Наследник пепла. Книга III (СИ) - Борзых М. - Страница 48

И тут я поймал себя на мысли, что говорю с ними голосом себя сорокалетнего. Примерно таким же тоном я строил свою пятёрку.

Второй частью плана стало то, что, отпустив своих друзей на пары, я дождался Голицына в коридоре и утащил его в нишу, чтобы никакие случайные взгляды нас не видели.

— Если ты, сволочь такая, ещё раз окажешься на расстоянии полёта стрелы от моей сестры, — сказал я, притянув его настолько близко к себе, что между нашими лицами было не более полуметра, — то я не только не стану останавливать Толстого в его шутках, но и сам могу в них поучаствовать! Тогда твоя и без того шаткая репутация уйдёт на недосягаемое дно! Ты меня понял?

Николай сорвал мои руки со своего кителя и с кривой усмешкой глянул на меня.

— Ну вот, хвала всем богам, — хмыкнул он. — А я уж думал, что ты совсем нюня и пацифист беззубый, — я едва подавил желание треснуть ему по роже. — А ты наконец-то оскал показал, хоть на человека стал похож.

Я отряхнул руки, словно прикоснулся к чему-то грязному, и пошёл прочь. Даже уточнять, понял ли он то, что я ему сказал, не хотелось. Я два раза повторять не любил.

Затем были пары, которые, в основном касались тактики ведения боя в условиях Стены. К сожалению, все данные, которые озвучивал преподаватель — старенький уже маг воды, безнадёжно устарели. Возможно, сейчас они ещё имели минимальную ценность, но в бытность мою на Стене, то есть через пятнадцать лет, все уже пользовались контрнападениями, выжиганием вражеских легионов непосредственно в местах появления. Кроме этого площадная заливка льдом тоже показывала неплохие результаты.

Но для всего этого использовались специальные конструкты, дополнительные артефакты, и иногда сила нескольких магов сразу. А уж такие прорывы, как случился возле Горного, преподавателем вообще не рассматривались. Я сначала хотел спросить, что он думает по поводу той обороны, но потом решил не сбивать его с курса. Пусть рассказывает то, что знает.

Мне же нужно было обдумать и дальнейшие действия и особенно то, с чего надо начать вечерний разговор с ребятами. Дело в том, что я стремился не просто выяснить тайны, нет, мне нужно было нечто другое.

После второй пары, ближе к обеду меня вызвала Ульяна. Она была уже заметно посвежевшая, словно успела выспаться. И, в целом, совсем не была похожа на саму себя утреннюю. Мне всегда были недоступны такие женские метаморфозы, но я решил не углубляться сейчас в раздумья на этот счёт.

— Вить, привет ещё раз, — сказала девушка, нагибаясь к тумбочке, беря и протягивая мне небольшой горшочек с тоненьким ростком, пару дней, наверное, вылезшим из-под земли. — Вот, бери, пожалуйста. Виргиния королевская.

— О, отлично, спасибо, — ответил я. — Сколько я тебе должен?

Девушка с улыбкой махнула рукой.

— Ничего не надо, — она постаралась показать это совершенно беззаботно. — Цветок сущие копейки стоит. Лучше ты мне потом поможешь в чём-нибудь.

— Ну нет, — усмехнулся я. — На такую приманку я не куплюсь. Прости, но не люблю быть должным, — полез в карман, но обнаружил только одну купюру, равную полновесному червонцу. — Этого хватит?

— Да ты что⁈ — она округлила глаза. — Этого даже слишком много!

— Ничего страшного, — хмыкнул я в ответ. — Потом поможешь мне в чём-нибудь.

— Ах ты, негодяй, — рассмеялась девушка. — Ладно, помогу. Хорошей учёбы.

Аккуратно подхватив горшок с цветком, я махнул Ульяне на прощание и вышел из приёмной. Рассудив, что с горшком мне будет ходить не особо удобно, я решил сразу отнести его в библиотеку.

Дезидерии на месте не было, но я слышал её негромкий голос где-то в зале. Она отчитывала очередного курсанта за какую-то провинность.

