Коллектор (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович - Страница 19

В холле привычно пахло сгоревшим линолеумом, свистел ветер из пробитого окна. Я пнул смятую пивную банку и прошел в один из длинных коридоров с ровными рядами дверей, ведущих в мелкие ипотечные студии. В конце узкого прохода стояли сотрудники службы безопасности «Всероссийского Сберегательного Банка» — и это меня напрягло не на шутку. Я ускорился, готовясь к худшему.

Они заметили меня и вышли навстречу. Увидели коллекторскую форму, прочли имя с личным кодом-идентификатором. Один из них спросил:

— Григорий Котляров — твой напарник?

— Верно. Что случилось?

— Вы были близки?

— Что за допрос? — я начал закипать. — Какого хрена? Пропустите меня!

Безопасник вытянул передо мной левую ладонь, запрещая проход, и положил правую на рукоятку автомата.

— Тебе туда нельзя, этим делом будет заниматься СБ «ВСБ».

Моя рука чуть дернулась, я очень хотел выхватить револьвер и расстрелять их. Но я удержался и медленно выдохнул, пытаясь успокоить нервы.

За спинами безопасников из квартиры вынесли тело в черном мешке. Моя голова загудела, все мысли прервались, наступило полное оцепенение. Я не верил своим глазам. Мир вокруг словно сузился.

Затем из дверного проема вышел знакомый мне старший инспектор, как всегда недовольный и напыщенный. Валерий Строганов. Он увидел меня и мерзко улыбнулся, получая явное наслаждение от ситуации.

— О, Андриевский! — обратился он ко мне. — Пропустите его.

Безопасники подчинились приказу и отступили к стене, провожая меня взглядом. Я медленно подошел к инспектору. Тот расстегнул молнию на черном мешке, и я увидел бледное лицо Гриши с кровоподтеками под глазами. Меня передернуло. От резко нахлынувшей злобы захотелось разорвать ублюдка-инспектора зубами.

— Кто, кто это сделал?! — прорычал я.

— Не так быстро, господин Андриевский, — надменно ответил Строганов. — Это нам только предстоит выяснить. Я уже сделал соответствующий запрос, сегодня вас отстранят от работы, но только на время расследования. Будьте уверены, — он насмешливо улыбнулся и застегнул молнию на мешке, — мы быстро найдем убийцу. Ну всё, уведите его.

Безопасник взял меня за локоть, но я выбил его руку и, развернувшись, пошел прочь. Вывел на интерфейс настройки слухового импланта и направил волну в сторону инспектора. Вслушался в его диалог с подчиненным.

«А тело куда уносить, как обычно, в переработку?» — спросил один из тех, что держал мешок.

«Рано», — ответил Строганов, — «сначала на диагностику. Проверим его мозги».

Я сам не заметил, как оказался у своей машины. Мелкий паршивец, ругавшийся на меня до этого, резво качался на качелях с довольной рожей. Металлическая спинка его сидения билась о мой багажник. «Лада» отчаянно сигнализировала о повреждениях. Я не обратил внимания на тревожный писк сигнализации в голове и восклицательный знак на интерфейсе — они естественно вторили моему состоянию, душу разрывало пополам. С багажника уже слетела краска, бампер погнулся, а мальчик и не думал останавливаться. Увидев меня, он только сильнее раскачался и еще раз смачно врезался в машину.

Я посмотрел ему в глаза. Он сразу же переменился в лице, взвизгнул, спрыгнул с качелей и убежал. Я схватился за цепи, держащие сидушку, и с надрывом разорвал их. Закричал, упал на лавочку, с психу разбил доски кулаком, схватился за волосы, рыча и воя от переполняющей меня ненависти. Никогда в жизни я не испытывал такого дикого отчаяния. Софт заглушил мой собственный голос белым шумом.

Вскоре я взял себя в руки, немного успокоился, сел в машину, захлопнул за собой дверь. Выдохнул, схватился за гудящую голову. Мимо меня по двору проехала «Газель» безопасников, выкрашенная в цвета банка. Я сдал назад, выехал на дорогу и сел им на хвост.

Я обязан раскрыть это дело раньше банка. Когда инспектор найдет убийцу, они просто арестуют его и посадят в свою долговую тюрьму, чтобы тот своим рабским трудом возместил ущерб, причиненный компании. Гриша мог приносить банку пользу до конца своего трудового контракта, но теперь он мертв, и никакой выгоды с него больше не поиметь.

