Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans" - Страница 42

Как Плехов и предполагал, уже через неделю утренние и вечерние физические упражнения перестали доставлять столько боли юному организму «отродья Севера». Парень втянулся. Было тяжело, но и в чем-то даже приятно! Но старик не унимался — заставлял увеличивать количество повторений и подходов.

«Прямо фитнес-тренер какой-то! Только вот если бы наших бодибилдеров подгоняли «тихим, добрым словом», на которые был так богат лексикон старого вояки, а то и подзатыльником… Да чего там — подзатыльником? Пару раз старик подгонял бегущего парня и плетью! Вроде бы не сильно, но больно, блин! Так вот — наши «качки» достигали бы невиданных высот за предельно короткое время!».

Послеобеденное время выделялось на занятия с магом. Как и было сказано, начал Филип с азов. То есть с местной азбуки! Плехову было занятно узнать, что местный общий язык в письменной его форме, то есть — его написание, до страсти напоминает готический шрифт. Точнее — какой-то один из вариантов готического шрифта. Хорошо еще, что тут дело не дошло до разнообразных орфографических правил, пунктуации и прочей грамматики. То есть все писали по принципу: как слышу, так и пишу!

— Получается, если какой-нибудь алеман хреново говорит на общем… Ну, со своим акцентом говорит, то и напишет он так же — вкривь и вкось? А как его поймут где-нибудь в Галлии или у вас — в Иберии? И поймут ли вообще? — удивился Каннут.

Филип задумался, а потом отмахнулся:

— Да не забивай ты голову всякой ерундой! Если этот дикий алеман напишет какую-нибудь ерунду… Да кому он писать-то будет? Письма из провинции в провинцию сейчас могут писать только купцы, да и то — редко. Все крутятся и варятся в собственном соку, в своих родных местах. А там его все поймут. В случае же, если нужно написать куда-нибудь в столицу… прошение какое-нибудь, доклад или отчет, то для этого везде есть опытные и грамотные писцы, которые за серебрушку напишут и грамотно, и красиво! Люди живут на этом, не отбирай у них хлеб своей якобы грамотностью!

— Ну а куртуазное письмо даме? — не унимался Кан.

— Х-м-м… куртуазное письмо даме? Если оно не содержит ничего эдакого, то все равно — писарь! А если содержит… Если содержит? Да что ты мне голову морочишь? Кого дерет какой-нибудь местный барончик? Жену, служанок. Ну, возможно, соседку, жену такого же барона, если ее муж укатил на охоту со своими собутыльниками. Что же они, друг друга не поймут, что ли? У более высоких вельмож в штате всегда есть писцы, которые знают подчас по несколько языков. Напишут так, что сам вельможа прослезится от высоты слога!

«Да и хрен с вами со всеми! Хотел тут вам всеобщую грамотность и однообразие внедрить. Не хотите — как хотите, сами себе дураки!».

Вот и выписывал часами Каннут буквы готическим шрифтом. А ничего так получалось — «готичненько»!

Для ознакомления маг показывал ему шрифты и манеры написания у эльфов, гномов, орков. Эльфы позабавили — напомнил ему их шрифт чем-то грузинский из реальности. Эльфы — грузины, блин! «Вах, дарагой! Канэчна!».

Гномы, те ребята простые — рубленые линии рун. Весомо, твердо, внятно!

У орков — вовсе не понятная вязь! Как будто травы переплелись между собой стеблями и еще куча завитушек в виде мелких листиков.

«Как это развидеть? Хорошо, что маг отмел вероятность моего обучения всем этим языкам. Лишнее это, говорит, для мелкого барона и тем более — для барона без баронства!».

Арифметику, как сказал маг, Каннуту учить ни к чему! Каннут сам кого хочешь может научить. А то, что исчисляет в непонятной никому манере, так это дело такое… Что считают чаще всего? Деньги! А деньги — дело интимное, и вполне понятно считать их своим, никому не известным способом. Вот такое злобное, меркантильное колдунство! Ознакомил маг лишь со способами написания цифирей и прочих чисел. Глянул Кан на это дело, хмыкнул и решил: на хер, ибо не хер!

