Поцелуй Мистраля - Гамильтон Лорел Кей - Страница 20

• Предыдущая
• 20/44
• Следующая

Рис держал одной рукой меня, другой – пистолет.

– Давай, Мерри.

– Мне нужна дверь в ситхен неблагих сидхе.

Дверь появилась. С той стороны озера.

– Не слишком удобно, – иронически заметил Рис и привлек меня ближе к себе.

– Тут можно пройти по кромке обрыва, если внимательно глядеть под ноги и не наступать на кости, – сказал Мистраль.

– Будьте осторожней, – посоветовал Эйб. На ноги он поднялся, но левая рука от самого плеча была покрыта кровью. В правой за неимением оружия он держал кубок – все оружие осталось в спальне. Мистраль оделся и вооружился заново, Холод был одет и при оружии – он нес стражу, когда все началось. А у Дойла было только то, что он успел схватить, – когда ты голый, много оружия не унесешь.

– Холод, перевяжи рану Аблойку, – велел Дойл. – И пойдем к двери.

– Да она не опасная, Мрак, – сказал Эйб.

– Здесь место силы слуа, а не нашей, – ответил Дойл. – Не нужно, чтобы ты истек кровью только потому, что мы поленились тебя перевязать.

Холод не тратил времени на споры: оторвал полосу от собственной рубашки и принялся перевязывать руку Эйбу.

– Почему это на трезвую голову боль сильнее? – спросил Аблойк.

– Наслаждение на трезвую голову тоже сильнее, – заметил Рис.

Я глянула на него.

– Говоришь будто по опыту. А я тебя пьяным ни разу не видела.

– Я почти все пятнадцатое столетие провел в глубоком запое – насколько мне удавалось. Ты же видела Эйба, долго нам пьяными не остаться. Но я очень старался – видит Богиня, старался.

– А почему? Почему именно тогда?

– А почему нет? – ответил он, переводя все в шутку – но именно так Рис всегда уклонялся от ответа. Надменность Холода, непроницаемость Дойла, ирония Риса – разные проявления скрытности.

– Аблойку нужен целитель, – сказал Холод. – Но что мог, я сделал.

– Отлично, – отозвался Дойл, шагая первым по узкому берегу к мягко сияющей золотом двери, которая появилась по моему велению. Только почему она появилась на другом берегу, почему не рядом, как в прошлые разы? Да и почему она вообще появилась? С какой стати ситхен слуа подчиняется моим желаниям, как наш?

Берег был такой узкий, что Дойл пробирался боком, спиной прижавшись к стене – слишком широкие у него плечи. Для меня узкая тропа была поудобней, чем для мужчин, но и мне пришлось прижаться спиной к гладкой стене грота. Стена оказалась не холодной, как в обычной пещере, а непривычно теплой. Кромка, по которой мы шли, предназначалась для существ поменьше нас размером – а может, вообще не предназначалась для ходьбы. Устилавшие дно скелеты принадлежали плавающим или ползающим тварям, а не прямоходящим. Походили они на слепленные воедино фрагменты скелетов рыб, змей и созданий, которые в земных морях скелетов вообще не имеют. Вроде кальмаров – только у кальмаров не бывает костей.

Мы прошли почти половину пути, когда воздух у двери задрожал и пошел волнами.

А в следующий миг на том месте стоял Шолто, Царь Слуа, Властитель Всего, Что Проходит Между.

Шолто высок, мускулист, красив и внешне до последнего дюйма – благородный сидхе Благого Двора. Волосы у него бледно-золотистые, словно зимнее солнце, подернутое снежной дымкой. Сейчас рука у Шолто висела на перевязи, а когда он повернулся к свету, на лице стали заметны тени – будто следы синяков. Китто говорил, что на Шолто напали его собственные подданные. Они боялись, что, переспав со мной, Шолто станет полноценным сидхе и не будет уже слуа и их царем.

За спиной у Шолто стояли четверо в плащах – они тут же рассредоточились, двое к двери, двое к нам. Дойл поспешил сказать:

– Мы вторглись в твои владения ненамеренно и не по своей воле, царь слуа. Мы просим прощения за нежданный визит.

Я бы встала на колено, если б места хватило, но осыпающийся край черного обрыва был всего в паре дюймов от моих ног, а спиной я жалась к стене. Для реверансов эта тропа не годилась. Как и для боя. Если на нас нападут – нам конец.

