Наследник пепла. Книга III (СИ) - Борзых М. - Страница 25

Когда занимаешься любимым делом, время обычно летит незаметно. Сегодня же, казалось, оно замерло на месте. Стрелки часов практически не двигались. А всё потому, что приходилось зубрить тонны пропущенного материала.

Военные построения, виды демонов, прокладка Стены — всё это перемежалось с картами империи, где нынче жить можно, а где прорывы территории находятся под властью демонов, и там вообще неизвестно, что происходит.

А главное, что всю ту же информацию можно было бы подать очень интересно. Но составители учебных пособий как будто специально делали так, чтобы невозможно было воспринимать написанное. Изобилие цифр, формул, классификаций, скучные подробности буквально убивали информационную ценность.

Но, что ещё хуже, просто прочитать было недостаточно. Нужно было знать на зубок, что, где, сколько, кто и кого. И вот мы сидели и мучились. В какой-то момент я предложил:

— А, может, сделаем так: полчаса читаем определённый текст, а потом друг друга опрашиваем по прочитанному? Я просто больше не вижу никакой возможности запомнить эту муть.

— Чем зубрить, я уже и из окон сигать согласен, — простонал Тагай. — Вот уж не думал, что буду скучать по бутурлиновской методе обучения.

— Да уж, — вздохнул при этом Костя, глядя куда-то за окно, но ничего, судя по всему, не видя. — Я всё равно ничего не запомню. Она такая небесная.

Я решил промолчать, потому что совсем не понял, о чём говорил Костя. А вот Тагай приблизился к нему и попытался проследить за взглядом.

— Кто небесная? — уточнил он. — Классификация демонов или контурная карта четырёхвековой давности?

— А, — отмахнулся от него Костя. — Это же нужно было такой красоте существовать.

Мы с Тагаем переглянулись, но продолжили зубрить положенную информацию, иногда поглядывая на нашего третьего друга. Тот с явным усилием пытался вникнуть в написанное, но у него это не получалось.

— Итак, — я начал задавать вопросы из учебника по прочитанной теме. — Какие государства окружали Российскую империю до того момента, когда случился первый прорыв?

— Сербия, — пожал плечами Тагай. — Австро-Венгерская империя.

— Неземная, — проговорил Костя.

— Ты имел в виду Поднебесная? — напрягся я.

— И такая вся воздушная, словно плывёт, — продолжал тем временем наш соратник. — Я бы хотел знать, что ей нравится и как подступиться.

— Так, — я отложил книгу и пощёлкал пальцами перед глазами Кости. — Что с тобой происходит?

Но Жердев отреагировал не сразу. Он ещё некоторое время смотрел в окно, словно видя там чей-то образ, и только потом перевёл глаза на меня. Причём, по расширенным зрачкам можно было решить, что наш друг принял что-то запрещённое. Вот только я точно знал, что это невозможно.

— А ещё она ходит очень красиво, — глядя мне прямо в глаза, проговорил Костя. — Я сначала не заметил, а потом, когда мы с последней пары выходили, я вас ждал, а она по коридору так цок-цок, цок-цок.

И вот тут уже до меня дошло, что случилось с нашим товарищем. Он, кажется, поддался гормонам и влюбился. Впрочем, я вспомнил себя в этом возрасте и понял, что бывал похож на него. Это сейчас сознание верховодит над телом и не сильно выпускает вожжи при выбросе гормонов. Хотя и я могу долго глядеть вслед красивой девушке.

— Кажется, его сразили любовным заклинанием, — высказал свою догадку Тагай.

— Боюсь, это хуже, чем просто заклинание, — ответил я. — Это попадание прямо в сердце всем своим видом вкупе.

— А вы слышали, какой у неё голос прекрасный? — продолжал Костя. — Прям чарует.

— Ты хоть про кого? — спросил я, наклонившись к нему. — Ты хоть поясняй, а то мы тут учим необходимые темы, и с тобой вообще ни разу ни на одной волне.

— Мирослава, — выдохнул Костя таким тоном, словно в этом слове для него сложилась вся важность бытия. — Она такая…

— Кажется, мы влипли, — проговорил я. — Надо бы в лазарет к Аграфене Петровне сходить. Может, есть у неё чего от вот этого.

