Эволюционер из трущоб. Том 9 (СИ) - Панарин Антон - Страница 1

В недрах пятиэтажки меня ждала тёплая еда и пылкие речи капитана Гаврилова.

— Михаил Константинович, твою мать. Ты хоть понимаешь, что мог погибнуть? — прошипел капитан, испепеляя меня взглядом.

— Я понимаю, что спас вам жизни, — улыбнулся я. — Не стоит благодарностей.

Гаврилов подошел ближе и навис надо мной, раздумывая, стоит ли влепить мне затрещину. Но гнев его тут же забрал на себя Хрюн.

— Р-р-р! — зарычал пёс, исподлобья зыркая на капитана.

— Убери свою шавку, пока я не вышвырнул её отсюда, — угрожающе проговорил Гаврилов.

— Шавка — это твоя мат… — начал было Лавуазье, но я схватил его за холку и подтащил к себе.

— Вообще-то у него есть имя. Хрюн де Лавуазье. Чистокровный француз, между прочим! — сказал я, одной рукой поглаживая пса по голове, а второй размахивая ложкой, словно дирижерской палочкой.

— Хрюн? То-то я смотрю, он на свинью похож, — хмыкнул Гаврилов.

— Ну, всё, — зло буркнул пёс, но тут же завалился на спину и подставил пузико, когда я стал чесать его за ухом.

— Станислав Карлович. Этот пёс спас мне жизнь, поэтому прошу обращаться к нему более уважительно. А ещё подготовьте жителей Ленска к скорому переселению в Кунгур. Как я и говорил, мы займём центральную часть города и возведём стену, отгородив остров от остальной части суши.

— С возведением стен проблем не будет. Маги Земли с этим запросто справятся. Вопрос только в том, передаст ли тебе Юрий бразды правления родом Архаровых?

— Скоро мы это узнаем. Ведь завтра я отправлюсь в Уфу.

— Я поеду с тобой, — безапелляционно заявил Гаврилов.

— Поедешь? Кто сказал, что я куда-то поеду? — нахмурился я. — Есть способ перемещаться намного, намного быстрее.

— Как бы там ни было, один в Уфу ты не отправишься. Кто-то должен проследить, чтобы ты не наломал дров.

— Не переживай. Я возьму с собой Лешего. — Хрюн жалобно пискнул и заглянул мне в глаза. — И Лавуазье тоже поедет со мной, — снисходительно добавил я и почесал псу пузо. — Кстати. Не против, если я поставлю на тебе один эксперимент?

— Чего? Я тебе что, лабораторная крыса? — возмутился Гаврилов.

— Да всё будет нормально, — успокоил его я и призвал Ткача памяти.

Паучок пробежал по моей руке, оттолкнулся от неё и молниеносно прыгнул на голову Гаврилова. Капитан с омерзением на лице сбил паука тыльной стороной ладони, отправив в полёт к дальней стене. Артефактное насекомое с лязгом ударилось о стену и рухнуло на бетонный пол. Тяжело вздохнув, я поднял паучка и отряхнул его от пыли. Вот же солдафон. Мог и расколотить артефакт который я так долго собирал.

Покачав головой, я вышел из комнаты и поднялся этажом выше. Туда, где разместился дозорный пункт Барбоскина. Тимофей Евстафьевич сидел у окна и смотрел на ночной город, залитый лунным светом. Заметив меня, он вытянулся по стойке смирно и отдал честь.

— Ваше благородие! Всё чисто. В городе живой силы неприятеля не зафиксировано.

— Знаю. Подержи-ка вот это, — я протянул ему паука и в следующее мгновение увидел над головой гвардейца надпись «48%».

Похоже это вероятность, с которой можно подменить память. Вот это уже интересно. По идее я смогу практически со стопроцентной вероятностью переписать воспоминания обычных гвардейцев в ранге ратника или воителя. А с аколитом и выше возникнут сложности.

Представьте. Попадаю я в Хабаровск и переписываю воспоминания Имперского гвардейца, давая ему ложные воспоминания о том, что этот самый гвардеец — двойной агент рода Архаровых. Так верный боец Императора внезапно станет крысой, сливающей информацию, а может, даже совершающей диверсии. Вопрос только в том, насколько обширный пласт воспоминаний может добавить Ткач, и насколько они будут стабильны?

В любом случае, потенциал этой вещицы огромен. Я переместил паука в хранилище и посмотрел в глаза Барбоскину.

