Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Четвертая (СИ) - Хренов Алексей - Страница 4

— Ты мне тут философию не разводи, залезай давай! — крикнул Илья.

Лёха отшвырнул последний пучок зелени, убедился, что крылья и хвост полностью освобождены, и моментально запрыгнул в кабину.

Привычно окинув взглядом приборы, он поёрзал тощей задницей по сиденью и на автомате обернулся, проверяя, как Илья устроился на своём месте пассажира. Увидев Старинова приникшего к пулемёту с заправленной лентой, он улыбнулся. И тут же получил сумасшедший оскал в ответ.

— Ну, понеслись по кочкам…

Перекрестившись на всякий случай — вдруг сверху кто подстрахует? — Лёха двинул сектор газа до упора.

Моторчик взревел, винт завертелся с диким свистом, и маленький «Шторьх» рванул по не слишком ровному полю, весело подпрыгивая на кочках и ямах. В кабине эта «весёлость» выражалась в бешеной тряске и рывках, от которых зубы лязгали, как у зубного врача без наркоза.

— Вот это трясёт… — клацал сзади зубами Старинов, вжимаясь в сиденье и стараясь зафиксировать пулемёт.

— Это он только разминается! — крикнул Лёха, удерживая машину на неком, достаточно условном курсе.

Земля под ними лихорадочно мелькала — трава, кочки, какие-то выбоины — проклятье, он даже не заметил, что поле было настолько ухабистое! Колёса барабанили по грунту, самолёт било так, что, казалось, ещё немного, и его можно будет собирать по частям.

Но… ещё чуть-чуть!

Потянув штурвал на себя, Лёха почувствовал, как «Шторьх» нехотя, словно упрямый мул, оторвал колёса от земли.

— Давай, «Чебурашка»! Старайся! Взлетай, не позорь меня…

Маленький самолётик, наконец, разорвал связь с землёй, выровнялся, и стал шустро набирать высоту. Внизу, в конце поля, макушки деревьев уже стремительно неслись им навстречу. Лёха ещё чуть-чуть дотянул штурвал, проходя буквально в десятке метров над верхушками.

И тут, буквально в последний момент, он увидел их.

Прямо под ними, всего в сотне метров, по полю, пригибаясь и озираясь, двигалась цепь франкистов. На несколько секунд солдаты замерли, словно не веря своим глазам. А потом стали радостно махать им руками. Сразу несколько винтовок вскинулись вверх на головами, но выстрелов не последовало.

Лёха только усмехнулся, давая машине ещё больше газу.

Маленький самолётик в франкистскими крестами на крыльях и черным кругом на фюзеляже, взмыл прямо над головами идущих цепью пехотинцев Франко…

— Эй, Илья! Улыбаемся и машем! — Лёха повернулся к Илье и приветливо махал в ответ проносящимся внизу по правому борту солдатам. — Как думаешь, в каком веке последний раз в этих краях видели самолёты с фашистскими крестами, да еще так близко?

Их аэроплан на всей возможной скорости устремился вверх, оставляя позади цепи франкистов, которые, приняв его за свой, даже не подумали поднять тревогу.

Лёха ухмыльнулся и, не удержавшись, слегка качнул крыльями, будто приветствуя наземные войска. В ответ с земли ему снова радостно замахали, не ожидая подвоха.

Но в этот момент за спиной коротко простучала пулемётная очередь.

Лёха аж дёрнулся в кресле, покосившись назад, увидел, как Илья, прижав приклад пулемёта к плечу, хмуро всматривается вниз.

— Ты чего творишь⁈ — проорал он что было силы, перекрикивая рёв мотора.

— А ты глянь туда, — хрипло ответил Старинов, махнул рукой указывая на землю.

Лёха скосил глаза вниз и только сейчас заметил, что насыпь железной дороги разделяла две цепи прочёсывающих местность франкистов. Те, что находились ближе к их самолёту, действительно приняли их за своих и радостно махали им всеми подручными средствами. А вот вторая цепь, находившаяся за железнодорожным полотном, как раз сейчас бросалась на землю, пытаясь уйти от свинца, который только что полетел в их сторону.

Лёха уже собирался выдать очередное крепкое слово, как увидел, что франкисты с обеих сторон насыпи в замешательстве начали палить друг в друга.

— Они… они реально думают, что их обстреляли враги⁈ — Лёха чуть не поперхнулся.

