Сын Тишайшего 4 (СИ) - Яманов Александр - Страница 2

Ещё Егупов-Черкасский был вынужден согласиться с тем, что армии вторжения тоже надо есть. И она не сможет топтаться под стенами крепости более месяца, ибо просто начнёт голодать. К тому же Никитка предложил отличный ход, который Михаил сразу принял. При помощи союзных лесовиков и местных казаков русские войска должны были атаковать речной флот цинцев и идущие вдоль берега войск, не давая им покоя.

Так и получилось. До Албазина добралась изрядно потрёпанная и жутко злая орда. Неугомонный Гаврилов уничтожил немало воинов императора, ещё и утопил чуть ли не половину вражеской артиллерии. При его участии многие лесовики сбежали от чжурчжэней, заодно прихватив немало провизии и коней. Несмотря на то, что враг был силён, у Лантаня не осталось пространства для манёвра. Только штурм всеми наличными силами. Русские заблаговременно вывезли из крепости женщин и детей и стали ожидать нападения.

Уж чего-чего, а сидеть в осаде им не привыкать. Если прибавить новые укрепления, ловушки, в том числе минные, то опальный Михаил Егупов-Черкасский спал спокойно. Он прекрасно понимал, что погибнет, но и большая часть императорского войска поляжет под стенами Албазина. А значит, приказ государя будет выполнен и дети князя смогут вернуться в Россию, заняв положенное им по происхождению место.

Князь мог как угодно относиться к Фёдору Алексеевичу, весьма жестокому и быстрому на расправу царю. Но опальный боярин даже не задумывался о сдаче города и невыполнении приказа. Он русский человек, посланный на край державы, пусть и лишённый чинов со званиями. Однако ему поручено отстоять этот кусок тайги для Руси-матушки или умереть, что он с честью выполнит.

Вдруг раздался тихий стук, и в дверном проёме появилась голова старого слуги Кирьяна.

— Этот пришёл, — тихо произнёс мужик.

Михаилу не надо было объяснять, что в гости пожаловал Гаврилов. Поэтому князь просто махнул головой.

Вошедший молодой и широкоплечий блондин с белозубой улыбкой был больше похож на былинного героя из сказок, нежели на душегуба и надзирателя. Перекрестившись на образа, Никитка снял шапку и сел напротив Егупова-Черкасского. Хозяин горницы указал гостю на кувшин с морсом. Тот не стал чиниться, налил себе полный бокал и жадно его вылакал.

— Проклятая жара! — крякнув от удовольствия, произнёс красавчик, и тут же перешёл к делам: — Цинцы взяли второй и четвёртый форты. Сейчас отдохнут, подтянут оставшиеся пушки и полезут на решающий штурм. Лантань даже не попросил забрать своих мёртвых и раненных. Что несвойственно чжурчжэням. Стон от сотен покалеченных стоит такой, что даже бывалых казаков со стрельцами пробирает.

Судя по довольной улыбке Никитки, его мучения раненых ничуть не волновали. Скорее, наоборот, что он и подтвердил:

— Дух вражеской армии упал. Здесь полководец совершил ошибку. Мало того, что его солдаты слышат крики страдающих товарищей, им придётся идти в наступление по их телам. Вот тут мы и преподнесём им главный сюрприз, — откровенно скалился Гаврилов. — Но сначала необходимо основательно проредить наступавших. Михаил Михайлович, порох можешь не жалеть. А после подрыва мин во фланг цинцам ударит подошедший отряд капитана Фёдора Апраксина. У него люди свежие, ещё и хорошо подготовленные. Плюс есть два десятка лёгких пушек. Такого удара никто не выдержит. А далее мы совершим новый визит к нашим друзьям в Айгунь. Надо брать крепость и окрестные городки под русскую руку, да и хабара там немерено.

— Всё у тебя выходит легко и просто, капитан. У нас же половина людей ранена и пороха всего на неделю отражения большой атаки. А если минная ловушка не сработает? Да и Апраксин твой привёл всего пятьсот человек, а чжурчжэней ещё около двадцати тысяч, — сварливо ответил князь. — И может, не будем делить шкуру неубитого медведя? И вообще, нам приказано удержать Албазин любой ценой. Зачем лезть на юг и злить Канси? Следующего такого похода мы не выдержим. У хуанди более миллиона солдат, если дознатчики не врут. Вдумайся в это число! Я как представлю, так спать не могу. В следующий раз он просто соберёт против нас сто тысяч, пусть через два года, и они просто снесут городок вместе со всеми русскими поселениями. Таким образом цинцы и Нерчинск сожгут, не подавившись.

