Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans" - Страница 45

— Меня господин барон отправлял в замок к зятю вашему, барону Зальму. А когда я вернулся, уже все было кончено. Зальм меня после этого к себе звал, да мне невместно показалось — только владетель погиб, а я уже хозяина меняю.

Каннут поглядел на Седрика, желая услышать мнение фактического управляющего таверной. Но старик покачал головой:

— Как Бруно решит! А вы, — обратился он к крестьянам, — Пока идите в людскую. Там вас накормят да место укажут. Приедет хозяин — ему и решать!

Но когда люди ушли, Седрик буркнул:

— Мы с Бруно давно уж речь вели, что надо пару человек еще нанимать. Люции тяжко одной и в огороде справляться, и со скотом. Да и лишний мужчина в таверне не помешает, тем более что луком он владеет хорошо. Да и с копьем, должно быть, умеет обращаться. Иначе — какой он егерь? Ну ладно, это я еще проверю. А ты чего встал? Живо обедать и к магу, на занятия!

Каннуту, точнее, Плехову, поначалу было невдомек, куда так часто и подолгу ездит Бруно, пока Филип ему не объяснил, что Бруно, фактически не только является владельцем таверны и постоялого двора, но и выполняет функции негласного смотрителя всего этого немалого куска земли, принадлежащего магистрату города Луки. По словам мага, Бруно имеет обширные знакомства как среди чиновников города, так и среди стражи, как бывший командир пограничного отряда.

«А я-то думал, он все ездит по селам, договаривается по поставкам продуктов в таверну. Но ведь если помыслить, сразу было понятно, что в межсезонье, когда трафик караванов в Степь минимальный, столь много продуктов и не надо! А вот бывший вояка немалого ранга не просто так сидит на границе земель маркграфства!».

Со слов же Филипа, Каннут узнал, что в Луке сосуществуют практически две ветки власти: магистрат, который ведает всеми городскими делами, а также делами земель, что расположены вокруг города; а также — органы власти непосредственно маркграфства.

— Там даже стража разделяется на три части. Первая — это портовая стража, которая следит за порядком в порту, в ближних к нему кварталах, а также ведает сбором пошлин и платежей. Их, этих стражников, немного и они изрядно «зажрались» — плевать им, что твориться в двух шагах от порта, главное, чтобы сборы, немалая часть которых оседает в карманах чиновников, собиралась вовремя. Они фактически подчиняются герцогу провинции. Вторая — эта стража магистрата, в ее ведении порядок в городе: на рынках, улицах, площадях и на въездных воротах. Ну и стража маркграфства, фактически дружина маркграфа. Она самая немногочисленная, но лучше всех подготовлена и вооружена. Хорошие вояки!

— А Бруно…, - продолжал рассказа маг, — Он вхож и в кабинеты магистратуры, но и в казармах стражи — за своего идет. Знакомства разные, люди нужные. Не просто так он в город ездит — кому нужно и что нужно — увезет; с кем нужно — поговорит… Так что непростой человек, владелец таверны Бруно!

И маг, усмехнувшись, подмигнул Каннуту.

«Так чего же он попустительствует разграблению Речной? Если имеет такие знакомства?».

И на это маг дал ответ:

— Убийств не было. А возится с тяжбой с баронами за пару овец да мешок зерна — никому неохота! Это же ехать сюда, опрашивать крестьян, оценивать похищенное. И потом — дело между магистратом и баронами суду маркграфства не подсудно. Это уже суд провинции должен разбирать, а то и королевский в столице. Не разбираюсь я во всем этих крючкотворских делах!

«Ну прямо как у нас — не было убийства, никто и разбираться не будет! «Вот когда вас убьют — тогда и приходите!».

— А сам маркграф — не может поставить на место Брегетса? — раздумывал парень.

— Эгей! Стоит только маркграфу заявиться с претензией к замку Брегетса, за последнего вступятся все прочие вольные бароны. Хоть он и говно последнее, но для баронов он — свой. А маркграф — не свой! Я же тебе уже говорил об этом.