— Не думаю, что его опоили любовным зельем, — хмыкнул Тагай. — Я так-то тоже на эту Мирославу засмотрелся. Вся она такая ладненькая да складненькая. Вот даже придраться не к чему. Редко такое бывает. Вот мелкий дефект всегда имеется. А тут прям — вау.

— Так, — резко сказал я, уставившись на Добромыслова. — Чтобы я твоей активности в сторону Миры не видел, понял? Причём не видел, если даже она его отошьёт. Это у тебя-то девчонок хватает, а Костика первый раз накрыло. Ему этой заразой ещё переболеть надо.

Тагай кивнул, оценив серьёзность ситуации.

— Да вы поймите, — Костя, казалось, ожил, только вот ощущение это было ложным, — я просто, как посмотрел на неё, так и пропал. Утонул. И вот выбраться никак не могу. Может, и не надо, а?

— Константин, — сказал я так же резко, как и Тагаю до этого. — Давай-ка выбирайся ты из этих чар. Потом похмелье будет куда как хуже, чем сейчас. Если хочешь, налаживай с ней отношения, только в сознании, ты меня слышишь?

Он посмотрел на меня так, что я понял, сегодня с ним разговаривать без толку. И перевёл взгляд на Тагая и погрозил ему, потому что тот совершенно точно хотел сказать какую-то колкость.

Тот сразу же вытянулся в струнку, как будто ничего и не хотел.

— Ну, на самом деле вторая новенькая тоже ничего, — ответил Тагай. — Да и по росту мне больше подходит. Да и схватиться есть за что, так что я, в общем-то, конкурировать не собираюсь.

— А я думал, ты к Радмиле будешь клинья подбивать, — хмыкнул я. — У неё отец вон в ближнем круге императрицы. А ты по родовичам решил пойти?

— Не нравится мне Радмила, — вдруг сказал Тагай, став при этом совершенно серьёзным. — Что-то с ней не так. И с отцом тоже. Я тогда почувствовал, в театре. Думал, что разберусь, пока она в нашей пятёрке будет, но нет. Не разобрался. В любом случае она привлекательная, да всё-таки с каким-то дефектом. Не могу сказать, а вот Снежанка — улыбчивая, румяная, с формами. Мне прям всё нравится.

— Ясно. Одобряю, только смотри, не отморозь себе ничего с этой снегурочкой, — Тагай прыснул в кулак, а я обернулся к Косте. — И как ты будешь завтра дисциплины сдавать? — спросил я у него. — Вот увидит твоя Мирослава, что ты — дуб дубом, и всё. Не поведётся на твои ухаживания.

— Ухаживания! Точно! — Жердев прямо ухватился за это слово. — Ребят, а вы сможете меня научить правильно ухаживать?

Мы с Тагаем переглянулись, после чего я с чувством закатил глаза.

Не могу сказать, что спать я ложился с лёгким сердцем. Всегда, когда со знакомым человеком вдруг происходят подобные изменения, это немного напрягает. И всё потому что холодная логика заслоняется чувствами.

Впрочем, порассуждать над этим я не смог, потому что очень быстро заснул. И спал без сновидений. Буквально окунулся в темноту и почти мгновенно был вырван из неё сиреной. Я сначала даже подумал, что не спал вовсе, но часы показывали пять утра. Ага, значит, Бутурлин опять развлекается. Что ж, я, можно сказать, даже соскучился.

Мы вскочили все трое одновременно, быстро оделись, и я открыл окно.

— Давай, Тагай, ты же хотел в окно сигать, — хмыкнул я, вспоминая его слова, сказанные вечером. — Мечты сбываются на курсе у Бутурлина!

— Да я ж имел в виду вместо, — попытался оправдаться тот. — А не вместе.

— Ну извиняй, — ответил я, разведя руками. — У нас тут только оптом выдают, что методы, что звиздюля.

И мы прыгнули вниз. На этот раз все более чем удачно. Когда прибыли на плац, то с удивлением обнаружили, что даже не первые. Все остальные уже плотной группой спешили занять свои места.

Когда Иван Васильевич щёлкнул своим секундомером, все до одного стояли на плацу. Тот с уважением покивал нам. Затем прошёл перед строем и поправил форму. У кого-то она была застёгнута криво, у кого-то наперекосяк. С одного из курсантов норовили упасть штаны, потому что он забыл ремень. Но всё-таки это был уже совсем другой уровень, нежели в самом начале.