Мелкий жемчуг - Воскобойник Нелли - Страница 11

Однажды ей удалось пристроиться в свиту к одной нереиде, которая носила шлейф из маленьких ярких рыбок, постоянно следовавших за ней в кильватере. Но там золотая рыбка не прижилась: хозяйка дорожила умением своей команды делать поворот «все вдруг», а характер золотоносной особы – не для участия в массовках: она уклонялась от ежедневных тренировок и была уволена сразу по окончании испытательного срока.

На детской площадке маленькие русалочки относились к ней неплохо, но иногда использовали в качестве соски-пустышки, что было одновременно противно, унизительно и даже опасно. Так что она уплыла оттуда, надменно вильнув хвостиком.

Иногда она поднималась вверх по течению рек и однажды случайно познакомилась с добродушной щукой, которая готова была научить ее делать мелкие чудеса по щучьему велению. Но по сравнению с морскими аристократами щука была абсолютной деревенщиной и эстетическим запросам золотой рыбки никак не соответствовала. Так что капризуля покинула старушку, даже не простившись, и вернулась к бесприютности маленькой рыбки, живущей в океане своим умом.

Предприимчивость не оставляла ее, и она то примыкала к какой-нибудь стайке, то, разочаровавшись в ней, следовала прилипалой за большой рыбой, то укрывалась от бурной погоды в китовьей пасти, пробираясь между пластинками китового уса, как между веточками коралловых зарослей. Но занять достойное положение на социальной лестнице не получалось никак.

Тогда золотая рыбка решила присмотреться к морскому дну. Мелькать среди тысяч ярких – бесперспективное занятие. А оказаться изящной, блестящей безделушкой среди песка, камней, ракушек, моллюсков и ржавых якорей – совсем другое дело.

Рыбка с легкостью соблазнила рака-отшельника. Он никогда прежде не вылезал из своей раковины и представления не имел о разнообразии окружающего мира. Она пару раз сверкнула перед ним золотым тельцем, и отшельник погубил свою бессмертную душу. Рак оставил схиму, женился на рыбке и безоговорочно подчинился любым ее капризам и прихотям.

Они жили долго и счастливо и умерли в один день.

Вначале целую вечность Бог не делал ничего. И даже не предполагал, что можно что-нибудь сделать. Потом он соскучился и сотворил небо и землю. И разукрасил их всячески. И рассматривал свою работу с радостью и удовольствием. Ему нравились коралловые рифы и сверкающие россыпи Млечного пути. Он развлекался, разглядывая порхающих колибри в тропических лесах и многоцветье песков в Махтеш Рамон, закаты в Ионическом море, светлячков на лугах Валдайской возвышенности, снежные ущелья Гималаев и одиноких жирафов, отражающихся в водах озера Чад.

Потом Богу захотелось с кем-нибудь перемолвиться, и он создал человека.

– Посмотри, – сказал Он Адаму, – какая красота! Нет, не туда, левее. Солнце встает. Видишь, розовая заря!

– С ума сойти! – ответил Адам. – В жизни не видел ничего подобного!

Они болтали несколько дней, пока Творец не заметил, что Адам глуповат и как собеседник мало чего стоит. Из симпатии к первому товарищу Он создал ему жену и углубился в Свои мысли. Но эти двое стрекотали дни напролет, да и ночью… гм… не спали…

Тогда Господь позвал их, дал в дорожку по яблочку и велел идти куда-нибудь подальше, так чтобы он мог их видеть, но не слышать.

Теперь Всевышний поглядывал на людей, и они частенько Его забавляли. Но не слушал их никогда.

Ему нравились игры в мяч на праздниках у ацтеков. Жертвоприношения Ваалу казались величественными. Новенькие египетские пирамиды были прелестны. На распятого Христа Он только поглядел мельком – людей, подобных ему, было много вокруг. Но оказалось, что зря не обратил должного внимания. История завернулась интереснейшая. В ватиканские дворцы Вездесущий прямо влюбился. И вообще, понастроили люди, понарисовали и понаваяли много такого, что залюбуешься. Некоторые из деток Адама были намного умнее предка.

