Академия Драгон. Станешь моей истинной! (СИ) - Воронецкая Лана - Страница 24

Нас окружало открытое пространство и тонны ясного голубого неба. Солнечный диск утреннего солнца только показался из-за горной гряды справа. А каменистое плато, на котором мы стояли, совсем рядом обрывалось отвесным склоном, уходящим далеко вниз.

— Ущелье драконов, — низкий бархатный голос усилил мурашки, которые вызывала мужская рука, сжимающая пальчики.

Мы стояли близко к краю утеса. Вокруг, насколько хватало взгляда, раскинулись скалистые горы. Некоторые вершины вдалеке прятались под снежными шапками.

Свободной рукой ректор указал влево:

— Видите вулкан? Это –тот самый. Его магический фон проснулся и пробудил древнюю кладку драконов.

Я завороженно кивнула. Открывшийся вид поражал красотой. Ощущение того, что я нахожусь в магическом месте, пропитанном древней силой, наполняло восторгом. Но, чувства усиливались до предела от того, что стояла я здесь рядом с ректором, а он так и не отпустил мою ладошку.

— Уверен, вашей драконице здесь понравится.

Ах, да. Эта фраза вернула меня на землю. Конечно, зачем ректору тащить студентку в волшебное ущелье? Чтобы решить ее проблемы с непослушной второй сущностью. Если она еще жива. Я так и не чувствовала зверицу. Наверное, зря он всё это затеял. Я совершила непоправимую ошибку.

— Вы принимали алкалайн? — спросил ректор.

Я обреченно кивнула. Он молчал, давал возможность собраться с мыслями и всё рассказать. Спокойно ждал. А ладошку так и не выпустил, отчего волнение только усиливалось. Я заставила себя отвечать.

— Я думала, что это лекарство, — первые слова дались с трудом, а потом прорвались неудержимым потоком: — Папа с детства поил этим снадобьем. А когда начались бесконтрольные попытки обернуться, усилил дозу. Но мне не помогало.

— Вы же понимаете, что из-за этого лекарства у вас и возникли проблемы со второй сущностью? А еще из-за кулона, который ломал ауру.

Снова кивнула, кусая губы.

Теперь всё стало на свои места. Я знала, что папа хотел защитить. Но, как-то нелепо выглядели оправдания. К тому же придется рассказать про дракона, который меня ищет потому, что я – его истинная.

Рассказывать ректору об этом совершенно не хотелось. Прямо категорически нет. Вот было бы здорово, если бы моим истинным оказался господин Луцер. Если они вообще существуют, а не просто выдумки из сказок.

— Сколько алкалайна вы приняли сегодня?

Язык не желал поворачиваться, так и прилип к небу. Я не могу признаться. Что он обо мне подумает? Что я истеричная самоубийца? По крайней мере, убийца драконов. Сначала Асгар, потом моя собственная зверица.

Господин Луцер помог:

— Вы, и правда, приняли все те свертки, которые у вас раскиданы по комнате?

Я даже зажмурилась.

Он побывал в комнате? И всё видел? Сейчас признаюсь, и ректор бросит мою ладошку, которая уже прижилась в его руке и совершенно не хотела, чтобы ее отпустили. А потом вышвырнет меня обратно в академию, хорошо если отправит домой, а не к целителям душ за попытку самоубийства.

Закусила губы сильнее и медленно кивнула, так и не открыв глаза.

Внутренне сжалась. Меня крайне волновало, бросит он мою ладошку или нет. Но ректор, наоборот, сжал ее чуть крепче.

— Асгар заставил вас сделать это?

Я аж поперхнулась воздухом и широко распахнула глаза. Ну, всё. Теперь придется признаваться. Как он мог такое подумать?

— Асгар не виноват, — поглубже вдохнула и прошептала: — Я сама. Я думала, что убила Асгара. Что моя драконица убила… — больше говорить не могла.

Как же нелепо звучали мои объяснения.

— Хорошая девочка, – пророкотал неожиданное ректор, наклонил лицо ближе, заглянул в мои расширившиеся от удивления глаза и пояснил, заметив растерянность:

— Не вы, студентка Корвейн. Ваша драконица –хорошая девочка. Защищала хозяйку.

Я смотрела в его глаза, отсвечивающие фиолетовым, но не чувствовала взгляда потому, что он высматривал … мою зверицу? Губы ректора принялись сюсюкать что-то нежное, в итоге вылившееся в:

— Кис-кис-кис…

А в ответ –тишина.

Я приоткрыла рот в изумлении.

