Ненормальный практик 2 (СИ) - "Извращённый отшельник" - Страница 5

— Я не… — начинаю диалог, но стражник прервал жестом.

— Объяснения — в отделе. Не усложняйте ситуацию, гражданин Волков.

Анастасия схватила меня за рукав:

— Саша, они не могут… Ты же не… Я скажу всем, что ты не мог этого сделать!

— Спокойно, Настя, — мягко высвобождаю руку. — Я не имею к этому никакого отношения. Мы во всём разберёмся. Не волнуйся.

Спорить сейчас со стражей или сбегать было бессмысленно. Для начала необходимо понять, какие конкретно обвинения мне предъявляют и какими доказательствами располагают. Возможно, смогу доказать своё алиби и выйти сухим из воды. А нет, тогда уже и вырву себе свободу.

— Я готов проехать с вами и ответить на все вопросы.

Старший расслабился, услышав моё согласие, и указал на повозку стражи, предназначенную для перевозки задержанных.

— Прошу в экипаж. И без глупостей, пожалуйста.

Иду к повозке, мысленно готовясь к непростым объяснениям и надеясь, что моя история с «выздоровлением после ранения» будет выглядеть вполне правдоподобно. Молодец Ковалёв — хорошо подготовился. Ловушка вышла интересной.

Забираюсь в повозку — ничего особенного, деревянный короб с узкими зарешеченными окнами на массивном шасси. Внутри несёт сыростью и дешевым табаком. Стражники уселись на передний облучок, и повозка, натужно скрипнув, тронулась. Мы медленно покатили по мостовой, удаляясь от пепелища, хоть и недолго, но служившего мне домом.

— … так вот я не один слышал, что граф Орловский изволил пожаловать, — доносилась до меня беседа стражников. — Лично видел кортеж на Невском.

— Да ладно? — удивился второй. — Со всей свитой?

— А то! Два взвода гвардейцев, человек семьдесят. Экипажи парадные — такой шум-гам, что весь квартал перекрыли.

— То-то я вчера на смену еле пробрался. На Баумановой и Литейной — везде посты, даже по параллельным улицам не объехать.

Машинально отмечаю эту информацию. Затор на дороге той ночью, когда возница не мог отвезти меня домой по параллельной улице — видимо, как раз из-за приезда этого самого графа Орловского. Но данная мысль промелькнула и исчезла. Гораздо больше занимало другое. Кого собралась уничтожить сучка Корнелия со своим отрядом? Вряд ли Орловского. Против семидесяти практиков её отрядом не выступишь, а значит её цель иная.

Размышления прервал резкий толчок — повозка тормознула. Раздались голоса, затем скрипнула дверь, и замечаю серое здание с гербом Городской стражи. Прибыли в отдел значит.

— Выходи, — старший шире распахнул дверцу. — И помни, Волков, честным гражданам бояться нечего.

— А тем, кто поджигает целую улицу, стоит дрожать от страха, — добавил его молодой напарник.

Молча выхожу из повозки, не собираясь как-то комментировать их выпады. Оглядываюсь. Внутренний двор отдела точь оживлённый муравейник — повозки въезжали и выезжали, стражники вели задержанных, курьеры сновали с бумагами. В целом, обычный рабочий день в правоохранительной системе любого мира.

— Пойдём к следователю, — старший положил руку мне на плечо, направляя ко входу.

Я не сопротивлялся, да и к предстоящему разговору тоже готов. Всего лишь нужно убедительно объяснить своё отсутствие в ночь пожара и последующие дни. А дальше будь — что будет. Впрочем, стало даже любопытно: насколько основательно Ковалёв подставил меня? Просто навёл подозрения или оставил неопровержимые улики?

Меня привели в комнатушку с железным столом, двумя стульями и крохотным окном, с решёткой. Типичное помещение для допросов — изолированное, чтобы создать ощущение отрезанности от мира, но не настолько мрачное, чтобы напоминать камеру пыток. Разумный компромисс.

Спокойно располагаюсь на стуле, положив ладони на коленки — поза открытая, не вызывающая, не агрессивная. Доводилось бывать по обе стороны допросного стола, так что хорошо знаю, насколько важен язык тела.

