Милан. Том 2 (СИ) - "Arladaar" - Страница 18

…К удивлению Анны Александровны, уважаемый профессор захотел с ней поговорить без всяких задержек, как только узнал, что ему звонит мама Арины Стольниковой.

— Анна Александровна, я и сам хотел с вами связаться, — ответил Евгений Иванович. — Приезжайте в институт, второй этаж административного корпуса, кабинет 215, к 15 часам.

Милохин за прошедшее время, в своём исследовании синдрома Хмельницкой-Стольниковой, не продвинулся ни на шаг. Общего между двумя поразительными случаями было только то, что обе девушки, и Людмила Хмельницкая, и Арина Стольникова — фигуристки примерно одного возраста и одинаковых спортивных достижений. И та, и другая, были олимпийскими чемпионками, чемпионками мира, Европы и своей страны. На этом аналогичность заканчивалась. Ни во внешности, ни в семейном положении сходств не наблюдалось.

Разве что… Хмельницкая и Стольникова обе родом из Екатинска. Стольникова, естественно, родилась намного позже, но её родители тоже были из Екатинска. И вот позвонила Анна Александровна, сказав, что нужно срочно поговорить. Естественно, Евгений Александрович согласился сразу же, так как это могло означать новые открывшиеся обстоятельства в деле, которым он занимался.

Когда в назначенное время в его кабинет вошла моложавая подтянутая женщина, которой на вид больше 30 лет и дать невозможно, Евгений Александрович сразу понял, что где-то её видел, или по телевизору, или в интернете, но определённо, она была известна широкой публике. Что называется, личность медийная, или богемная. Одета Анна Александровна была с небрежным вкусом, выделяющим элиту, а также вела себя как дама, привыкшая быть в центре внимания.

— Здравствуйте, дорогая Анна Александровна, — Милохин встал из-за стола, захлопнув ноутбук, и показал ей на кресло перед своим столом, куда обычно присаживались гости, испытывая при этом сильное желание поцеловать даме руку.

Дождавшись, когда Анна Александровна угнездилась, Милохин сел в кресло и приступил к расспросам.

— Слушаю вас, вы хотели со мной поговорить по поводу своей дочери Арины. Что вас беспокоит? Что случилось?

— Почему выписали Арину из больницы раньше времени? — с беспокойством спросила Анна Александровна.

— Выписали не раньше времени, — мягко, как разговаривают с детьми, ответил Милохин. — Арина по всем показателям абсолютно здорова. Её организм проверен всеми способами, которые существуют на данный момент в науке медицине, и все анализы отрицательные. Все обследования показали, что патологии нет никакой. Какие основания у нас держать девушку в больнице? По какому поводу?

— А как, по-вашему, человек может жить без памяти? — вопросом на вопрос ответила Анна Александровна. — Я не узнаю свою дочь. Она ничего не знает, ни о чём не имеет понятия. Спрашивает меня о самых элементарных вещах, о тех, в покупках которых сама принимала участие. Она спрашивает, что такое робот-пылесос, хотя сама выбирала в интернете и покупала. По её глазам видно, что она, понимаете… она действительно совсем не знает ничего. Ничего. Такое ощущение, словно она попала к нам из какого-то старого века. Я учила её как пользоваться телефоном, стиральной машиной, душем. И ещё одно… Она постоянно меня стала спрашивать о Екатинске, знаете ли, есть такой город на Урале. Это моя родина. Самое поразительное, что до того, как с Ариной произошёл этот ужасный несчастный случай, она вообще не интересовалась историей нашей семьи, откуда мы пошли, где мы жили, что мы делали. До Москвы мы много лет жили в городе Иженске, потому что это было связано с работой мужа. Аря помнит этот период, так как она родилась в этом городе. Но даже про Иженск она меня никогда не спрашивала подробно. Про Екатинск же разговора вообще никогда не было. Также она не спрашивала, где и как живут её бабушки и дедушки. Мы с ней ездили как-то пару раз на Урал. И то это было с большим скандалом и руганью. В основном всегда они приезжали к нам.

