Афганский рубеж 3 - Дорин Михаил - Страница 3

– Ладно, Сан Саныч. Давайте серьёзно. Понимаю, что момент не самый удобный, но разговор важный. Меня зовут Максим Евгеньевич. Рядом с тобой Виталий Иванович. Имена реальные, за псевдонимами мы не скрываемся.

– Очень приятно. А меня вы уже знаете, – встал я со стула и протянул руку Виталию.

Этот парень совсем ещё молодой. Будто вчера окончил институт. Возможно, учился на каком-нибудь факультете иностранных языков.

– Мы за тобой внимательно следили, Сан Саныч, – сказал Виталий и открыл портфель.

Он достал папку с несколькими завязками и протянул коллеге. Не успел я прочитать название на обложке. Заметил только число «880».

– Чем я вас заинтересовал?

– Всем. Начиная от твоей езды на УАЗике и заканчивая историей с оружейной смазкой, – ответил Виталий.

Вот это уровень! А цвет трусов и количество половых партнёров они не знают?!

– Итак, Александр Александрович Клюковкин, 1957 года рождения. Сирота, воспитывался в детском доме. Место рождения – Торск, Калининская область. Что и говорить, вы были буквально рождены летать на вертолётах, – открыл папку Максим Евгеньевич.

До этого момента не задумывался, где родился Клюковкин. Комитетчик прав – вертолёты у меня в крови!

– Это спасибо родному училищу, инструкторам, отцам-командирам.

– Да, да. Некоторым из них вы слишком горячо выразили своё «уважение». Полковник Берёзкин, думаю, вас ещё помнит, – заметил Максим.

– Он и вам пожаловался? – спросил я.

– Нет, но за него не волнуйтесь. Хотя, сомневаюсь, что вы переживаете о сказанных вами словах в его сторону. Нас больше интересует другое – профессиональный рост. Практически как полёт Гагарина в космос.

Сложно будет объяснить преображение Сашки Клюковкина. Был раздолбаем, а стал командиром звена, будучи лейтенантом. И это менее чем за полгода.

Наверное, придётся сказать какую-то несусветную дичь.

– Понимаете, я в Соколовке с бывшим командиром звена чуть не разбился. Вынужденную посадку выполнил и…

– «Ударился головой. Затем пришло озарение. Решил поменять жизнь, поскольку дальше падать уже некуда» – так хотел сказать? Мне эту скороговорку рассказал каждый второй в твоём полку.

– Вот видите! Даже окружающие придерживаются данной версии преображения, – ответил я.

Коллега Максима Евгеньевича усмехнулся за моей спиной, а бородатый продолжил просматривать документы в папке.

Пока не вижу предпосылок, что меня в чём-то обвиняют. Возможно, куда-то вербуют.

Если честно, то работу разведки и контрразведки я уважаю. Они настоящие патриоты, и готовы пойти на всё ради Родины. Просто не каждому по душе заниматься их ремеслом, когда у тебя нет друзей, родные забыты, а довериться ты можешь только самому себе.

Но кому-то приходится делать и эту работу. Порой весьма «грязную».

– Хм, а о чём вы разговаривали с представителем конструкторского бюро Миля? Фамилия у него Павлов, – спросил Максим Евгеньевич.

Они уже и этот момент успели зафиксировать. В Баграме у меня был мимолётный разговор с доработчиками из КБ Миль. Дал им пару советов, как лучше модернизировать двигатели и что добавить к оснащению вертолётов средствами защиты от ПЗРК.

– Он спросил у меня, чтобы я улучшил в вертолётах. Не мог не выразить своего мнения.

– Да. Но оно оказалось настолько точным и верным, что теперь у конструкторов накопилось огромное число новых предложений. Ранее такого бума идей не было, – заметил Виталий.

– Вы же лучше меня знаете. Ёжик – «птица» ленивая. Если не пнёшь, то и не полетит.

– Интересная у вас аллегория. Но суть верная. В любом деле нужен толчок, чтобы сдвинуться с мёртвой точки, – сказал Максим Евгеньевич и закрыл папку. – Теперь о главном. Мой отдел отвечает за определённый спектр военных и специальных задач. Многое завязано на работу с перспективными образцами техники. Также нами разрабатываются определённые тактики и стратегии ведения войны и отдельных операций. Полномочия у нас самые высокие, как и риски.

На этом он закончил фразу. И никакого предложения о сотрудничестве или работе не последовало. Как-то всё слишком расплывчато.

