Мародеры (СИ) - Лей Влад - Страница 24

— Вон, по дороге надо подняться, — Вова указал на тропинку, вьющуюся от мостика вверх, между скал.

— Идем…

Женя

Когда залезли на горку, уже совсем стемнело, а дождь набрал силу.

Зато я, наконец, увидел деревню.

Сначала она мне показалась большой, но я ошибся. Домов двадцать от силы, но раскидистая. В том плане, что возле каждого дома был обширный участок, тянущийся до самого леса.

Дома старые, но добротные. Есть парочка свежих, из сруба. Кое-где даже цивилизация имеется — сайдинг, пластиковые окна.

А, нет! Ошибся! Вон и «дорого, богато» имеется. Дома эдаких нуворишей, они сразу в глаза бросаются, просто в темноте не разглядел. Два, а то и три этажа, с блатными каменными заборами. В одном дворе я даже уличную печь-мангал разглядел и вроде бассейн. Нормально так кто-то обустроился!

Вот только свет горел дай бог в половине строений. Остальные стояли темные и мрачные. Как раз «блатные» были пустыми.

Ну да Вова говорил, что здесь живут в основном старики. Молодежь давно слиняла и кое-какое оживление начинается с весны. Некоторые перебираются на лето сюда из городов, часть домов и вовсе купили пришлые вроде меня. Приезжают сами или пускают в свое жилье отдыхающих.

Некая «тетка Светка» этим всем заведует. Владельцы оставляют ей ключи, она же собирает плату с отдыхающих, отдает или переводит хозяевам, взымая свой процент. Ну и она же бдит за домами, поддерживает в них порядок.

Хотя в деревушку эту отдыхающие, как я понял, не особо охочи ехать. Хоть до моря рукой подать, неудобно тут — до города пилить и пилить, до рынка тоже. О благах цивилизации и вовсе молчу — во дворах сортиры и колодцы, водопровода и канализации нет… Старики так всегда жили, ну а молодняк все же бурил скважины, делал септики. Вова батю вроде как заставил. Во всяком случае, я помню, когда мы тут батрачили в последний раз, что была горячая вода и можно было помыться…

Мы с Вовой пошагали к ближайшим домам, вслушиваясь и оглядываясь по сторонам.

Пока мертвяков не видно, но это не повод расслабляться.

Мы шагали по улице, где-то брехала собака, замычала корова, но ни людей, ни зомби не появлялось.

Вова свернул, направившись к высокому забору, сколоченному из видавших виды досок.

Просунув руку в щель между досок, он нащупал крючок и сбросил его с петли, открыв нам калитку, и мы вошли во двор, огляделись.

Пусто. Только в дальнем углу глухо и лениво гавкает на нас здоровенный алабай. Уже даже и не собака, если по габаритам судить, а целый медведь. Но гавкает не злобно, наверняка Вову унюхав и признав, а так, «сигнализируя» владельцу о гостях.

— Пошли, — дернул головой Вова, и мы пошагали к крыльцу.

Но едва только я ступил на первую ступеньку вслед за Вовой, позади нас раздался звонкий щелчок, и чей-то голос произнес:

— Стоять! Лапы вгору! За пукалки свои даже не думайте хвататься, и не дурить мне, а то живо дробью начиню!

Я тут же потянул руки вверх.

Вова тоже, но при этом он заявил:

— Бать! Ты с дробью своей аккуратней! Шмальнешь, потом жалеть будешь…

— Вовка? — удивленно спросил гость.

— А ты кого ждал?

— Да мало ли…бродят всякие.

Вовка развернулся, обошел меня и обнялся с отцом.

— Ну ты-то руки уже опусти, чего застыл? — приказал мне сухонький, но жилистый мужик с наголо побритой головой — тот самый отец Вовы, держащий под мышкой двустволку хрен знает каких мохнатых лет.

Я послушно руки опустил.

— Здравствуйте, Григорий Иваныч, — поздоровался я.

— О! Женька? Ты? — прищурившись, спросил он. — А не признал сразу. Отпустил бороду, как басурман…

— Да… — я даже не нашел, что ответить.

— Ну? И какими судьбами? — спросил Вовин батя. — И что за стволы, что за одежка? Вы на охоте, что ли, были и решили заскочить? Хвалю…

— Да не, бать, тут история другая, — тяжело вздохнул Вова.