Анна Александровна неожиданно всхлипнула, достала платок и вытерла набежавшую слезу. Похоже, она действительно расстраивалась и переживала за дочь, и была очень огорчена тем, что происходит с ней. Однако Евгений Иванович решил не посвящать Анну Александровну в свои дела. Знать о связи синдромов Хмельницкой и Стольниковой ей было совсем ни к чему: это могло вызвать излишний шум, и в теории, его исследования могли перехватить другие врачи или учёные. Во всяком случае, это была бы большая сенсация. По всему видно, Анна Александровна человек медийный и может на очень высокий уровень разнести возможную сенсацию.

— Анна Александровна, успокойтесь, — сказал Милохин, достал из шкафа стакан, налил воды из бутылки и протянув его расстроившейся женщине. Потом продолжил.

— А ведь я сам из Екатинска, — заявил профессор Милохин. — Не странно ли? Такое ощущение, что этот город повсюду. Что оттуда выехало очень много замечательных людей. Например, Людмила Хмельницкая. Оказывается, она тоже оттуда, представьте себе…

И тут Анна Александровна вдруг вспомнила, что Люська тоже лежала в больнице, когда ударилась головой о лёд. Да, точно. Она же в январе 1986 года, как раз перед тем, когда стала выигрывать всё подряд, тоже была в больнице!

— Я знаю Хмельницкую! — заявила Анна Александровна и глотнула воды из стакана. — И знаю очень хорошо. Мы жили в одном доме, в соседних подъездах, и ходили в одну школу. В общем-то, у нас компания была своя, знаете, из тех старых советских подростковых компаний, которые лазали по гаражам и сидели в подъездах. И знаю также то, что Люда тоже лежала в больнице после того, как ударилась головой на катке. Сейчас я это вспомнила определённо точно. Я ничего не пойму. Всё связано с Екатинском, и сейчас уже каким-то образом в это дело влезла Хмельницкая. Как она связана с моей дочерью?

— Я думаю, что никак, это ложная наводка, — решительно сказал профессор Милохин. — Вы знаете, человеческий мозг — сложнейшее устройство, которое никогда не сможет скопировать ни один компьютер. Его возможности мы не знаем до сих пор, а как он работает, знаем только приблизительно. Что я могу сказать вам… Арина сильно ударилась головой, возможно, в её память, пока она была в коме, всплыли из подсознания какие-то вещи, о которых она не имела понятия, но могла краем уха слышать. Потом она стала их осознавать и даже включить в свою модель нашего мира. Предположим, какие-то совершенно незначительные вещи, которые вы могли обсуждать с отцом или родственниками, она могла подсознательно запомнить и включить их в дальнюю память. А сейчас эта память из подсознания вышла наружу, в то время как память, связанная с современным миром, наоборот, покинула её на время. В истории науки и медицинских наблюдений такие случаи фиксировались. Людям казалось, что в их тела вселяются демоны или люди из другого мира. Но на самом деле это были лишь игры подсознания, научными исследованиями это было установлено определенно точно.

— И что мне теперь делать? — потерянно спросила Анна Александровна.

— Ничего не делать, — пожал плечами профессор Милохин. — Ведите себя как обычно, любите свою дочь, будьте ей матерью, другом и опорой, делитесь сокровенным и чувствами, сопровождайте её по жизни, учите тому, что она не знает. Не делайте вид, что её поведение чем-то вас раздражает или удивляет. Ведите себя, как, скажем, с трёхлетним ребёнком. И вы знаете, я уверен, через пару лет Арина станет абсолютно такой же, какой была до аварии. Это определённо точно. Новая, только что сформировавшаяся память заполнит пустые ячейки и в сознании, и в подсознании. Она восстановится, не переживайте.

— Спасибо большое, — благодарно сказала Анна Александровна и встала с кресла. — Я поняла то, что вы сказали, и буду точно следовать вашим советам. До свидания.

— До свидания, — вежливо улыбнулся профессор Милохин, провёл свою гостью к выходной двери и открыл её. Сам сел за стол, открыл ноутбук и начал думать над вновь открывшимися обстоятельствами. То, что Стольникова лишилась памяти, было фактом поразительным. И это её стремление к Екатинску… Интересно, а у Хмельницкой в 1986 году были провалы в памяти или какая-то необычность в поведении? К сожалению, узнать это сейчас не представлялось возможным… Как жаль, что он узнал про необычность синдрома только спустя 36 лет, когда он опять повторился! Ведь по свежим следам, да ещё когда он был молод, можно было нарыть намного больше, чем сейчас собирать информацию по крупицам.