Наследник пепла. Книга III (СИ) - Борзых М. - Страница 31

Итак, Мирослава.

'Приветствую тебя, уважаемый Креслав, — написал я. — В первую очередь хочу узнать, как дела у мамы? Пошла ли она на поправку? Если да, то передавай ей от меня огромный привет. Сообщи, как сможешь, возможно, найду время, чтобы посетить её.

Ещё один вопрос у меня касается некоей Мирославы Рароговой. К нам на факультет на днях поступила девушка с такими вот именем и фамилией. Но я, хоть убей, не помню, никого подобного. Ну и плюс выглядит она совсем не как Рарогова. У неё светлые серебристые волосы, да и фигура тонкая и хрупкая.

При этом она достаточно запуганная, словно боится чего-то. Понять, почему это происходит, я не смог, поэтому пишу тебе. Кто это вообще? Ты её знаешь? Почему она такая запуганная? Или это не моё дело?

Если есть какая-то предыстория о ней, было бы лучше узнать её заранее, чтобы не наломать дров. Однако, если она действительно из наших, ты напиши, я обеспечу ей защиту'.

Я перечитал письмо ещё раз, понял, что составлено оно достаточно коряво, но махнул рукой, решив, не переделывать. По крайней мере, мысли, которые я хотел донести вполне себе понятны.

Взяв лист бумаги, я решил отправить его по почте. Только не обычным отправлением, эдак оно месяц идти будет. А за серебряную монету его с другой срочной почтой перешлют телепортом куда следует.

Поскольку почта была практически за углом, я решил прогуляться и заодно развеяться. Хорошо бы было обдумать сложившуюся ситуацию, но на данный момент мои мысли витали где-то далеко в пространстве. Столько новых вызовов бросила мне жизнь в последние дни, что уложить это в нужном порядке представлялось сложным. Для этого нужен был целый день, который будет потрачен на медитацию и пересмотр всех своих целей и достижений.

Но даже сейчас, идя на почту, я понимал, что мне нужно связаться со своей прошлой командой. Мне нужно понять, наконец, почему погибла моя семья и может ли это произойти теперь? Или я уже самим своим появлением тут всё это дело изменил? Одним словом, дел, пусть и мыслительных, было выше крыши.

На почте я попал в небольшую очередь, где ещё успел наметить себе несколько пунктов для дальнейшего развития. Среди прочих это были ещё и физические занятия. Потому что «зарядка Геркана», которая уже успела стать нарицательной, это, конечно, хорошо, но она исключительно на выносливость. А мне нужны были упражнения и на силу.

Сдав письмо и заплатив по срочному тарифу, я двинулся в обратный путь. Но дойти до комнаты в общежитии я не успел, потому что меня тормознул вахтенный на входе.

— Вам записка, — коротко проговорил он и протянул мне небольшой лист бумаги.

— Благодарю, — ответил я и открыл её.

«Витя, как получишь, одевайся соответственно приёму и дуй к нам с дедом и братом на ведомственную квартиру. Отец».

«Ага, значит, дед всё-таки решил прибыть. Это хорошо. Жаль потраченных денег на письмо, конечно», — подумал я. Но тут же решил, что мысли, пришедшие ко мне в голову во время прогулки, гораздо ценнее серебряного.

Взлетев в комнату, я быстренько переоделся и двинулся вниз. Когда вышел из общаги со вздохом подумал об Аде, но понадеялся, что она за один вечер не совершит ничего эдакого.

И, выдохнув, устремился на казённую квартиру.

Перед дверью даже улыбнулся. Квартира снова наполнилась жизнью. Хотя, конечно, некоторых голосов не хватало. Сестра осталась в академии, а мать…

Собственно, это был первый вопрос, который я задал Креславу.

— Как мать? — спросил я его. — Отправил тебе письмо сегодня с этим же вопросом, потому что вчера ничего не получал. А ты вот приехать решил.

— Ну, — усмехнулся тот. — Я, собственно, потому и не писал, что решил приехать. Это очень хорошо, что ты интересуешься здоровьем Гориславы. Да и не только ты, — он погладил поседевшую бороду. — Я только об этом и говорю с тех пор, как приехал.

— Так говори, — сказал я, потому что старик решил замолчать.

— Скажу так, подвижки есть, — он кивнул мне. — Рассказывать чего-то не буду, чтобы не сглазить, но надежда наша укрепляется, прогресс есть.

