Скорость. Назад в СССР 3 (СИ) - Хлебов Адам - Страница 5

Могу ли я долго быть лидером? Хватит ли выдержки Махарадзе. Десять против одного, что с его характером он пойдет на таран.

— У меня нет слов…— прохрипел динамик, — вы мля сегодня сговорились? Давидик, ты собираешься выигрывать?

Я улыбаюсь, но тут же душу гордыню. Гонка еще не закончена.

Давидик? Так может обратиться человек старший в иерархии или старший по возрасту, знавший Махарадзе с детства.

Я выхожу на прямую, Махарадзе рвется обойти слева. Маневром заставляю его отказаться от этой идеи.

Он перекладывает машину на «правый галс». Но и тут ему не особо везет.

Надо быть начеку, я могу увлечься Давидом Махарадзе, а в это время с противоположной стороны меня будет атаковать белоснежная «копейка», с гонщиком в белой каске и комбинезоне.

Он не мой коллега и друг. Действует в своих интересах.

Я как будто накаркал.

Близится новый поворот. Я начинаю смещаться вправоешке к вн, чтобы закрыть проезд Махарадзе. Но вдруг белая копейка ускоряется и успевает обойти Сокола по внутренней траектории.

Вижу две цифры на ботру — «73».

Досада душит горло, я впервые за долгое время матерюсь, нервничаю, бью ладонями по рулю.

Пытаюсь исправить ситуацию и вернуть рывком первую позицию.

Из-за того, что сосредоточен на белоснежной копейке, я совсем не замечаю как Махарадзе занял позицию справа перед правым поворотом Сейлера.

Теперь мне не некуда смешаться, чтобы закрыть ему возможность обгона по внутренней стороне.

— Делай его. Делай! — хрипит динамик.

К очередному завершению круга снова подхожу третьим. Нас осталось откатать по шесть кругов.

Сзади напирает еще одна машина. Пот заливает глаза, я весь мокрый.

На следующем повороте, после торможения врубаю третью скорость, но Сокол неприятно чихает. В боковое зеркало вижу идущего на обгон мешалу.

Ну уж хренушки! Я не собираюсь уступать. Не на того напали.

(ред) Теперь мне не некуда смещаться, чтобы закрыть ему возможность обгона по внутренней стороне.

— Делай его. Делай! — хрипит динамик.

К очередному завершению круга снова подхожу третьим. Нас осталось откатать по шесть кругов.

Сзади напирает еще одна машина. Пот заливает глаза, я весь мокрый.

На следующем повороте, после торможения врубаю третью скорость, но Сокол неприятно чихает. В боковое зеркало вижу идущего на обгон мешалу.

Ну уж хренушки! Я не собираюсь уступать. Не на того напали.

На следующем повороте я сделал тоже самое, что только что вытворил гонщик на белоснежной копейке — обошел его справа.

Мне очень хотелось посмотреть в его сторону, чтобы убедиться, что это не Саша, но скорость и трасса этого не позволяли.

Я не был готов рисковать секундами, своим местом в группе лидеров ради ответа на свои догадки.

Сейчас мне нужно обратно «сделать» Махарадзе. На его стороне моральное преимущество. Он зевнул, но тут же исправил свою ошибку.

Я же пробыл лидером слишком короткий промежуток времени.

— Теперь не просри все, Давидик, — опять это снисходительное обращение из динамика. Наверно, оно ужасно бесит Махарадзе, — не дай ему ни одного шанса!

Тем временем Сокол нагонял машину с номером «22» на борту. Сзади завязалась борьба между гонщиком в белом комбинезоне и мешалой.

Последнее, что я увидел, перед тем как скрыться за очередным поворотом, — это вылетающего в лес мешалу. Вот это накал!

Проносясь мимо зрителей, замечаю, что вихрь взвивает вверх юбку одной из девушек. На красивых широких женских бедрах видны черные чулки на подвязках.

Репортеры толпой щелкают нас с Махарадзе на фотокамеры, когда мы завершаем очередной круг и проносимся под надписью

Вслушиваюсь в работу двигателя. Чихов и провалов в скорости больше не ощущается. Наверно в топливо попало небольшое количество грязи.

