Черный маг - Грин Лейтон - Страница 1

Маски зла

Layton GreenTHE DIABOLIST

Copyright © Layton Green, 2013 All rights reserved

Перевод с английского Ольги Кидвати

© О. Кидвати, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025 Издательство Иностранка®

Мишен-Дистрикт, Сан-Франциско

21 сентября

Они называли себя Домом Люцифера. За полчаса до полуночи первосвященник Маттиас Грегори широко распахнул двери Красного аббатства, и верующие один за другим прошли внутрь.

Интерьер помещения казался вдохновленной готическими мотивами насмешкой над католическим храмом: багровые стены и сводчатый потолок угрожающе нависали над приделами, в витражных окнах красовались пентаграммы, на стене за кафедрой возвышалось перевернутое распятие. Оплывшие свечи заливали храм красным сиянием, и Маттиас в очередной раз признал, что архитекторы добились, чего хотели: ощущение было такое, будто направляешься прямиком в пасть ада.

Дом Люцифера официально признали некоммерческой религиозной организацией в 1966 году, и Маттиас руководил сотнями его отделений по всему миру. В 1960‑е и 1970‑е годы Америку завораживал и Дом Люцифера, и другие оккультные псевдорелигии, которые росли как грибы из подавленного коллективного подсознания. Теперь же демоны, колдуны и вампиры регулярно появлялись в модных романах и кинофильмах, а популярность сверхъестественного ослабила его способность шокировать.

Маттиас считал, что благодаря этому вести дела Дома стало только легче.

Два вооруженных охранника обыскивали всех на входе. На адрес Дома Люцифера приходило много полных ненависти посланий, в основном от христиан-фундаменталистов, но последнее письмо отличалось от остальных: в нем грозили убийством. Маттиас обнаружил конверт на кафедре шесть дней назад, когда утром отпер церковь. Это его встревожило, ведь, закрывая дверь накануне вечером, он не видел никаких писем.

Маттиас посмотрел на часы над главным входом. Его взгляд отметил положение стрелок в виде двух нагих суккубов.

До полуночи оставалось двадцать минут.

Собор наполнял аромат благовоний, словно усиливая ощущение полумрака и алыми мотыльками клубясь над приделами. Маттиас махнул рукой, его помощник ударил в гонг, и паства затянула один из сатанинских псалмов.

Первосвященник сосредоточился на его словах, чтобы ритуальные песнопения очистили разум и укрепили решимость. Вопреки попыткам отмахнуться от угрозы, в животе у него обосновался комок нервного страха.

Никто не присылал ему анонимных посланий на электронную почту или бандеролей с кустарной бомбочкой, не звонил по телефону, бормоча приглушенные угрозы. Вместо этого он обнаружил письмо прямо на кафедре, в конверте с красной восковой печатью, на котором было от руки заглавными буквами написано одно-единственное слово: «ЕРЕТИКУ».

Маттиас Грегори недоуменно нахмурился, вскрыл конверт и прочитал текст, нацарапанный черными чернилами под его именем:

Ты откажешься от своей ложной религии и объявишь себя ЕРЕТИКОМ, или умрешь от руки Единого Истинного Бога в шестую полночь от сего дня.

Подписи не было.

Вечером Грегори рассказал о послании прихожанам и в порыве праведного гнева объявил, что в ночь своей предполагаемой гибели проведет специальную службу. Сегодня ее время пришло. Маттиас просто из соображений предосторожности усилил охрану храма.

Без четверти полночь. Пора начинать.

Грегори воздел кверху зажатое в кулаке письмо и потряс им.

– Еще одна ребяческая выходка тех, кто узко мыслит, – провозгласил он громко, и его паства принялась ухмыляться и аплодировать. – Еще один акт ненависти от тех, кто проповедует так называемую любовь.

Первосвященник обеспечил себе весьма недурной уровень жизни за счет щедрой десятины прихожан, но старался отнюдь не только ради денег. И уж точно не ради дьявола: на самом деле Маттиас не верил ни в Люцифера, ни в какую‑нибудь иную сверхъестественную сущность, вообще ни во что за пределами дарвинистской реальности собственного существования. Зато он верил в удовлетворение своих естественных плотских желаний и презирал любого, кто пытался встать у него на пути, будь то человек, правительство, религия или учреждение.

Его последователи принадлежали к разным слоям общества. Многие вышли из самых низов, но были среди них и бизнесмены, люди свободных профессий, политики и даже несколько знаменитостей. Некоторые присоединились ради новизны, других привлекали тайные оргии, но большинство адептов верили в особую миссию Дома, которая заключалась в высмеивании и ниспровержении самых распространенных религий.

Взгляд Маттиаса снова скользнул к часам. Одиннадцать пятьдесят.

Он продолжил речь, сравнивая угрозу убийства с несбывшимися прорицаниями других религий, особенно псевдохристианских сект. Те, когда их предсказания не осуществлялись, изменяли свои якобы священные тексты или создавали новые версии пророчеств.

Прихожане энергично кивали, и это заряжало Маттиаса уверенностью. Когда гонг возвестил полночь, первосвященник с торжествующим возгласом порвал письмо пополам. Но вместо радостных криков, которых он ожидал, передние ряды тревожно вздыбились, и кое-кто стал показывать пальцем в сторону кафедры. Даже Оук, правая рука Маттиаса и фактически второй основатель храма, казался ошеломленным, а уж его напугать было весьма непросто.

Ком в животе Маттиаса разрастался, грудь теснило от страха.

Первосвященник резко обернулся, чтобы посмотреть, из-за чего переполох. Меньше чем в трех футах от него стояла фигура в черном одеянии, со скрытым под капюшоном лицом. Сегодня, в точности как и в тот день, когда обнаружилось письмо, Маттиас первым вошел в здание, которое перед этим стояло запертым. Спрятаться у него за спиной было негде, и казалось невозможным, чтобы кто‑нибудь незаметно проскользнул по узким проходам.

Прежде чем Маттиас успел отреагировать, неизвестный взмахнул кистью руки и прошептал единственное слово: «Гори».

И Маттиас загорелся. Как только это слово прозвучало, вспыхнуло пламя, и Грегори недоверчиво уставился вниз, на то, как огонь лижет его одежду и распространяется по ней. Недоверие превратилось в ужас, когда он почувствовал на лице жар, ощутил тошнотворный запах собственной горящей плоти, услышал приглушенный гул пламени, увидел, как волоски на тыльной стороне рук скручиваются и чернеют.

Когда первосвященник, сбивая пламя, в агонии рухнул на пол под звенящие в ушах крики паствы, фигура в черном одеянии исчезла так же необъяснимо, как до этого появилась. Последней связной мыслью Маттиаса было сомнение, не ошибался ли он все это время. Возможно, сам Люцифер явился сюда, чтобы затребовать свой дом обратно.

Джорджтаунский университет, Вашингтон, округ Колумбия

Виктор Радек в первом ряду ждал, когда профессор Ян Хольцман, наставником которого он некогда был в Карловом университете Праги, представит его аудитории. Помещение было огромным; курс «Религиозная феноменология 101» был довольно популярен, и амфитеатр заполняли сотни возбужденно переговаривающихся студентов.

– С огромным удовольствием представляю вам, – произнес с кафедры профессор Хольцман, – наиболее уважаемого религиозного феноменолога наших дней, величайшего в мире эксперта по культам, человека, который научил меня всему, что я знаю, причем это лишь малая часть того, что знает он… дамы и господа, перед вами наш специальный гость, приглашенный лектор профессор Виктор Радек.