Я хотел было спросить, пришла ли мать в себя, но понял, что прямого ответа всё равно не будет.

В этот момент отец глянул на часы.

— Ну что же? — он хлопнул себя по бёдрам. — Пора, господа.

Димка выскочил из своей комнаты, и я махнул ему рукой, но при этом сказал:

— Куда ехать-то? — и все уставились на меня с непониманием во взгляде. — Димон-то наш ещё шнурки не погладил. Кто ж его в таком виде во дворец-то пустит?

Секундное замешательство разрядилось смехом, который был сейчас просто необходим. А через несколько минут мы сели в экипаж, который повёз нас во дворец. Хоть до него было недалеко, но таков был протокол, ничего не попишешь.

Поездка на приём не заняла много времени. Она и вовсе пролетела бы незаметно, если бы где-то в квартале от дворца у меня на груди не начал нагреваться родовой амулет Аденизов.

Я даже сперва не понял, в чём дело, думал, солнышком припекло. Но чем ближе ко дворцу мы подъезжали, тем сильнее он нагревался. Последний раз такой эффект был при встрече с рогатым похитителем моей матери.

Я крутил головой во все стороны, пытаясь отыскать опасность. Но внезапно жар пропал, как и не бывало. В этот момент кучер остановил карету у императорского дворца.

И жар, и тревога вмиг забылись, когда я увидел убранство дворца. И снаружи, и внутри алели флаги с вензелями всех оттенков алого, как пески Тариманской впадины, откуда родом были тохары.

А из пятисот человек, которых сегодня должны были наградить, треть была тохарских кровей. Ещё треть родовичи, и последняя треть — военные из аристократов. Насколько я понял из разговоров брата и отца, самым сложным и было отобрать пятьсот наиболее отличившихся человек так, чтобы никого не обидеть. Задачка со звёздочкой, одним словом.

В Екатерининском зале также всё алело. Но тут, кроме флагов было ещё полно тохарских кос. Я даже обрадовался, так как уже давным-давно не видел столько наших людей вместе.

Оборону на валу я не считаю, потому что там было темно и никого не видно. Да и занимались все конкретным делом — пытались не выпустить врага из ущелья. А тут большая часть вела себя расслабленно, тохары улыбались, попивали шампанское и вели непринуждённые беседы.

К самому залу пробираться было довольно тяжело. И не потому, что было много народу, хотя и это тоже, а потому, что отца и брата постоянно останавливали для рукопожатий. А иногда им доставались и медвежьи объятия, если это были достаточно близкие друзья. Я же отделывался редкими рукопожатиями, но чаще просто кивками.

Я вспоминал, что большая часть этих людей предпочла сделать вид, что никогда не знала моего отца и брата, когда тех обвинили в предательстве. Поэтому ко всем этим лицам я относился с настороженностью.

И всё-таки на душе было очень хорошо. И от флагов, и от приёма тохарами. Да и вообще от торжественности обстановки.

Тем временем началась основная часть вечера. Сначала выступил Захар Григорьевич Чернышёв — начальник штаба. Я мог сказать, что в парадной форме он выглядел совсем не так, как тогда, когда явился к нам на вал в сопровождении Бутурлина и других офицеров. Там он казался сбитым с толку пожилым человеком, а сейчас перед нами стоял боевой орёл в орденах и наградах.

— Дорогие соотечественники, — начал он речь. — Я рад всем присутствующим. Тем более повод-то подобающий. По последним подсчётам семь легионов врага осталось лежать в ущелье. Это больше половины той армии, что шла на Горный по оценке различных наблюдателей. Могу с гордостью сказать, что впервые мы отразили подобный прорыв, да ещё и без помощи Стены. Мужество и героизм наших людей остаётся на беспримерном уровне! Я горд, что являюсь одним из вас. Ура!

— Ура! Ура! Ура! — понеслось со всех сторон, да так лихо, что задребезжали окна от звуковой волны.

— Но надо сказать и о тех, кто отдал свои жизни в этой битве, — продолжил Чернышёв, когда народ затих. — Пятьсот человек, к сожалению, безвозвратных потерь. Мы обязательно почтим их память, а недалеко от ущелья будет установлена плита с поимённым перечислением каждого героя, отдавшего свою жизнь в защиту империи. Ещё около семисот человек до сих пор остаются в лазаретах. Им оказывается вся необходимая помощь. Из них, кстати, большая часть с магическим истощением, что ещё раз говорит об отверженности наших бойцов, готовых стоять на защите родины до последнего.