Тогда я решил оставить цветок на её рабочей стойке и написал от руки записку:

«Уважаемая Дезидерия Вайсмовна, ещё раз прошу меня извинить за то, что не смог подойти в назначенное время. К сожалению, это зависело не от меня. В качестве извинения прилагаю вот этот цветок, который должен помочь вашему сердцелику счастливому расти большим, крепким и радовать ваш глаз. С наилучшими пожеланиями, Виктор фон Аден».

Перечитав, я сложил записку, положил её под горшок и вернулся обратно в учебный корпус. Впереди ещё ожидался достаточно долгий вечер, к которому требовалось подготовиться.

Дезидерия Вайсмовна последние пару дней была совсем не в духе, поэтому срывалась на всех подряд. Один раз даже ректору досталось за то, что он пришёл за каким-то материалом, но не принёс книгу, которую брал ещё в прошлом году. Одним словом, библиотекарь выкрутила свою стервозность на полную катушку.

Однако, отчитав очередного учащегося с третьего курса, она вернулась к своей рабочей стойке и обнаружила цветок в горшке и записку от Виктора фон Адена. Но при этом она упрямо сжала губы. Затем снова посмотрела на цветок, вздохнула, взяла его и поставила на подоконник рядом со своим.

— Что ж, если должно помочь… — проговорила она.

Росток сердцелика вроде бы стал лучше чувствовать себя после удобрения, которое принёс Виктор. Но всё равно выглядел всё ещё очень слабым и не готовым к полноценной жизни.

После этого Дезидерия Вайсмовна сделала себе вкусный чай с добавлением лепестков жасмина и лаванды, и села пить его, читая попутно газету. И когда она перевернула на очередной разворот, её брови полезли на лоб.

«Неприятное недоразумение на приёме в честь героев Горного едва не обернулось международным скандалом!» — гласил заголовок.

А затем в тексте было написано, что тохары излишне ретиво бросились защищать императрицу, но, к счастью, всё обошлось.

И в самом конце статьи была ещё приписка, что по непроверенным данным, между послом и набросившимся на него тохаром установилась крепкая мужская дружба. Обоих драчунов видели вместе в «Национале» в компании девиц. Судя по всему, молодой тохар заглаживал свою вину.

— Ну, может быть, — себе под нос проговорила библиотекарь. — Может быть.

Тем временем к ней зашли две служащие с факультета зельеварения. Это были зрелые преподавательницы, но любительницы почесать язык, поэтому Дезидерия Вайсмовна их не особо любила.

Они не видели её, так как чай работница библиотеки пила за небольшим шкафчиком, чтобы никто её не трогал. А тем временем сотрудницы делились впечатлениями.

— Представляешь, тут третьего дня так полыхнуло, — говорила одна.

— О, да, слышала, — ответила ей вторая. — А что это было? Я уж думала, кто-то из наших сварганила что-то взрывчатое и от общих комнат ничего не осталось.

— Да нет, это у молодой тохарки инициация произошла, — проговорила первая. — Она до этого никаких признаков магии не подавала, а тут пубертат, первая любовь, всё такое, она возьми да и полыхни.

— Боевая ведьма получается оказалась вместо травницы? — уточнила вторая.

— Типа того, — согласилась с ней первая. — Думали, что из родовичей сила будет, по матери. А оказалась огненная тохарка. Теперь решают с ней вопрос. Там за неё влиятельные люди просят. Но служащие два дня последствия устраняли.

— Кошмар, конечно, — вздохнула вторая. — А ещё говорят, что у нас работа несложная. Вот так учишь-учишь, а она из тебя раз и факел сообразит! Это ещё хорошо, что никто не пострадал! Так, ну и где эту Дезидерию носит?

— Иду-иду, — откликнулась женщина.

Но перед тем, как подняться с места, глянула на цветы. Ей показалось, что её сердцелик расправился и стал чуть более уверенным в себе. Хотелось бы. А, если всё так, то, возможно, действительно нет никакого смысла сердиться на фон Адена? Он правду сказал. Иногда обстоятельства оказываются сильнее нас.

Екатерина Алексеевна ужинала у себя в покоях в полном одиночестве, наслаждаясь перепелами, фаршированными клюквой, щучьей икоркой, поверх брускетты, ломтиков хлеба с маслом и специями, как их называл Джованни Росси, и белым вином. Дядя вошёл пружинистой походкой, перед тем, правда, постучавшись для вежливости.