Я уже плотно сижу на хвосте у Махарадзе. Думаю о том, что странная пара — таксист и «белый» гонщик, невольно выполняют роль непрошенных ангелов хранителей.

Моя тактика выбить Давида из душевного равновесия.

Он и его команда уже проиграли. Их схема не сработала, и синдикат перестанет с ними сотрудничать при любом раскладе, еще и заставит покрывать убытки.

Братья Махарадзе здесь не ради спортивных достижений. Их интересуют только деньги. У них нет других мотивов. Это мне на руку.

Я еще ближе подъехал к его багажнику. Так, чтобы видеть свет стоп сигнальных огней.

Надо усыпить его бдительность.

Я стал повторять один и тот же тактический маневр — раскачку. Попеременно показывая атаку слева, а потом справа.

Безостановочно.

Как настоящий индийский факир с флейтой, гипнотизирующий кобру, я заставляю Махарадзе следить за траекторией моего гоночного автомобиля.

Кстати, считается, что кобра совершенно не слышит звука. Эти пресмыкающиеся лишены слухового аппарата.

«Заклинатели» змей на самом деле просто дрессировщики и добиваются эффекта подчинения за счет физического воздействия дудкой.

Во время тренировок они бьют кобру флейтой по голове и доводят змею до изнеможения до тех пор, пока пресмыкающееся не начинает бояться вида музыкального инструмента.

При этом мало кто из обычных зрителей знает, что это не кобра «танцует», раскачиваясь из стороны в сторону и повторяя движения факира, а сам факир незаметно подстраивается и повторяет движения змеи.

Мой расчет строится на том, что он ошибется. Ожидая моей атаки, он не может смотреть вперед и сконцентрироваться на трассе.

Рано или поздно он отвлечется от меня, когда будет входить в поворот.

Вот тут я его и обойду.

Долго ждать не приходится. Я снова лихо вырываюсь на первое место даже не на повороте, а на длинной 'S’ке.

Меня удивила его ошибка, он повел себя совсем как новичок. Он дает обойти себя слева. Может, ему тоже пот заливает глаза, и он ничего не видит?

Теперь я сосредотачиваюсь не на защите, а на треке. Мне приходится сильно рисковать, проходя повороты на предельной скорости.

Двигатель Сокола не ревет, а поет. В эти секунды этот звук — лучшая песня на свете!

Резина, которую я так берег с самого начала для этого этапа гонки, начинает поддымливать.

Я чувствую ее запах. Лишь бы дотянуть. В голове мысленно повторяю стенограмму с углами и скоростями, выученную перед гонкой.

Махарадзе пытается догнать. Но уже поздно. Идем на последний круг.

Из динамиков несутся грязные ругательства и проклятия в его адрес. Для меня они звучат, как бальзам на сердце. Тот, кто направляет гонку по рации, понимает, что у него практически нет шансов на победу.

— Бей его, бей!

Но дистанция между нами не сокращается. Махарадзе идет на два корпуса позади.

Понимаю, что говорящий из динамика человек в полном отчаянии. Я выиграю гонку чисто.

Сзади на Давида напирает белоснежная копейка. Кажется, у него лопается колесо, одновременно с этим преследующий его автомобиль бьет Махарадзе в багажник на предпоследней прямой.

Машину под номером «22» начинает крутить. Она влетает мордой в бетонное ограждение справа, лобовое стекло рассыпается от удара вдребезги.

Потом ее отбрасывает на противоположную сторону, к насыпи со зрителями. К счастью, вроде никто не пострадал. Заходя в поворот, теряю из виду белого гонщика.

Гонка моя. Я первый. У меня получились.

На подъезде к финишу вижу, как мне машут клетчатым флагом. Ловлю себя на мысли, что победа абсолютно заслужена.

Я никого не выкинул с трека, не разбил свою машину и победил.

Просто сосредоточился, подготовил себя и автомобиль с ребятами. Рискнул. Поставить всё, что у меня было и победил.

Трубецкой будет мной гордиться.

Толпа на трибунах встречает меня аплодисментами. Черт, я не думал, что это безумно приятно.