Корнет (СИ) - "taramans" - Страница 20

Поняв, что прием окончен, корнет встал, кивком отдал воинское приветствие, только вот щелкнуть каблуками не получилось — мягкие ботики гусара такого не позволили!

— М-да… Как будто бы и случайно все получилось! — задумчиво пробормотал Таубе, — Молодцом, корнет! Продолжайте службу, а за царем служба не пропадет!

«Где-то я такое уже недавно слышал. Или сам говорил?».

Уже возле дверей Плещеев задержался и как бы в раздумье протянул:

— Вроде бы и случайно… А может — с перепугу?

— Как? Как вы сказали, корнет? — опешил Веселовский, — С перепугу?

— Я вот подумал… Если бы нападение не было для меня столь внезапным… смог бы я такое проделать? Сомнения меня берут. Вот и получается — с перепугу!

Выходящего из кабинета корнета провожал взрыв хохота. Уже закрывая дверь, Плещеев, так же как и адъютант генерала, поручик Рузанов, услышал:

— Нет, вы слышали, Ваше превосходительство — с перепугу! Пять абреков — с перепугу! Это же надо…

— Да-с, Петр Васильевич! Как бы нам с вами все подчиненные части так перепугать? Мы бы и Шамиля скрутили да в столицу увезли…

Рузановудивленно прошептал:

— Это вы что им такого рассказали, корнет?

— Да так… Анекдот по случаю вспомнил. Всего доброго, господин поручик!

Провожаемый ошарашенным взглядом адъютанта, Юрий вышел из приемной начальника линии.

Но беспрепятственно покинуть расположение штаба Плещееву не удалось.

«… На ту беду лиса бежала!».

«Лисой» в данном случае стал ротмистр Ростовцев, поднимавшийся по крыльцу в компании двух малознакомых Юрию офицеров.

— Ба! Господа, посмотрите-ка, кого мы видим! Корнет Плещеев! Юрий Александрович, как же со словами той славной песни? Вы обещали!

«Похоже, что Ростовцев снова подшофе. А еще и обеденное время не наступило. Или же он еще со вчерашнего не отошел? М-да… у кого-то служба — синекура, только вот как тут не спиться?».

— Господин ротмистр! Честное слово, про обещание свое не забыл. Только вот в квартире у себя бумаги не обнаружил вовсе, не на чем писать было! — с повинным видом, пожал плечами корнет.

— Ну, это дело такое, пара пустяков! Решим его сей момент! Господа, не попросите ли у Рузанова бумаги, листов с десяток? Да не нужна чернильница, и перо — тоже без необходимости. Свинцовый карандаш прихватите у меня в кабинете. И гитару еще, она в шкафу стоит. А мы с вами, корнет, пройдем в беседку, там и стол имеется. И господам свои песни продемонстрируете, и слова запишем! — Ростовцев увлек Юрия во внутренний двор штаба.

Через некоторое время в беседке появились напарники ротмистра и адъютант Рузанов.

— Николя! — обратился ротмистр к адъютанту, — А вы что же — решили манкировать службой?

Адъютант чуть смутился, но тут же воспрял:

— Ну что вы, Сергей Вадимович? Командующий уехал в полк Тульцева, сегодня уже на службе не будет. А меня на месте оставил. Так что… Особых хлопот у меня не предвидится. А вот бутылочка настоящего «Мартеля» — имеется! Разрешите присутствовать? — и каблуками пристукнул звонко.

— «Мартель», — протянул ротмистр, — Это такое дело… Его немедленно нужно спасти от порчи!

— Путем выпивания! — кивнул Плещеев.

— Х-м-м… корнет дело говорит! — подкрутил ус Ростовцев.

«Блин! Не больше трех рюмок!».

Дело у них сладилось. Коньяк был хорош, но Юрий ограничился определенной заранее для себя дозой. Правда, петь пришлось каждую песню не по разу: не успевали господа офицеры записывать!

— Недурно, корнет! Недурно! — одобрило общество.

— А я вам что говорил?! — Ростовцев был горд, как будто сам и сочинил сии вирши.

Даже напыжился слегка.

— Господа! Мне пора ехать, но вот вам еще одна, как приз! — Юрий разомлел от доброго алкоголя и решил, что «кашу маслом не испортишь!».

— И правда — пиит изрядный! — с некоторой долей зависти протянул один из офицеров, — А я уж было подумал, что вы, ротмистр, по причине выпитого все приукрасили!

