Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Четвертая (СИ) - Хренов Алексей - Страница 28

Он вспомнил свои волнения, когда его партнёр, Серхио покатал на языке это слово, пропал более чем на месяц. Ладно, пока это партнёр его жены… Но посмотрим, как пойдут дела!

Поезд замер, шипя и дыша паром. Париж встретил их шумом вокзала, запахом угля и звуками далёкого аккордеона. Серхио выпрямился, готовый к новой жизни, и помог жене с детьми. Город ждал.

Заключительный разговор с Алексом оставил у Серхио странное, двойственное впечатление. С одной стороны, он чувствовал воодушевление от открывающихся перспектив, с другой — всё больше убеждался, что его загадочный клиент, вероятно, связан с какой-то разведкой.

«Будем надеяться, английской», — с лёгкой усмешкой подумал он, вспоминая уверенность Алекса. Только этим можно было объяснить, как тот распоряжался огромными суммами и, главное, с какой точностью знал, что делать.

— Узнайте, как во Франции можно создать инвестиционную фирму, — спокойно произнёс Алекс. — А потом открыть от неё филиалы за границей. Скорее всего, вам, как сотруднику банка, самому нельзя заниматься предпринимательством.

Серхио кивнул. Алекс продолжил с лёгкой улыбкой:

— Зато у вашей жены таких ограничений нет. Мне кажется, она просто обязана стать талантливейшим финансистом!

Серхио согласно кивнул и усмехнулся.

— Вы планируете открыть бизнес в Лондоне? — спросил он с надеждой, осторожно, словно проверяя, не слишком ли назойлив этот вопрос.

— Обязательно, но не только. Наша цель — Соединённые Штаты Америки, — ответил Алекс так спокойно, будто говорил о поездке в соседний город.

Серхио удивлённо приподнял бровь.

— И да, я предлагаю вам стать младшим партнёром в нашей с вами компании, — неожиданно добавил Алекс, вызвав у испанца полное изумление.

Серхио не знал, что сказать. Весь его профессиональный опыт подсказывал, что такие предложения редко делаются просто так.

— Я не тороплюсь, — продолжил Алекс. — Но если вы примете моё предложение, единственное моё условие — это честность.

Внезапно, будто из воздуха, в его руке появился пистолет. Алекс слегка улыбнулся, удерживая оружие так спокойно, как будто это был бокал с вином.

— Только честность, — повторил он, а затем, всё так же добродушно улыбаясь, моментально убрал пистолет.

— Работая со мной, вы заработаете больше, чем могли бы себе представить.

Серхио кивнул, чувствуя, как в его душе борются осторожность и жадное желание попробовать. Алекс наблюдал за ним с лёгкой, но читаемой уверенностью в своей правоте.

Глава 14

Там кость одна!

Середина июля 1937 года. Аэродром Лос-Альказарес.

Лёха, выйдя из ангара, увидел Алибабаевича, гордо восседающего у своего самолёта. Тот сидел, выпрямив спину, и с необычайной сосредоточенностью рассматривал небольшой предмет в руках. Он тёр его пальцем, потом отстранял на вытянутые руки, снова подносил к груди, и, похоже, был доволен собой до предела.

Увидев Лёху, хвостовой стрелок засиял ещё больше, лицо его расплылось в широкой улыбке, и сам он стал похоже на маленького Будду. Правда, только лицом, а так вполне себе худенький и без необходимого для божества животика.

— От сматри, камандира! — радостно завопил он, размахивая своей находкой. — Орден дали! Моя с Кузьмичом шпиена в Мадриде поймать!

Лёха, заинтригованный, подошёл ближе и, прищурившись, рассмотрел предмет, который Алибабаевич с гордостью тыкал ему в лицо.

На его ладони лежал орден Испанской Республики — «Орден Доблести и Верности». Награда представляла собой пятиконечную звезду, покрытую белой эмалью, с золотистыми лучами между её концами. В центре сиял герб Испанской Республики — красно-жёлтый щит с короной и львом, окружённый венком из лавровых и дубовых листьев. К ордену прилагалась узкая красно-жёлто-фиолетовая лента — цвета республиканского флага.

— Ты глянь, как блестит! — восторженно сообщил Алибабаевич и ловко отобрал у командира орден обратно, продолжив демонстрировать, как орден сверкает на солнце.