Заговорил один из охранников Шолто – пониже прочих, с обнаженным клинком:

– Ты гол и почти безоружен. Видно, что-то и правда стряслось, раз ты явился сюда в таком виде с принцессой под мышкой.

– Это война! – женским голосом воскликнула фигура повыше. Голос был мне знаком – Черная Агнес, глава телохранителей Шолто и первая его фаворитка. Она когда-то пыталась убить меня из ревности.

Шолто повернулся к ней, и стало видно, что вся грудь и живот у него замотаны бинтами. Должно быть, рана под ними чудовищная.

– Хватит, Агнес! Хватит! – прикрикнул он, и по пещере загромыхало эхо.

Возвышавшаяся над ним фигура в черном плаще смерила меня злобным взглядом. Глаза угольками горели на черном уродливом лице. Карги – они все уродливы, природа у них такая.

Телохранитель пониже наклонился к Шолто прошептать ему что-то, и эхо разнесло по пещере не человеческую речь, а щебетание ночных летунов – хотя охранник летуном никак не мог быть: он ходил на ногах и ростом был с человека.

Шолто снова повернулся к нам:

– Вас послала ваша королева?

– Нет, – ответил Дойл.

– Принцесса Мередит, – обратился ко мне Шолто, – мы вправе сразить твоих стражей и пленить тебя, пока твоя тетушка не заплатит нам выкуп. Мраку, как и Холоду, это известно. С другой стороны, Мистраль мог сбиться с пути, если позволил гневу взять верх, а Аблойк в винном дурмане забредет куда угодно. Верно, Сегна?

Закутанная в светло-желтый плащ фигура ответила басом:

– Йе, в тот раз он не слишком обрадовался, когда протрезвел. А, кубконосец?

Я не раз слышала, что Эйба называли так с издевкой, но до этой ночи не понимала почему. А ему напоминали о прошлой славе – сыпали соль на раны.

– С тех пор, дамы, я внимательней выбираю место, где отрубиться, – сказал Эйб обычным своим легким, ироническим, но с горчинкой тоном.

Две карги расхохотались. Другие телохранители тоже разразились шипящим смехом – кем бы ни были эти двое, породы они были одной.

– Не беспокойся, Мрак, – сказал Шолто. – Эйб не нарушал с каргами обет целомудрия – или смертный приговор ждал бы всех. Но рвать на куски белую плоть каргам почти так же забавно, как заниматься сексом.

Снова защебетал тихий голос, и Шолто кивнул в ответ.

– Ивар верно подметил: вы мокрые и в грязи, так вымазаться в нашем саду вам не удалось бы.

Он показал здоровой рукой на запекшуюся от засухи землю и совершенно недоступную лужицу воды во многих футах от нас.

– Позволь мне вывести принцессу на ровную землю, – попросил Дойл.

– Нет, – отказал Шолто. – Она там в полной безопасности. Скажи-ка, Мрак… или принцесса, не важно кто. Как это вы так извозились в грязи? Лгать не пытайтесь, я знаю, что снаружи снег, а не дождь.

– Сидхе никогда не лгут, – заявил Мистраль.

Шолто и его свита покатились со смеху. Птичьи трели смешались с рокочущим контральто карг и открытым, веселым смехом Шолто.

– Сидхе не лгут… Помилуй, большей лжи не существует.

– Лгать нам не позволено, – сказал Дойл.

– Но в той правде, что выходит из уст сидхе, дырок столько, что лучше бы вы лгали. Мы, слуа, предпочтем честную ложь той полуправде, которой нас кормит двор, – а мы ведь вроде бы принадлежим к тому же двору. Мы изголодались на этой кормежке. Так что скажите нам правду, если на это способны: как вы промокли и вымазались в сухом саду и как вообще вы здесь оказались?

– Мы промокли в саду нашего холма, там шел дождь, – сказал Дойл.

– Вранье, – объявила Агнес.

Мне пришла в голову мысль.

– Клянусь своей честью… – начала я. Кто-то из карг хмыкнул и засмеялся, но я не смутилась: —…и тьмой, что поглощает все, что в садах неблагих сидхе шел дождь, когда мы их покинули.

Я не просто дала клятву, которую по своей воле не нарушит ни один сидхе – из страха навлечь на себя проклятие, – я дала ту же самую клятву, какую потребовала у Шолто, когда он нашел меня в Калифорнии. Он поклялся тогда, что не причинит мне вреда, и я ему поверила.

• Предыдущая
• 20/44
• Следующая