Кэтрин, принцесса Уэльская - Джобсон Роберт - Страница 2

Уязвимость Кэтрин породила волну коллективной силы и сострадания, объединившую нацию и весь мир на почве надежды и солидарности с нею, Уильямом и их семьёю.

В детские годы перспективы Кейт Миддлтон стать принцессой выглядели более чем маловероятными. Это место считалась забронированным для кого-либо из отпрысков зарубежных венценосных династий или дочерей местной знати наподобие леди Дианы Спенсер, вышедшей замуж за принца Чарльза за пять месяцев до рождения Кэтрин.

В новом тысячелетии, однако, восприятие монархии как на её родине, так и за рубежом подверглось воистину сейсмической перетряске. Институт династических браков, почитавшийся прежде за «блестящий образчик универсального факта, ибо он, по сути, скрепляет род человеческий», выражаясь языком писателя викторианской эпохи Уолтера Бэджета[5], утратил актуальность в силу снятия табу на межклассовые браки.

В мае 2004 года простая австралийка шотландских кровей Мэри Дональдсон была обвенчана с датским кронпринцем Фредериком в копенгагенской церкви Богоматери в присутствии десятков коронованных и знатных особ со всего света. Со студенткой родом из Тасмании принц познакомился во время сиднейской Олимпиады 2000 года, остановившись в гостинице Slip Inn, где та подрабатывала в баре. Как законная супруга нового короля Фредерика X, вступившего на престол 14 января 2024 года после весьма неожиданного отречения от него его матери Маргрете II, номинально возглавлявшей страну 52 года и дольше всех в Европе на тот момент, Мэри в тот же день сделалась королевой Марией Датской.

В соседней Норвегии престолонаследник кронпринц Хокон женился на простолюдинке, сделавшейся в результате кронпринцессой Метте-Марит, ещё раньше, в августе 2001 года, и то́лки этот брак вызвал ещё более неоднозначные. Дело в том, что невеста принца Метте-Марит Тьессем Хёйби была в прошлом официанткой, а на день венчания ещё и матерью-одиночкой с четырёхлетним сыном. С принцем она познакомилась в 1999 году через общих друзей, а о помолвке пара объявила в декабре 2000 года. Они к тому времени уже сожительствовали и так и продолжали жить вместе вне брака вплоть до свадьбы, состоявшейся через восемь месяцев после помолвки, что также вызывало кривотолки. Принцесса без обиняков признавалась, что в прошлом вела «разгульную» жизнь, и просила у СМИ дать ей шанс исправиться, начав всё с чистого листа.

Тут и пришёл черёд Британии. В университете Сент-Эндрюс в 2001 году студентка бакалавриата по истории искусства Кейт Миддлтон возобновила знакомство с принцем Уильямом, своим будущим мужем и вторым на очереди наследником британского престола. Формально они были знакомы со школьной скамьи, когда учились в элитных частных школах – он в Итоне, она в Марлборо[6]. «Общения в ту пору там было в избытке, и все друг друга знали», – сообщил высокопоставленный источник из ближнего круга королевской семьи. Уильям и Кейт также порвали с «традицией» долгих куртуазных ухаживаний и преспокойно жили вместе до свадьбы, сыгранной 29 апреля 2011 года в Вестминстерском аббатстве.

На протяжении всей британской и европейской истории династические браки использовались монархами и правительствами в качестве инструмента для заключения и поддержания стратегических союзов. Соответственно, и выбор супругов диктовался политическими соображениями и зачастую вовсе не учитывал личных предпочтений несовершеннолетних, а то и вовсе малолетних отпрысков, которых сосватывали между собой ушлые политики. Заочные помолвки без ведома суженых при европейских дворах практиковались с раннего средневековья вплоть до новейшего времени. Что до любви между женихами и невестами королевских кровей, то если таковая вдруг возникала, то её почитали за неожиданный бонус, а отнюдь не за обязательное условие вступления в брачный союз.

Личными чувствами зачастую пренебрегали полностью, что приводило к мезальянсам и самым удручающим последствиям для тех, кто попадал в капкан подобных союзов. Другие исхитрялись как-то мириться с подобными браками по политическому расчёту и даже изыскивали максимум пользы для себя из подобной ситуации. Этим, вероятно, объясняется обилие случаев, когда у принцев обнаруживались тайные любовницы, а у их жён – связи на стороне. В общем и целом, такая ситуация почиталась за данность и часть условий игры. От всех сторон ожидалась лишь должная осмотрительность во избежание ненужных скандалов, способных нарушить статус-кво.

В понимании британской знати «простолюдинами» считаются все лица, не имеющие наследуемого титула или чести принадлежать к знатному роду, то есть, по существу, все лица без аристократической или хотя бы пэрской родословной. И браки между особами королевских кровей и простолюдинами в Британии, как и во всей Европе, считались неприемлемыми. Как следствие, на редкие браки по любви из такого разряда в свете смотрели косо, окрестив их «морганатическими» и обложив вступающих в них особ множественными юридическими оговорками, самой драконовской из которых был категорический запрет на наследование кем-либо из детей королевского звания, статуса и привилегий.

На заре XX века, однако, политико-социальный ландшафт претерпел изменения, оказавшиеся поворотными. Первая мировая война, по сути, положила конец практике династических браков в духе королевы Виктории. Кто-кто, а уж она сполна вкусила радостей исполнения роли главной поборницы матриархата в Европы с полным правом его насаждения у себя в стране на протяжении последней трети XIX столетия. Под конец её долгого правления у Виктории насчитывалось более тридцати внуков и внучек, многих из которых она лично сосватала, за кого нужно, дабы помочь Британии удержать непреходящее влияние во всём мире.

Со смертью Виктории в 1901 году пришёл конец и всей подобной брачной дипломатии. Унаследовавший трон Эдуард VII более фокусировался на заключении соглашений наподобие Entente Cordiale 1904 года, положившему конец раздорам между Британией и Францией по поводу колоний, а затем сыгравших решающую роль в консолидации против Германии в преддверии Первой мировой войны.

Перед вступлением Великобритании в войну 28 июля 1914 года в Европе имелось свыше двадцати самодержавных монархий с королями, королевами или именуемыми как-то иначе, но в равной мере единоличными властителями или властительницами во главе государства. После войны, унёсшей жизни свыше девяти из шестидесяти миллионов участников полевых сражений, те, кому посчастливилось вернуться из окопов домой, равно как и те, кто потерял в этой бойне своих близких, потребовали радикальных политических изменений.

Континентальные монархии посыпались как домино; одна за другой рухнули четыре великие империи: Российская – в 1917 году; Германская и Австро-Венгерская – в 1918 году; Османская – в 1922 году. На их руинах образовались независимые республики – Австрия, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Турция, Финляндия, Чехословакия, Эстония. Рабочий класс требовал права голоса и подотчётности избираемых властей, пришедших на смену самодержцам. В процессе формирования республиканских институтов государственного управления монархи, формально сохранившие за собою место на троне, безропотно соглашались принимать диктуемые временем перемены во избежание повторения плачевной участи последнего российского государя императора Николая II.

Традиционно богатый выбор немецких принцесс на выданье за царственных особ также резко оскудел в силу поражения в правах знатных землевладельцев. В свете того, что Великобритания четыре последних года провела в беспощадных сражениях с гуннами, королю Георгу V в марте 1917 года пришлось прислушаться к настоятельным советам своего окружения и откреститься от принадлежности к германской династии Саксен-Кобург-Гота, сменив название королевского дома на Виндзорский. Также он почёл за благо настоять на женитьбе своих сыновей на британках, а не на дочерях свергнутых «деспотов».