— Ну, на месте тех, кто за полотном, я бы тоже так подумал, — проорал Илья, поправляя пулемёт.

Снятая дверь открывала ему шикарный обзор и прекрасный сектор обстрела, но дуло из нее нещадно. Ветер порывами гулял по всей небольшой кабине маленького самолётика.

Внизу началась неразбериха. Те, кто находился ближе к самолёту, теперь уверенно палили в сторону насыпи, те, кто за ней — отвечали огнём, всё больше погружаясь в панику.

Лёха сжал губы, разрываясь между желанием как можно быстрее уйти отсюда и желанием остаться посмотреть, чем всё это закончится.

— Сделал гадость — сердцу радость! — радостно пропел он, наблюдая, как франкисты внизу активно перестреливаются, поливая друг друга свинцом.

— Хрен с ними, Лёха, давай валим отсюда! — рявкнул ему на ухо Старинов, разглядывая цирк внизу. — Пока никто не понял, что случилось.

Лёха заржал, не в силах сдержать веселье от увиденного бардака внизу. Франкисты продолжали палить друг в друга, не понимая, кто первый открыл огонь. А он, воспользовавшись суматохой, резво завёл машину в вираж, набирая высоту и направляя её на запад, вдоль железной дороги.

«Цирк уехал…» — подумал пилот боевой табуретки, сумевшей внести хаос в развернутые порядки противника.

— Я всегда знал, что эти ублюдки сами друг друга перестреляют, — в восторге орал Илья, скалясь во все свои тридцать два зуба. — Надо только немножко помочь вначале!

Вторая половина июня 1937 года. Небо над окрестностями города Авила.

Лёха, не переставая ухмыляться, уверенно завёл машину в крутой левый вираж, самолёт встал на крыло почти вертикально, Илья сзади раскорячился придавленный пулемётом.

«Ох! А с правым виражом надо аккуратнее! А то Илья повторит свободный полёт немецкого механика…» — он быстро стабилизировал аппарат в горизонтальном полёте.

Набирая высоту, он вывел самолёт на северо-запад, вдоль полотна железной дороги, извивающейся, как гигантская змея среди холмов. Рельеф был сложный — видно, что строителям пришлось изрядно попотеть, пробивая путь через эти зелёные складки земли.

Вспомнив карту, Лёха сориентировался и через пять минут они пересекли первый туннель. Чёрный провал в горе мелькнул под крылом — достаточно короткий, метров четыреста, а буквально в двух километрах впереди уже виднелась арка второго, чуть длиннее, около пятисот метров. Железная дорога буквально выписывала внизу петли.

Лёха сосредоточенно всматривался вперёд, когда вдруг сзади раздался радостный рёв Ильи:

— ДЫМ! Лёша! Паровоз! Вон смотри, впереди, справа!

Лёха чуть не дёрнул штурвал от неожиданности.

— Где?

— Вон там! — Старинов ткнул рукой вперёд, в сторону горизонта.

И правда — далеко впереди, на горизонте, над землёй парило крошечное тёмное облачко дыма. Оно подрагивало в нагретом воздухе, словно мираж, но с каждой секундой становилось всё чётче, приобретая форму.

Султан густого чёрного дыма вырывался из трубы паровоза, взмывал в чистое синее небо, клубился над верхушками деревьев и размазывался жирным хвостом в жарком воздухе. Чуть ниже мелькали серебристые точки — солнце отражалось в окнах вагонов.

Лёха сузил глаза, пристально вглядываясь в приближающийся состав. Скорость у поезда приличная, они неслись навстречу составу и приближались к нему быстрее, чем хотелось.

— Ну что, по плану? — пробормотал он, чуть повернув голову, но не отрывая взгляда от цели. — Сколько у тебя патронов?

Старинов проверил коробку под пулемётом, прикинул остаток и на секунду задумался, оценивая ситуацию. Затем достав запасную ленту из под сиденья, стал её менять:

— Одна полная на двести пятьдесят и еще около сотни примерно в старой.

— Тогда как обсуждали! Делаю сейчас круг, догоняем состав с хвоста, со стороны Саламанки. Снижаюсь и ловим его перед туннелем.

— Погнали! — крикнул Илья, потом широко улыбнулся, блеснув зубами, и утвердительно кивнул.

Лёха, не скрывая азартного огонька в глазах, уверенно наклонил машину влево, выходя на курс для обхода поезда.