— Не провоцируйте, студентка Корвейн, — это уже мне.

— Как это?

— Ротик прикройте.

Я тут же сжала губы и захлопнула глаза. Я? Провоцирую? На что?

— Глаза держите открытыми.

Раскомандовался.

Пришлось открыть. Ректор продолжил всматриваться мне в глаза, но смотрел он не на меня, а искал драконицу.

А заговорил со мной:

— Могу понять Асгара. Стоит посмотреть на ваш ротик… — он судорожно вдохнул, в его горле застрял тихий рык. — Так что он забыл у вас в комнате?

Как быстро ректор перескакивает. То с драконицей сюсюкает, то на меня рычит.

Пришлось признаваться дальше:

— Асгар не хотел рассказывать, но он спас меня. Он увидел, что я наглоталась лекарства… в смысле алкалайна… — нет, ректор точно отправит меня к душевнобольным. — …заставил промывать желудок.

Повисла тишина.

Мои губы тихонечко договорили:

— Я просто хотела, чтобы драконица перестала меня доставать… и подставлять… и вас я укусила... то есть она…

— Мне понравилось… — чуть ли не промурлыкал ректор, продолжая выискивать драконицу.

Это он ей или мне? Ее бдительность усыпляет? Чтобы она не боялась высунуться? Если она еще там. Внутри что-то шевельнулось. Ага, зараза, живая. Напугала до чертиков. И спряталась, затихорилась. А теперь повелась на сладенькие речи ректора и его сюсюканье.

— Вы так и не ответили на мой вопрос. Что маленький гаденыш забыл в вашей комнате?

Ой. Это он мне. Сразу голос изменился. Стал такой холодный. Ладошку сжал сильнее. Как у него так быстро меняется настроение? А с драконицей он ласковый прям такой. Даже позавидовала. Своей же драконице?

— Не знаю, — получилось неуверенно.

Ладошку сжал так сильно, что даже стало больно. Совсем себя не контролирует? Чего он злится? На Асгара? Я же сказала, что он помог.

— Прощение приходил просить, — вспомнила рассерженного дракона и его угрозы, чтобы никому не рассказывала.

— И как? Понравилось? — ректор продолжал холодно разговаривать со мной, а сам всматривался куда-то вглубь моих глаз.

И, похоже, моей вредной второй ипостаси нравилось, что меня отчитывают потому, что она снова зашевелилась.

— Кис-кис-кис, — это он ей.

— Ну, — требовательное и раздраженное уже мне.

Я опешила:

— Что понравилось?

— Как прощения просил! — прямо гаркнул. — Удовлетворил? Меня вам было ночью мало?

Моя драконица –предательница, принялась поскуливать. Тихонечко, но прямо вслух. Так что ректор точно слышал. Она ему жаловалась?

Низкий, но мягкий мужской голос обволок бархатным баритоном:

— Да, моя маленькая. Да, моя хорошая. Травили тебя, моя девочка, — ой, это снова не мне…

Да, как он так? Запутал совершенно. Так он злится или сюсюкает?

Понятное дело, на меня злится, а с драконицей нежничает. А хотелось наоборот. А когда пальцами под юбкой трогал, это он мне так говорил… девочка моя, умница… А сейчас, вон, злится. А ласково со зверицей разговаривает. Обидно. А про меня плохо думает.

Я забубнила под нос:

— За волосы таскал. Пальцы в рот совал. Заставил желудок промывать. А потом вы явились и драку устроили.

— Да, ты же моя умница…

Эх, это опять не мне. Драконица заурчала внутри. Живая, зараза. И с ректором ласкается прямо на моих глазах. А еще радуется, что я обижаюсь и капельку …ревную к ней? И сильнее урчит от этого.

— Значит, за волосы таскал? — ректор даже повеселел, и в этот раз чуть отодвинулся и посмотрел уже на меня.

— Вам нравится, грубое обращение? Когда за волосы таскают? — ректор насмехался.

— ЧТО?

Ну, хоть, злится перестал.

Ректор потянул куда-то в сторону и вниз. Не заметила, когда он успел наколдовать шикарную огромную шкуру.

— Присаживайтесь, студентка, Корвейн. Надо накормить драконицу, — ректор выпустил ладошку.

Жалко, что прикосновение разорвалось.

Щелчок пальцев и на шкуре появились несколько тарелок и фарфоровые чайные пары с чайным заварником. Аромат свежих булочек с корицей пощекотал нос, рот наполнился слюной. Ой, как вкусно пахнет!