тьмы встает, но прежде чем уйти, он шепчет:

‒ Дар темных богов не перейдет к кому попало, и все же ты держишь ключ в своих руках. Помни это, маленькая Кроу, и как только на тебя упадет изумрудный взгляд, пируй, пока не почувствуешь его душу.

Я наблюдаю за мужчиной, пока он полностью не исчезает, и с каждым мгновением, которое проходит, мой разум лихорадочно соображает, слова короля прокручиваются в голове, кажется, часами.

Если ты хочешь пережить это, забудь, кем ты стала, и вспомни, кем ты была.

Загадка из уст короля может означать одну из двух вещей, но я понятия не имею, какой ответ правильный, если и то, и другое. Деверо манипулятивны и хитры, и никакие слова из их уст никогда ничего не будут значить.

Король сказал, что я получила от него подарок. Это может означать только одно.

Урна Бена.

Он прислал мне прах моего лучшего друга, положил на кровать рядом с изголовьем, так что, когда я проснулась в этой гребаной тюрьме, это было первое, что я увидела.

Это напоминание, я уверена.

О том, что они могут сделать все, чего пожелают, ‒ их сердца черны.

Ярость кипит глубоко внутри, и я ныряю в нее с головой, умоляя злую Тьму забрать остальное, но она слишком свежа. Порез слишком чертовски глубок.

Тело начинает трястись в конвульсиях там, где я сижу, скрестив ноги на крошечном матрасе. И тут что-то внутри меня обрывается. Как будто ребра треснули под кожей, и я вскрикнула.