Когда Каннут зашел в зал таверны, за столом в углу уже сидели Бруно, Седрик и маг. Перед хозяином стояло большое блюдо жареного с пряностями мяса, вокруг стояли в качестве подмоги тарелки с овощами, зеленью, свежим хлебом. Дополняли натюрморт несколько кувшинов с пивом. В зале было довольно темно — висящие над столом несколько масляных ламп лишь немного разгоняли темноту в этом углу.

— Садись, Кан! — с полным ртом пробубнил Бруно, — Раз уж ты так внезапно вырос, стоит и тебе знать происходящее вокруг. Слушай и мотай на ус. Может, еще и что толкового скажешь!

Седрик, судя по виду, был против того, что парня позвали на разговор, и на последние слова Бруно, хмыкнул и скептически сморщился. Филип внешне был полностью индифферентен, но незаметно для старика подмигнул Каннуту.

Кан осмотрел стол. Несмотря на то, что после вечерней тренировки он перекусил, организм, настеганный нагрузками постоянно требовал еды. Вот и сейчас от запахов и вида аппетитно лопающего Бруно в желудке снова засосало, а во рту начала скапливаться слюна.

— Вита! — крикнул парень в сторону входа на кухню, а когда девушка выглянула, попросил, — Принеси мне, пожалуйста, тарелку и нож с вилкой! Думаю, нашему многоуважаемому хозяину в одиночку будет не под силу справится с таким количеством мяса.

И парень вопросительно посмотрел на Бруно. Тот остановил процесс пережевывания, хмыкнул:

— Нахал! Так и норовит изо рта последний кусок стянуть! — но кивнул и чуть подвинул к Кану блюдо с мясом.

— Много есть — вредно! Особенно на ночь. Кошмары будут сниться! — наставительно произнес парень и отгреб себе на тарелку изрядную часть провизии.

— Ты посмотри на него, Бруно! Наглеет не по дням, а по часам! — проскрипел Седрик, — И вилку ему, видите ли, нужно принести! Как аристократ галльский скоро заделается!

Вилки здесь были. В основном двузубые, здоровенные, но было немного и трезубых на тот случай, если в таверну заглянет явно непростой постоялец. В основном народ довольствовался одним ножом — и отрезать, и в рот кусок сопроводить!

— Нужно привыкать к хорошим манерам. Не вечно же мне в захолустье проживать придется. А ну как в хорошем обществе окажусь? Стыдно будет не уметь есть ножом и вилкой! — с иронией парировал парень, подумав:

«Что-то Седрик ко мне цепляется — во всем и ко всему! И тренируюсь я плохо, и с оружием занимаюсь — как безрукий, вот и за столом веду себя не так! К тому же Филипу, который всегда пользуется вилками, вопросов у старика нет!».

— Ладно! Потом поговорите о манерах и этикете! — рявкнул Бруно, потом потише продолжил:

— Надо заказать по деревням продуктов побольше! — кивнул в ответ на вопросительный взгляд Седрика, — Ожидаются караваны в Степь.

Тут удивился Филип:

— Как караваны в Степь? Межсезонье же?! Чего им там делать?

— Вот и я думаю — чего им там делать? — задумчиво протянул Бруно, посмотрел на Седрика, — Шепнули мне в Луке, что из столицы поступил большой заказ на кожи. Прямо вот — огромный заказ! И кожи разные! А тут и наши местные купчишки засуетились — если такой большой заказ, то можно же и подзаработать, если свои караваны пустить в Степь? Чуть подальше проехать, да подешевле купить. Хороший куш, а, Седрик?

Старик задумался, медленно кивнул:

— Да, куш может быть неплохим.

— А зачем так много кож закупают? — запивая мясо пивом, спросил Каннут.

Седрик покосился на него и покачал головой:

— Бестолочь! Кожи — это сапоги. Кожи — это седла для лошадей, это упряжь и снаряжение. А где больше всего это необходимо? Правильно! В армии! — и, переведя взгляд на Бруно, спросил:

— Это с кем же наш король воевать намерен, если собирается набирать дополнительно войска?

Бруно хмыкнул:

— Что интересно… Поговаривают, что герцоги провинций тоже собираются делать заказы на кожи. А кроме этого — на солонину и вяленое мясо. А также — на овес и муку. И это, знаете ли, становится интересным, если слухи не врут, что король, науськиваемый своими длинноухими советниками, снова попытался отобрать у провинций часть привилегий.