Боярышня Евдокия 4 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 2

— По отрядам становись! — скомандовал Олежка, и как только ребятня разбилась на десятки, побежал докладывать Ванюшке.

— Иван Вячеславович, дружина построена и готова откушать ватрушки! — отчитался Олежка.

Ванька осмотрел всех гордым орлиным взглядом и решил дать команду:

— Бегом марш!

Отряды сразу же рассыпались и толпой рванули к боярскому дому. Кто-то закричал любимое Дуней «ур-ра!», остальные поддержали. Ванюшка пробовал остановить ребят, Олежка как мог ему помогал, но быстро сообразили, что могут остаться без добычи и помчались следом.

Дуня хохотала вместе со взрослыми, наблюдавшими эту картину, а потом тяжко вздохнула, представив, как сложно будет у брата отобрать девчонок. Во многом благодаря им поддерживается дисциплина в дружине и Ванюшка это уже просёк.

«А с другой стороны, — размышляла боярышня, — если творчески подойти к проблеме, то он сам будет рад избавиться от них. Надо только придумать, что с него взять за это избавление, а то заподозрит её в коварстве».

Расплывшись в улыбке, Дуня поспешила домой. Там ей пришлось выслушать ворчание Фёдора из-за набега детворы, а потом она отвела его в сторонку и заговорщически прошептала:

— Ты бы подсказал бояричу, что у каждого мужа должен быть свой уголок, где он может встретиться с друзьями, посидеть, хмельного напитка выпить.

— Э, так рано ему, — нахмурился управляющий.

— Морса дашь, — сориентировалась Дуня.

— А зачем уголок, когда вон где посидеть можно? — Фёдор мотнул головой в сторону стариков, устроившихся на сделанных на скорую руку лавочках.

— Свой! Тайный! Уголок! — многозначительно произнесла Дуня и наблюдая катастрофическое непонимание Фёдора, постаралась разъяснить:

— Мужская берлога, где можно строить планы на будущее, обсуждать жёнок и бабью родню, посплетничать о князе.

— А баня? — проявлял тугодумие управляющий.

— Что баня?

— В бане же можно поговорить, — пояснил Фёдор.

— Так в баню ты с кем ходишь? — не дала себя сбить с толка боярышня.

Управляющий смутился, потому что жены у него не было, а парился он со вдовой.

— Мужская берлога, говоришь? — задумчиво переспросил он.

— Да-а-а! — с придыханием протянула Дуня. — И это логово можно обустроить на дереве!

— Зачем там?

— Потому что детям интересно лазать по деревьям, — проявляла чудеса терпения Дуня.

Фёдор поскрёб бороду и непонимающе посмотрел на боярышню. Она посмотрела наверх, прося у небес терпения ,  и ещё раз пояснила:

— Слушай внимательно. Дело чисто мужеское и важное. Надо помочь построить мальчишкам логово…

— Ты говорила «берлога»…

— Тьфу на тебя, да хоть гнездо! Главное, чтобы им там было безопасно и уютно. Можно придумать переходы с дерева на дерево и спуск по верёвке.

— Хм, так раньше обустраивали сторожевые посты наши деды.

— Во-о-от! А я о чём? — обрадовалась она.

— Так они сторожили, а отрокам там что делать?

— Строить планы, пить морс, придумывать состязания… Ванька придумает, что делать, когда всё будет построено. Ты, главное, подскажи ему, что девочкам туда хода нет.

— Куда ж он их денет? Они его побьют. Девки же, хоть и маленькие.

— Пусть меня упросит пристроить их к делу, — Дуня подмигнула ему и поспешила к Якимкиному семейству, чтобы обговорить кирпичное производство. А Фёдор пусть обдумывает новую мысль и способы её реализации.

Любашка увидела боярышню с сопровождающими её новиками на подходе и выбежала встречать.

— Радость-то какая! — воскликнула она. — А я забегала в имение, но не застала тебя, Евдокия Вячеславна.

— Как поживаешь? Как муж и сыночек?

— Всё ладно у нас, слава богу. Живём не тужим.

Дуня посмотрела наверх и увидела работающего Якима. Он оглаживал камень, примеряясь к скрытым линиям, по которым нужно будет нанести удар. Неожиданно камень выпал из его рук, а сам он поднялся, посмотрел на Дуню с новиками и поклонился.

Боярышня помахала ему рукой, но Яким больше никак не смог ответить.

— А ведь он лучше себя чувствует, — констатировала Дуня и вопросительно посмотрела на Любушу.