— Какая «другая»? — нахмурился Григорий Иваныч.

— Ты вообще телек смотришь? Радио слушаешь?

— Слушал, смотрел. Фигню какую-то вещали, — ответил Григорий Иваныч. — У буржуев в свое время Уэллса спектакль по радио крутили — там паника началась. А наши что, решили повторить на свой лад?

— К сожалению, нет…

Григорий Иваныч оглядел нас и вновь нахмурился.

— Чего стоите и молчите, как воды в рот набрали? Рассказывайте тогда! А вообще в дом пошли, а то торчим на улице, как эти самые…

— Бать, ты сначала скажи — в деревне никто последнее время не помирал? Странные такие не лазали? Вообще посторонних не было? Не приезжал ли кто?

— Да нет вроде… А что?

— Сейчас буду рассказывать. Но…мы не одни. В заливе катер наш стоит, там еще несколько человек.

— Ну так зовите…

— А разместимся мы где?

— Ну разберемся. Места много, так что…

— Бать, мы не на день-два приехали, — сказал Вова.

— Вот, значит, как? — нахмурился Григорий Иваныч. — Что, совсем плохо? Опять эти карантины-короны?

— Хуже бать, хуже… А скажи, вон те дома пустуют? — Вова указал на блатные особняки, которые себе настроили крутыши.

— Ну пустые… А тебе зачем?

— Да там можем обустроиться.

— Сдурел? Это ж взлом с проникновением! Светка вас мигом ментам сдаст!

— Не сдаст, — отмахнулся Вова, — некому сдавать уже…

— Как так?

— А вот так. Нет больше милиции–полиции, так что сдавать некому.

— Да как так? А кто теперь вместо них? Комитетчики, что ли?

— И комитетчиков нету. А если есть — у них свои проблемы…

— Так, — вздохнул Григорий Иваныч, — задолбал ты загадками говорить. Давай так — зови своих, селитесь вон в дом Никитичной — она уж год как померла и родичи не объявлялись, так что в ее хате и обустраивайтесь. А как заедете — живо оба ко мне. А то наговорили тут — черт ногу сломит. Ни хера не понимаю…

— Я объясню, — пообещал Вова, — но ты скажи — точно никого левого не объявлялось у вас?

— Да точно, точно…

— И странного ничего не было?

— Да чего странного? У Митрича плечо крутит, базар в последнее время никакой… У Афанасьевых вон кот котят привел…

— Это как? — удивился я.

— А вот так. Кошкой оказался.

— Что, под хвост поглядеть не могли? — фыркнул Вова. — Яйца есть — кот, нету — кошка.

— Это вам в городе делать не хрен, вот и глядите котам на яйца! — осерчал Григорий Иваныч. — А у нас тут работы всегда полно. Все, хватит языки чесать! Давайте, шевелитесь…

Разгрузились мы быстро. Вова ожидаемо начал тошнить, что мол поутру все перетаскаем, да и все равно дом будем менять, как только осмотримся и освоимся, но я был непреклонен.

Пусть деревня маленькая, но оставлять без присмотра вещички нельзя. Даже с учетом того, что хулиганистого молодняка нет — это не дело.

Иногда даже не пацанва опасна, а предприимчивый и домовитый дед — утащит что-то из нашего хабара себе, и ищи свищи. Так что нет, все перетащим к себе поближе. Тем более в этот раз таскать мешки не только нам с Вовой. Есть еще Волохай с Костей.

Они, правда, попытались ныть, что поутру готовы трудиться, а сейчас устали, но я все равно их заставил, так что вещички были перемещены в резиденцию некой неизвестной мне и давно упокоенной Никитичны в самые короткие сроки.

Кстати, в доме разместились мы впятером — я, Вова, Аська, Анька и Леха, а Волохая и Костю отправили в баню. Не в переносном, а в прямом смысле. Строение было добротным, крепким, так что не замерзнут.

Как только вещички были перенесены, в закромах Никитичны (односельчане вещи не стали трогать, а родственников у покойницы то ли не было, то ли до сих пор не объявились) Аськой были обнаружены наволочки, подушки и одеяла, причем в таком количестве, что не только на нас, на роту солдат хватило бы.

Часть из находок были торжественно вручены Волохаю и Косте, после чего они оба были выставлены вон из дома и отправились спать в баню, получив от меня отеческое наставление — закрыться изнутри.