Куда как более интересными были занятия по… как бы это… обозвать? Во — «Окружающий мир»! И, кстати, Списки этого мага-организатора… как бишь его? В общем, великого мага древности! Были очень недурны. Яркие, с картинками — все, как надо для малограмотного и дикого барона из никому не интересных Ебеней Вольных баронств.

И картинки эти были, пусть и не с фотографической точностью и четкостью, но очень даже на высоте.

— Списки делают специально обученные маги. Подмастерья разные, с магическими способностями. Человеческие и прочие организмы они знают как бы не лучше магов-лекарей, рисуют со знанием дела. А краски — те тоже магически заряженные. Вот скажи — сколько лет назад изготовлена моя копия Списков? — объяснял ему Филип.

— Не знаю! — Каннут полистал плотные листы хорошей бумаги.

«Как в наших книгах подарочных изданий!».

— На мой взгляд… ну — лет десять, может быть! — пожал он плечами.

— Лет триста, мой друг, не меньше! — поднял палец вверх маг, — Мне этот экземпляр достался очень недешево! К тому же у меня была… скидка от продавца. Я его жену лечил. М-да… Жену, а потом — дочь.

Каннут заржал:

— Обе остались довольны лечением?

Маг хмыкнул, приосанился:

— Еще бы! Если я берусь за дело, то будьте уверены! Делаю все по высшему уровню!

Парень про себя улыбнулся:

«А тут говорили недавно, что милсдарь маг только о своем удовольствии и думает. Ну ладно, считает себя неотразимым «кобельеро» — пусть так и будет!».

— А мама с дочкой… к-х-м-м… знали, что ты их лечишь — попеременно? — продолжал веселиться парень.

Филип засмеялся, на секунду задумался:

— Не могу с уверенностью… Но мама, похоже, догадывалась. М-да… но никаких претензий не предъявляла.

Они оба расхохотались.

— Слушай! А давай винца выпьем. После кружечки вина учебаидет как-то получше! — предложил Филип.

— Ага! Тебе-то что? А мне вечером опять бегать, прыгать, подтягиваться и отжиматься! — вздохнул Кан.

— Да ладно тебе! Мы же — по кружечке всего! — подмигнул маг-искуситель.

Первая неделя сплошных занятий была для Каннута очень тяжелой. Даже более того — она была тяжкой! Казалось, что болит все тело, каждая мышца, о наличии которой он ранее вообще не догадывался. Да что там мышцы?! Болели и кости — ныли колени и ступни, спина, плечи и локти. А в кистях, казалось, болела каждая косточка. Сколько их там вообще?

Но маг ежедневно, по утрам и перед теоретическими, так сказать, занятиями, осматривал парня и пару раз даже давал какие-то микстуры — противные на вкус. Но после приема этой гадости боли немного утихали.

Каннут услышал как-то слова Анджи, обращенные к Седрику:

— Не слишком ли ты резво взялся за парня, старый пень? Ты посмотри — он за неделю похудел чуть не вдвое, хотя и раньше-то был совсем не толстый. Одни мослы у мальчишки остались. Вот свалится, да так, что и маг не поможет, будешь тогда бороду себе рвать!

— Не лезь не в свое дело, женщина! Поучи еще меня, как надо обращаться с молодыми сосунками, которые решили стать великими воинами! — получила она в ответ ворчание.

Вообще, к удивлению Плехова, у него сложились вполне теплые отношения с этой самой старшей из женщин.

«Хотя нет! Люция, наверное, все-таки постарше будет!».

Все слова о ее меркантильности и даже жадности пока ни в чем не получили своего подтверждения. Женщина как женщина, не дура, ну да, деньги считать умеет — что тут такого? И при этом — красавица. А уж в постели…

Но тут получилось только разок чуть «углубить» их отношения. Причем Анджи явно проявила тактичность и понимание состояния парня и не выматывала его долговременным сексуальным марафоном.

— У нас еще будет время узнать друг друга получше! — улыбнулась она.

На него стали чаще обращать внимание и Милена с Кристой — подшучивали, подмигивали, потискивали при встречах в коридоре, но явно не напрашивались. Как понял Каннут, Анджи, их землячка, была у девушек в явном авторитете.

А вот с Агнесс, к сожалению, как-то… расстроилось. Девчонка вообще старалась не замечать Кана.