Господь очень ценил тех, у кого был философский склад ума, и ученых признавал родственными душами. Когда Левенгук закончил свой первый микроскоп, Он наградил его, создав микробов и всяких инфузорий. Приятно было видеть, как взвизгивает от восторга старый голландец, разглядывая их в окуляр. Уильям Гарвей придумал такую изящную теорию, что Вседержитель не устоял и снабдил всех теплокровных большим и малым кругом кровообращения. Математика Господа осчастливила. Глядя на ловкость вычислений Леверье, Он не удержался и сотворил планету Нептун. Ему было не трудно, а Урбену Жану-Жозефу Леверье так приятно. Надо признать, что Он увлекся и стал все больше усложнять мироздание, приводя его в соответствие с новейшими изысканиями физиков. Так что, когда в адронный коллайдер вбухали такую уйму усилий, Всемогущий не раздумывал ни секунды и создал-таки бозон Хиггса.

Не будьте занудами! Творите что-нибудь! Не заставляйте Господа скучать. Мало ли чем это может для нас закончиться?!

У него не было детства. Он родился вполне зрелым и даже бородатым.

Господь вдохнул в него душу, оглядел критически и сказал:

– Вынь палец изо рта! Нехорошо. Ты совсем уже взрослый.

Адам поднял на Создателя блестящие глупые глаза и спросил:

– А что хорошо?

– Не твоего ума дело рассуждать о добре и зле, – отрезал Господь. – Делай, что я говорю, не ошибешься!

И Адам зажил в раю, голый и босый, но на всем готовом.

Через неделю Господу наскучило отвечать Адаму на вопросы, и Он сотворил ему жену. Она тоже была голая и босая, но знала ответы на любой вопрос. Она тараторила еще быстрее и громче, чем Адам. В общем, из них получилась отличная пара. Они завели знакомство со всеми обезьянами и выпросили у Господа право быть повелителями животного мира. Тем более что они одни только и умели разговаривать.

А все же в раю было скучновато. Никто не умирал, но никто и не рождался. Еве хотелось бы поиграть с котятами, повязать им на шейку голубую ленточку, покормить из блюдечка, но не было ни котят, ни ленточек, ни посуды.

Питались они одними фруктами и орехами – ведь не станешь есть сырые баклажаны, а мяса и рыбы для еды еще не было, потому что смерть еще не заглядывала в их новенький мир. И спали Адам и Ева на траве, а хотелось бы на мягкой кровати, под пушистым пледом.

– Знаешь что, – сказала Ева, – пошли отсюда! Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее – наша задача!

Господь ужасно обиделся.

– Я дал вам все! – кричал он. – Вы капризные и балованные! Вы не знаете трудностей жизни! Живете как у Христа за пазухой, да еще нос воротите! Вы не ведаете добра и зла, неблагодарные твари!

– Не хотим за пазухой, – холодно отвечала Ева. – Не знаем мы твоего добра и зла, да не больно и нужно. Обойдемся! Зато мы себе дом построим, курочек заведем, рыбки наловим, огонь раздуем, руды накопаем, сковородку отольем. Я себе платьев нашью – еще не знаю из чего, но придумаю, будь спокоен! И детишек нарожаю. Пока не знаю как, но мы уже начали экспериментировать. Ты тут не скучай!

И Адам ушел вслед за женой обживать вселенную. Они сумели сделать все, что наметили: и дома построить, и дороги проложить, и сады развести, и машины создать, и платьев нашить, и даже научились шелковые ленточки повязывать котятам на шейки.

Вот только Добро и Зло так и остались им неведомы. Но по-прежнему – не больно-то и надо!

Однажды давным-давно мы, евреи, все вместе были в гостях в Египте. Нам там было весело. Прошло много времени, а мы так и не сумели вернуться домой. Так и остались в этой стране. Мы жили у чужих людей. Мамы и папы много работали и возвращались поздно. Египетские дети не соглашались с нами играть и дразнили нас «рабами».

Мы хотели вернуться к себе, построить удобные жилища, посадить сады для взрослых и украсить картинками детские сады. И по субботам играть с мамой и папой, братьями и сестрами у своих домов в тени своих деревьев.