— Тимофей Евстафьевич, завтра я отправлюсь в Уфу. Хочу, чтобы вы вместе с Ликой посетили ломбард Шульмана и заказали всё необходимое для комфортной жизни двух тысяч человек. Потребуется провизия, одежда, обувь, постельное бельё. А также проведите инвентаризацию арсенала и прикиньте, сколько нам потребуется приобрести вооружения, чтобы у каждого из двух тысяч человек имелся собственный огнестрел и холодное оружие.

— Так точно. Будет исполнено, — рявкнул Барбоскин. — Михаил Константинович, можно вопрос?

— Задавайте, — кивнул я.

— Если род Архаровых перейдёт под ваш контроль, то что мы будем делать дальше?

— Дальше? — задумчиво задал я риторический вопрос. — Дальше мы начнём зачищать близлежащие территории от разломов. Нужно создать безопасную зону в радиусе пятидесяти километров. Задача непростая, но это необходимо сделать, для того, чтобы заняться земледелием.

— Это понятно. А что вы планируете делать после этого?

— А после, Тимофей Евстафьевич, мы выйдем в свет. Я собираюсь посетить Имперскую канцелярию и подать прошение о наследовании рода Багратионовых. Мой дед был князем, вот и мне княжеский титул не повредил бы. Да земли деда поглощены аномалией, но так или иначе, я собираюсь их отбить.

— Я немного о другом, — кашлянув, с беспокойством в голосе проговорил Барбоскин. — Ваше благородие, собираетесь ли вы отправиться в Хабаровск, чтобы спасти отца? Если он, конечно, ещё жив.

В голосе Тимофея Евстафьевича я уловил тревогу. Он явно боится что я с дури ума отправлюсь в столицу вызволять отца, там и сгину. Но нет. Я не такой дурак. Если и выручать папаню, то только имея детально проработанный план. Наобум соваться глупо.

— Хабаровск… Признаюсь честно. Такие мысли у меня были. Вот только сейчас вряд ли у меня получится вытащить Константина Игоревича из темницы. Уверен, его держат именно там. Для того, чтобы спасти отца, мне потребуется стать намного сильнее.

— Вас понял. Благодарю за прямоту. Если потребуется, я готов отправиться вместе с вами и пожертвовать жизнью ради спасения главы рода, — с готовностью выпалил Барбоскин.

Удивительный он человек. Совсем недавно служил Богданову. Присягнул на верность мне и роду Архаровых, после чего принял моего отца, как родного, хотя даже никогда его не видел. Как бы там ни было, мне нужно расширять своё влияние в рамках Империи, а после — и за её пределами. Чтобы это сделать, необходимо получить официальный дворянский титул. Сейчас же я барон, но бароном меня считают лишь мои люди. Для внешнего мира я завравшийся двенадцатилетка.

— Тимофей Евстафьевич, я вздремну пару часов. Как рассветёт, разбудите меня. Поедем в Ленск.

— Будет исполнено, ваше благородие, — отчеканил Барбоскин.

Зевнув, я вернулся в комнату, где уже храпел Гаврилов, а вместе с ним посапывал и Лавуазье. Я забрался в спальный мешок и закрыл глаза, погрузившись в Чертоги Разума. А там было весьма мрачненько. На полу пещеры сидели Огнёв в обнимку с Мимо, а вокруг них летала Галина.

— Чёрный во-о-орон! Чёж ты вьёо-о-ошься-я-я! Над мое-е-ею голово-о-ой! Ты добычи-и-и недобьё-о-о-ося! Чёрный ворон, я не твой! — заунывным голосом пропел Огнёв и бросил на меня взгляд. — Вернулся. Мучитель.

— Что за траур? Никто ведь не умер, — подбодрил я, направляясь к пирамиде.

— Не умер. Но настрадались все без исключения, — печально выдал Огнёв и кивнул в сторону Галины. — Булыжник до сих пор ничего не слышит.

— Да ладно тебе. Пока я жив, и вы будете жить, — попытался я успокоить старшину.

— Ага. Жить-то будем. А вот страдания никто не отменял, — философски подметил он и цокнул языком.

— Ну, что тут скажешь? Жизнь — боль, — усмехнулся я, остановившись у пирамиды.

В зелёном физическом ряду появился новый кристалл серебряного цвета. Сосредоточившись на нём, я услышал ласковый голос Ут:

"Контроль звуковых волн, меняет тембр голоса, позволяя ввести в заблуждение противника'.

Не самая лучшая доминанта из списка, но тоже неплохо. Я посмотрел на Огнёва и попытался спародировать его голос. На удивление, вышло очень похоже.