– Это всё? – спросил я.

– Вполне достаточно. А чтобы вы хотели услышать? – уточнил Максим Евгеньевич.

– Могли бы сказать: «Саня, ты нам подходишь».

– Риторический вопрос. До встречи, Сан Саныч, – отодвинулся назад Максим Евгеньевич, встал и забрал папку.

Он и Виталий подошли ко мне, молча пожали руку и направились к выходу. А мне теперь думай, чего же от меня хотели.

– Да, и я бы на вашем месте подумал над предложением полковника Медведева Геннадия Павловича. Всё-таки где родился, там и пригодился, – намекнул Максим Евгеньевич мне на службу в Торске.

Бывший командир моего полка в Соколовке мне предлагал служить в Центре Армейской авиации. Я же решил повременить с этим.

Гости вышли из кабинета, а на пороге появился майор Турин.

– Обстоятельная беседа? – спросил Вячеслав Иосифович.

– Дала много пищи для размышлений. А если кратко, то понятно, что ничего не понятно.

Турин отошёл в сторону и показал в коридор.

– Свободен, но ненадолго. Заместитель командующего в ярости, так что жди нового вызова «на ковёр».

Я вышел из штаба и направился к стартовому домику. Но дойти до него у меня не получилось. На посадку в это время заходила пара Ми-8 нашей эскадрильи. В воздухе продолжали кружиться Ми-24 моего звена, прикрывая «пчёлок».

На стоянке уже ждали УАЗы «таблетки», а к вертолётам спешили техники. Сдвижная дверь первого вертолёта открылась. Из грузовой кабины начали выносить раненых бойцов. Грязные, пыльные, с перевязанными руками и головами. У кого-то одежда разорвана в клочья, а «лифчик» болтается на одной лямке.

Тяжёлых нет. Всех сразу отвезли в медроту. Я присмотрелся, но никого из раненных не узнал. Да и форма не спецназовская. Видимо, наши вертушки забрали раненых мотострелков. Где же тогда группа Сопина?

– Саныч! Саныч! – кричал сзади Кеша, бегущий ко мне со всех ног.

В руках мой защитный шлем и планшет. Сам Петров уже экипирован. Рядом с ним бежали и Ваня Васюлевич со своим лётчиком-оператором.

– Командир, надо снова туда. Наши не могут пробиться. Духи очередной волной пошли.

Вот тебе раз! И два, и три! Там «сопинцы» уже из последних сил держатся. Жара, постоянные обстрелы, пыль, дым и песок – вот так выглядит филиал ада на земле.

– Что на сопредельной территории? – спросил я, двигаясь к вертолёту.

Валера Носов заканчивал подготовку, закрывая приёмник пушки ГШ-2-30. Блоки заряжены, а ракеты «Штурм» подвешены.

– Кеша, так что там у соседей? – повторил я вопрос, надевая шлем на голову.

– Не докладывают. Командир местного полка возвращается. Там сейчас Енотаев с Кислицыным.

– На Ми-8 хотят пакистанскую армию остановить? – удивился я, хлопнув «пятюню» Носову.

– Хотят забрать Сопина и выживших. Приказ был от 001го эвакуировать их, пока мотострелки оттянули на себя духов из долины. Но паре Енотаева не дают сесть. Слишком плотно долбят с пакистанской стороны.

По рассказу Кеши, вооружения у пары Ефима Петровича почти нет. А тут и с востока продолжают идти колонны.

Вот же уцепились пакистанцы за эту высоту! Видимо, для них дело принципа сломить бессмертный советский спецназ. Одно только настораживает – на больших высотах однозначно идёт своя война – советские МиГ-21 против пакистанских «Миражей». А может быть и новеньких Ф-16!

Двигатели запустились. Вертолёт вибрировал и слегка покачивался. Чувствуется, что он готов к бою.

Посмотрел влево и увидел, что Ваня Васюлевич уже закрыл кабину и готов доложить о готовности к вылету.

– 302й, запущен.

– Понял, 4й. Омар, 302й парой, готов со стоянки взлететь, – запросил я быстрый взлёт.

– Разрешил, – спокойно ответил руководитель полётами.

Через минуту мы уже парой шли вдоль реки, осматривая поле боя на подступах к высоте 799.

– Наблюдаю разрыв! Север – 100, Восток – 50, – корректировал наводчик огонь артиллерии.