Дверь открылась спустя минут пятнадцать ожидания — классическая тактика, дабы заставить задержанного нервничать. В коморку вошла женщина лет сорока. Коричневый мундир, такого же цвета брюки и чёрные ботинки. На голове чёрная фуражка с кокардой. Среднего роста, подтянута, очевидно самостоятельно сдаёт все нормативы, а не через проплату кому нужно.

Что наиболее интересным было в её внешности, так это глаза. Различались оттенками, а если уж приглядеться, то и вовсе чувство будто оба глаза, как инь и янь. Левый — серый, холодный, оценивающий, прям линза микроскопа. Правый — янтарно-карий, тёплый, с виду даже сочувственный. Такой вот эффект гетерохромии — ощущение, будто на тебя смотрят одновременно два совершенно разных человека.

— Следователь Елагина Ксения Аркадьевна, — представилась она, опустившись на стул напротив. Голос оказался низким, с лёгкой хрипотцой курильщицы. — А вы, стало быть, Александр Волков. Наша пропажа. — и раскрыла тонкую папку, бегло просмотрев содержимое. — Итак, Александр, — она подняла на меня разноцветные глаза. — Давайте поговорим. Расскажите, чем вы занимались в тот день, когда произошёл пожар.

Принимаю задумчивый вид, как будто собираясь с мыслями.

— Обычный день, собственно, — начинаю ровным, спокойным тоном. — Утром посещал академию. После учёбы вернулся домой. Обнаружил записку от бабушки, что она мол будет приглядывать за больной подругой и оставила мне деньги на еду. Почитал книги в нашей библиотеке, затем отправился прогуляться и перекусить. Районные таверны порядком приелись, так что решил поужинать в новом месте. Так уж вышло, что по пути на меня напали бандиты.

— Сколько их было? Как выглядели? — прищурила взгляд Елагина.

— Трое. Здоровые все такие, лиц не запомнил, темно было, да и мутузить когда начали… — на моём лице отразился стыд, ещё и раздражение, всё то, что обычно испытывают жертвы ограбления. — Из низов они, бандиты — по говору слышно было. Забрали деньги, побили… Я даже защититься толком не успел.

— Почему не обратились в стражу? — спросила следователь с нотками профессионального скептицизма.

— Честно? Постеснялся, — опускаю взгляд, ведь в такой момент должен накрывать стыд. — Понимаете, я изучаю боевые эфирные техники. Курсант академии. И не смог отбиться от обычных бандитов… Да и, у меня ещё оставались деньги — в потайном кармане, на всякий случай. Хватило, чтобы вызвать экипаж.

— Похвальная предусмотрительность, — сухо заметила следователь. — И куда же вы направились?

— Домой, конечно, — смотрю на неё, хлопая глазами, как если бы этот ответ был самый очевидный и почему она вообще задала такой глупый вопрос. — Только вот впереди оказался затор — какой-то важный чиновник приехал, все дороги перекрыли. Объехать было нельзя. Так сказал возница. Я чувствовал, что начинается простуда — от нервов, наверное, после ограбления. Так что решил заночевать в ближайшей таверне.

— В какой именно? — её серый глаз впился в меня, как бур.

— Сонный карп, — отвечаю без малейшего колебания. — Недалеко от Харьковской. Небольшое такое заведение, второсортное, но для ночлега сойдёт.

— И вы провели там… три дня? — Елагина подчеркнула последние слова, выразив тем самым сомнение.

— После нападения, к сожалению, сильно разболелся, — потираю висок, будто до сих пор испытываю дискомфорт. — Лихорадка, кашель, слабость… Решил тогда не выходить, пока не приду в себя. Тем более, бабушка всё равно гостила у подруги, тёти Лидии — та серьёзно заболела, бабуля за ней ухаживает. Никто меня особо и не ждал дома.

— Удобно, — прокомментировала следователь, но без язвительности, скорее констатируя факт.

— Понимаю, как это выглядит, — и чуть подаюсь вперёд, глядя ей прямо в глаза. — Но если вы считаете, что я мог поджечь собственный дом, то зачем бы мне это? Все наши вещи, бабушкины книги… Всё, что у нас есть. Было.

Последнее слово произношу с горечью, которая не требовала актёрского мастерства. Хоть я и не настоящий Александр, мне было по-настоящему жаль его бабушку, лишившуюся всего.

Елагина внимательно изучала моё лицо, наверняка пыталась угадать мысли.