— Ладно, открою тебе замысел государя, князь. Я же вижу, что ты не боишься, а за державу печёшься.

Лицо надзирателя стало серьёзным и вмиг потеряло свою привлекательность. «Зверь в обличье агнца», — промелькнула мысль у воеводы. Ещё он цепной пёс царя, по приказу которого перегрызёт глотку кому угодно. Оно и немудрено. Гавриловы из обычных стрельцов, пусть и старшин, скакнули сразу в высшее русское общество. Говорят, за Никитку отдадут одну из девиц Стрешневых, коли он выполнит царский наказ. Не бог весть какой род, не князья уж точно. Зато семейство это многочисленное и находится в родстве с самим Фёдором Алексеевичем. А это совершенно иной разговор. Гавриловых уже не будут воспринимать, будто обычных выскочек.

Сейчас в Москве начали складываться любопытные союзы. Многие опальные или обойдённые, но знатные роды начали присматриваться к царёвым выдвиженцам. Лихачёвы, Дунины, Гавриловы, Башмаковы вдруг стали очень привлекательны для родства. Чего говорить об Апраксиных, Салтыковых или Языковых! Только Черкасские оказались на обочине происходящего бурления.

Князь поймал себя на мысли, что задумался, и посмотрел на откровенно усмехающегося собеседника. Да, сейчас такие времена, что приходится терпеть этого хама. Но объективно Михаил сам виноват. Никого насильно в заговор против царя не тащили. Хорошо, что его не казнили, как большинство родичей. Повезло, что Егупов-Черкасский вовремя одумался. Вернее, решил переждать и не стал подбивать свой полк идти против государя. Потому и получил шанс, которым он воспользуется, даже если придётся умереть. И детей своих выгодно женит и пристроит, есть у него кое-какие мысли. Но всё это потом.

— В мае этого года хан Галдан-Бошогту Хунтайджи пошёл в большой поход, — старательно выговаривая имя правителя Джунгарии, произнёс Гаврилов. — Армия хана насчитывает более двадцати тысяч одних только панцирных рыцарей, а простых воинов втрое больше. Вместе с ним идёт почти целый полк русской артиллерии и множество племён вроде киргиз-кайсаков, кашгарцев и прочих монголов. Удар будет такой, что Канси позабудет о наших богом забытых местах. Фёдор Алексеевич наконец убедил кочевников начать большую войну. Значит, у нас будет несколько лет не только укрепиться, но и подмять под себя окрестные земли. Люди с припасами приедут в следующем году. Отныне они будут приезжать ежегодно. И не только ссыльные, но и крестьяне с мастеровыми. Государь решил начать заселять эти земли, а ещё развивать. Надо не только сеять хлеб, но и добывать руду, ставить мастерские и мануфактуры. Нельзя, чтобы всё необходимее везли за тысячи вёрст из России. Вот, возьми.

Никитка, вернувший своему лицу обычное благодушие, передал князю конверт, запечатанный воском с царским оттиском.

— Прочитаешь, когда мы победим. Так приказал государь, — хохотнул Гаврилов. — А пока давай собираться, скоро всё начнётся.

«Будет ещё меня учить какой-то молокосос», — подумал Михаил, глядя вслед уходящему гостю. Он начал воевать, когда этот позёр ещё сиську сосал. И сегодняшняя победа, коли она произойдёт, это его заслуга.

Князь повернулся к иконам и начал истово креститься, шепча молитву. Ещё он пытался гнать мысль о царе. Вернее, о его даре. Колдовском или предсказательном, неважно. Михаил Михайлович нутром чуял, что после возвращения с того света Фёдор Алексеевич изменился. Жесткостью и непонятными поступками князя не смутить, в отличие от большинства бояр, удивлявшихся произошедшим переменам. Глупцы! Они не замечают сути! Царь видит вперёд и знает, что должно произойти. Либо сам так подстраивает события, что они идут по его задумке. Плевать! Главное, чтобы эта сила была не от нечистого. Да и в этом случае неважно. Князь может сколько угодно злиться и скрипеть зубами, но пока государь делает всё для возвеличивания России. Жалко, что воевода сразу не понял этой простой истины, совершив ошибку. Вот сейчас он пойдёт её исправлять.