— Генерала давала, сказала: «От, герой! Служи дальше!» и орден дали! Кузьмича тоже дали. Но моя сначала дали! Камандира, моя теперь знатный республиканец!

Лёха посмеялся и покачал головой.

— Ну ты даёшь, Алибабаевич… Так ты теперь у нас официальный герой Испании. Теперь точно ни в одном кабаке без халявной выпивки не останешься!

— А то! — гордо выпятил грудь стрелок. — Моя пить нельзя, моя командиру продавать бухло будет. Занедорого. Теперь советский орден завоюет! Может, ещё чего дадут!

* * *

Импортные патроны для «Браунинга» подошли к концу. Новых раздобыть не удалось, и Лёха, скрепя сердцем, заменил пулемёт на более доступный. Изрядно помудохавшись, нижний «Гочкис» переставили на верхнюю турель от «Протеза». Теперь длинная дура, или, как называл его Алибабаевич, «хер ишака», пугающе торчала над хвостовой частью фюзеляжа.

Беготня в порту и попытка получить ещё несколько таких же пулемётов, стоящих на вооружении республиканских эсминцев в достаточном количестве, сразу результата не дала, хотя все и пообещали решить вопрос в ближайшее время.

В итоге наш конструктор поставил присланные с очередной поставкой самолётов ШКАСы, выпросив их у зампотеха аэродрома. Конечно, они не могли похвастаться той огневой мощью, что прежние крупнокалиберные «Браунинги», но всё же были значительно лучше, чем «пукалки» имени Дегтярёва.

* * *

Лёха подошёл к самолёту, щурясь на солнце, и украдкой стал рассматривать нового штурмана. Вместо Кузьмича ему выдали молодого белобрысого парня из Белорусского авиаотряда. Его рекомендовали, как старательного и грамотного штурмана.

— Как звать-то? — поинтересовался Лёха, когда они готовились к вылету.

— Степан, — коротко ответил тот, сосредоточенно рассматривая карту.

— А откуда сам?

— Из Сибири. Иркутск. — Новый штурман был не многословен.

— А! Это у вас медведи прямо по дорогам ходят! — пошутил Лёха, стараясь расшевелить товарища.

— Не! Ну это врут! Откуда у нас в Сибири дороги… — степенно ответил новый член экипажа, проявив некоторое чувство юмора.

Лёха одобрительно хмыкнул.

— Ну, Степан, ты, главное, не теряйся. А если что увидишь — кричи в телефон!

Новый штурман кивнул, но выглядел несколько напряжённым, как натянутая струна на гитаре.

Обсудив со штурманом план полёта, Лёха полез устраиваться в кабине. Старая, знакомая приборная панель, привычный запах авиационного масла и пыли, солнечные блики на остеклении — всё это казалось чем-то родным, несмотря почти месяц отсутствия.

— Ну что, экипаж, парашюты пристегнули? — бросил Лёха в рацию, закончив стартовую подготовку.

— Курс готов, — спокойно ответил Степан.

Лёха усмехнулся. Парень основательный, это видно. Ну, посмотрим.

— Моя всегда готова орден получать, камандира! — влез со свей идеей фикс Алибабаевич.

* * *

Запустив моторы своего любимого, правда, несколько пошарпанного за время отсутствия бомбера, Лёха начал медленно выруливать на старт. Сегодня был знаменательный день — он вылетал обеспечить проводку парохода, на котором собрались ставшие ему дорогими люди.

Лёха пролетел над пароходом и, наклонив самолёт, покачал крыльями, передавая немой привет тем, кто был на палубе. Снизу мелькали маленькие фигурки, машущие ему в ответ. Ему хотелось верить, что он видит Кузьмича.

Моторы ревели, и их гул отдавался в кабине, солнце отражалось на воде, создавая обманчивое впечатление спокойствия и безопасности. Лёха заставил себя выгнать ощущение тревоги — он сделал всё, что мог, и даже немного больше.

«И Кузнецову удачи, как и в прошлой реальности», — пронеслась мысль, вызывая у Лёхи лёгкую улыбку. И пусть теперь в честь него назовут не этого недомерка, пребывающего в вечном ремонте, а нормальный авианосец!