— Да прямо там! — фыркнул Ростовцев, — Попомните мои слова: сей корнет еще и Мишкину славу переплюнет!

«Это какого же Мишки?».

— Ну уж… Ротмистр! Мы понимаем, что с Лермонтовым у вас спор идет еще со времен службы в столице, но признайтесь: равных ему в стихосложении на Руси сейчас нет.

— Да что там… Эпиграммки злые кропать да приличных людей высмеивать! — цыкнул Ростовцев.

— Это в вас, Ростовцев, сейчас досада говорит, что Лермонтов у вас тогда ту фемину увел! — засмеялись вокруг.

Ростовцев решил было ответить резкостью, но вмешался адъютант:

— А про какие двадцать граммов вы пели, Юрий Александрович? Ну, те, что сердцу пока не звать? — спросил Рузанов.

— Да про пулю это! — пожал плечами корнет.

— Ну-с, пуля, допустим, несколько тяжелее! — хмыкнул Ростовцев, переключившись на другую тему.

— Так, господа… Дело тут вот в чем: придумай я тридцать граммов или там… сорок, и кто-то мог бы подумать, что речь идет…, - тут Плещеев нашел, как выкрутиться, щелкнув ногтем по пустой бутылке от коньяка, — О выпивке! И опять же! Более опытные товарищи могут меня поправить — насколько снизился вес пули пистолета за… пусть будет — последние сто лет? Чуть не вполовину, да?

Офицеры, подумав, согласились — почти вполовину! Примерно.

— Так вот… пройдет еще сто лет, и вес пули станет еще вдвое меньше! — кивнул корнет.

— Да полноте, батенька! Что с тем снарядом воевать-то? Это уж совсем какая-то пушинка будет! — засмеялся кто-то.

— Пушинка? А если скорость полета этой пули будет вдвое больше теперешней? Из курса помню: сила равна массе, помноженной на ускорение.

Чуть подвыпивший Рузанов кивнул:

— Второй закон сэра Исаака Ньютона!

— Тогда получается, чтобы убить человека, довольно снаряда даже менее десяти граммов. Стоит только увеличить скорость полета пули! — продолжил умствовать Плещеев.

Ростовцев хмыкнул:

— Как же вы ее увеличите, корнет? Порох — он и есть порох.

— Не согласен, господин ротмистр! — покачал пальцем Плещеев, — Тут мне видится два пути решения задачи: либо увеличивать навеску пороха… Либо — выдумать другой порох, который будет сильнее нынешнего вдвое! И то и другое — вполне под силу пытливому человеческому разуму, я уверен.

Офицеры согласились, что, дескать, — да! Эти умники — инженеры, механики да химики — еще и не то придумают!

Ростовцев снова взял слово:

— Корнет! Есть гораздо более интересные задачки, чем та, о которой вы говорите! Господа! Как считаете: салон мадам Жози или же — бани Оганесяна?

Ответом ему стал общий хохот господ офицеров.

Как ни хотелось поинтересоваться Плещееву упомянутыми заведениями, но он отдавал себе отчет, что выпивка наверняка вновь превратится в попойку, в которой участвовать ему не хотелось! Поэтому он счел правильным найти аргументы, что… как-нибудь потом, когда начнет чувствовать себя получше.

Некрас снова принялся ворчать на благодушно настроенного Плещеева:

— Да что же это такое-то, Юрий Александрович! Я понимаю… офицерское общество, товарищество. Но не пить же каждый день!

— Не ворчи, старина! Все же хорошо, я трезв. Почти. Так что… Начинаем оздоравливаться. Прогулки там, водные процедуры, примочки разные. Да и сам видишь — я вполне себе здоров. Рука только не совсем поднимается, но то дело такое — постепенно восстановится!

Когда подъехали к дому, Плещеев, вспомнив о некоторых необходимых вещах, зашел в лавку Белозеровой, где и сторговал у приказчика Петьки пучок гусиных перьев, должным образов подготовленных, пачку писчей бумаги, интересный бювар с обложкой тисненой кожи. Потом заинтересовался, покрутил в руках и купил блокнот, похожий на толстую и большую общую тетрадь, тоже в кожаной обложке, с затейливым тиснением, изображавшим сценку охоты. Бумага была плотной, гладкой, хоть и несколько желтоватой.