— Не всё может сразу понять, но по хозяйству с ним намного легче стало, — подтвердила она. — Только когда беду чует, то шальным делается и никого не слушает.

— А вот с этим напраслину не возводи! — строго осадила её Евдокия. — Все уже догадались, что при приближении беды он нутром чует самое безопасное место и лучше бы довериться ему, да помочь.

— Да я понимаю, — притихла бывшая нянька.

— Понимай и уважай, — наставительно тряся пальцем, внушала Дуня. — Он за своё чутьё дорогую цену заплатил, так что куда поведёт — туда и иди!

Любашка захлопала глазами, смаргивая появившиеся слёзы.

— Ну чего ты, дуреха? — сбавила напор боярышня.

— Да это от благодарности, Евдокия Вячеславна! Есть тут одна баба, что над моим мужем посмеивается, а ты вон как хорошо о нём думаешь. И как на духу тебе скажу: всё правильно про него понимаешь!

Молодая женщина сделала шаг назад и низко поклонилась:

— Спасибо тебе, боярышня. Всегда молюсь за тебя от чистого сердца.

— Ох, Любаша! — от её слов и поступка Дуня растрогалась. — На глупую бабу не обращай много внимания. Ответь ей, как положено — и живи дальше. Я вижу, что вы с Якимом ладите, а это главное. А то, что у вас не так, как у всех в семье, то плевать.

Дуня смутилась, видя с какой жадностью её слушает Люба. Видно, тяжеленько ей приходится, а невдомек, что будь у ней другая жизнь, то она могла бы поперек горла встать. А тут Любка верховодит, а муж ей во всем поддержка, и благодарен.

Дуня вспомнила, как была расстроена, когда Любаша сообщила ей что идёт замуж за Якима. А теперь даже завидует, что та почувствовала своего мужчину и настояла на своем выборе. Евдокии взгрустнулось. Сумеет ли она так же опознать того, с кем сможет в ладу всю жизнь прожить?

— Ох, не за этими разговорами я пришла. Послушай-ка мои планы насчет будущего твоей семьи.

И Дуня пояснила, что можно найти новый камень и начать его разрабатывать, потому что несмотря на выросшую конкуренцию спрос на брусчатку есть, и он растёт.

Любаша при этих словах поникла, понимая, что придётся переезжать и продолжать тратить силы на конкуренцию. Евдокия не стала мучить её и перешла к новой идее.

— Если не хочешь переезжать, то можно заняться глиной. Её у нас вдоволь, но…

Дуня объяснила, что хочет поручить изготавливать небольшие глиняные блоки для строительства, похожие на плинфу. Когда подошел Яким и сел рядом с женой послушать, то боярышня подробно описала, как последовательно они будут действовать. Любаша поплыла, получив слишком много информации, а Яким смотрел вдаль и сосредоточенно слушал. Казалось, что все слова проходят мимо него, но боярышня надеялась, что стоит ему лечь спать — и в голове мысли улягутся, разложив всё услышанное по полочкам.

— Сложно и боязно, но куда деваться? — ответила Любаша, поглаживая мужа по плечу, когда Евдокия закончила и попросила дать ответ. — Всему, чему надо, мы вместе научимся. Чай, не глупее Демьяна - гончара. Только не хотелось бы с ним ругаться, уж больно он заносчивый и вредный…

Дуня неприязненно скривила губы: Любаша правильно подметила, что гончар заносчив и ведёт себя так, как будто владеет тайнами мира, а не секретами своего ремесла. Во всяком случае на помощь с его стороны нечего было надеяться.

— Значит, остаётесь здесь, под нашей рукой, — подытожила боярышня. — А про Демьяна не думай. Он останется при своих горшках. Кирпич ему не интересен и скучен. Тем более в первые годы в этом деле будут зимние простои.

— Ой, боярышня, зимой у нас другой работы полно! — отмахнулась Любашка. — Яким посуду из камня и дерева режет, я нить пряду и полотно тку. Ты мне поясни, как мы с тобой первую печь поставим? Ты же сказала, что сначала одна печь и возможно, что не одна, а потом уже большая. Сдюжим ли?

До того, как Любашка задала вопрос, Дуня думала, что легко сдюжат. Ну чего там делать-то? Но посмотрела на трудовые руки Якима и засомневалась. Это ж сколько глины надо наковырять, потом довезти её до нужного места, размять, сформировать… Она посмотрела на свои руки и поняла, что сумеет размять только кусочек глины, не более.