А ведь виновный может попросту откупиться от банка, выплатив компенсацию в полном размере. И что тогда?

Нет, это ни разу не справедливо. Какой к черту штраф, какая долговая тюрьма?! У корпоратов свои понятия о справедливости, а у меня - свои. Я должен первым найти убийцу и отомстить. Пущу пулю в голову подонка.

Я вел машину за безопасниками уже часа полтора, тащился за ними по всем пробкам и подворотням, пока они не привели меня к приземистому зданию, зажатому между двумя небоскребами. Я узнал это место. “ВСБ Анализ”, дочерняя компания моего банка. Архив, крыло хакеров, морг и судмедэкспертиза под одной крышей. Люди Строганова вынесли из машины черный мешок, небрежно кинули его на медицинскую тележку, и человек в белой форме покатил ее в здание.

Инспектор вывалился из “Газели”. Я сфокусировал на нем взгляд, открылось контекстное меню, позволяющее мне применить какой-нибудь эксплойт на его кибердеку. Я мог вызвать короткую перезагрузку его операционной системы, подключиться к зрительным и слуховым имплантам, а также поставить метку, чтобы видеть его на своей мини-карте. Эти функции я получил, когда мне установили детективные программы, предназначенные для следователей. Банк имел законное право внедрять такой же софт в мозги своих коллекторов.

И теперь я воспользовался софтом против своего работодателя. Индикатор загрузки заполнился за мгновение, и интерфейс оповестил меня об успешном подключении к оптике инспектора. Он ничего не заметил. Ставить метку для карты я не стал - выше риск спалиться.

Строганов зашел в здание, поздоровался с охраной - я ничего не слышал, потому что подключился только к глазам, но не ушам. Дальше он прошелся по лестнице на второй этаж и спустя пару минут оказался в операционной. Труп Гриши раздели и положили на стол. Я увидел разрезанную шею, исколотый живот, липкую остывшую кровь на груди. На плечах я заметил старые уродливые шрамы и ожоги, еще со времен его работе в Мали.

Мы так и не поговорили о нашем прошлом. Он особо не рассказывал о своей службе - думал, я не пойму. Узнал бы он раньше, что я тоже был профессиональным убийцей, может, мы бы открылись друг другу совершенно по-новому. Столько тем было закрыто из-за моего притворства, столько слов и возможностей упущено. И почему только я молчал?

Патологоанатом поднял веки Гриши, и из глазницы моего друга потекла густая кровавая слеза. Искусственные глаза у него выглядели совсем как обычно - кибернетические роговицы не мутнеют после смерти. К голове Гриши приблизился аппарат с множеством сверл, пил и щипцов. Щуп вошел в череп, и я закрыл глаза, не в силах наблюдать за этим процессом.

Когда я вернулся к просмотру, голову Гриши уже вскрыли. На соседнем столе в физрастворе плавал мозг, а рядом на микрофибре лежала крохотная окровавленная плата, тонкая, как игральная карта. Кибердека. От нее шли провода к шлему на голове специалиста, тот сидел в кресле, прижав пальцы к вискам. Он покачал головой и снял шлем.

Я переключился с оптики на уши. Мир потемнел, и я снова мог видеть лишь своими глазами. Зато в ушах я слышал голоса:

“Ну?” - спросил инспектор. - “Что-нибудь известно?”

“Труп пролежал слишком долго, больше десяти часов”, - отвечал специалист. - “Данные повредились. Приходите послезавтра во второй половине дня. Мне нужно перенести остатки кода с молекулярного диска на чип”.

“Это задача на десять минут. Переноси, я подожду”.

“Извините, но я уже сказал, код поврежден. Перенести его мало, его еще нужно расшифровать. Сегодня мы только сможем изъять диск с киберплаты, завтра начнем перенос на чип и расшифровку. Так что приходите послезавтра”.

“Ладно. Я приду. Если код не откроете, я с тебя три шкуры спущу, понял?”

“Не беспокойтесь. Справимся. Идите уже”.

Я отключился от инспекторского импланта и закрыл глаза. Нужно собраться с мыслями. Отдохну немного. Врачи как раз вытащат молекулярный диск с деки и унесут его в архив. Как заберу его - не знаю. Что-нибудь придумаю.