Вечное - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза) - Страница 53

Сандро помедлил, потом улыбнулся:

— Да, повстречал.

— Чудесная новость! Как ее зовут? — Марко был счастлив за друга, ведь Сандро сам не догадывался, как нуждался в женщине. Каждому мужчине она нужна.

— Анна.

— Где вы познакомились?

— В школе. Она только что переехала сюда со своей семьей. Очень красивая.

— И ты ей нравишься?

— Да.

— Браво, Сандро! — Сердце Марко воспарило от радости за них обоих. — Значит, мы больше не соперники? Клянешься?

— Да, — кивнул Сандро. — Элизабетта твоя.

— Спасибо, друг! Теперь мы будем счастливы! — Марко охватило облегчение. — Я почти не спал, тревожился, что она выберет тебя.

— Нет, Марко. Это всегда был ты. — Сандро снова улыбнулся — вышло немного грустно.

— Пусть у вас с Анной все сложится.

— И у вас с Элизабеттой.

— Мы друзья навек, Сандро. Несмотря ни на что.

— Несмотря ни на что, — повторил Сандро, скрепляя узы дружбы.

Полуденное солнце пробивалось сквозь кружевные занавески в спальне Нонны; Элизабетта вошла проведать старушку. Нонна заболела бронхитом и лежала в постели в ночной рубашке в розовый цветочек, накрытая белым стеганым покрывалом. Спальня была уютной, хоть и тесной: здесь уместилось четыре разнокалиберных шкафа с фарфором, а также простая кровать, стул с перекладинами на спинке, ночной столик из сосны и комод. Над изголовьем висело керамическое распятие, а рядом — выцветшая фотография предыдущего папы, менять ее на портрет папы нынешнего Нонна отказывалась. Она была римской католичкой, но высшей властью почитала себя.

— Как вы себя чувствуете, Нонна? — Элизабетта поставила стакан с водой на ночной столик.

— Недавно спрашивала, уже забыла?

Элизабетта разгладила одеяло, скрывая тревогу.

— Цвет лица у вас сегодня получше. Идете на поправку.

— Ну а ты как думала! И когда я смогу снова работать?

— Когда доктор позволит.

— Да что он там знает!

— Побольше нашего. — Элизабетта потрепала Нонну по руке. Если старушка ерничает, значит, наконец приходит в себя. — Что-нибудь принести, пока я не ушла?

— Может, хватит расспрашивать?

— Хорошо. Постараюсь вернуться пораньше.

— И снова меня терзать?

— Ну конечно, — улыбнулась Элизабетта. — Пока меня нет, Паоло за вами присмотрит.

— А куда это ты направляешься? И почему так разоделась?

— У меня встреча с Марко. — Она зашла домой переодеться после работы и надела бледно-голубое хлопковое платье с перламутровыми пуговицами.

— Неужели? — Нонны прищурила свои глаза с набрякшими веками. — А как же его отец и твоя мать?

— Это не важно, — невозмутимо ответила Элизабетта, и уже не в первый раз.

— Разве ты не знаешь, что совершаешь большую ошибку?

— Я же говорила, что мы решили не жить прошлым.

— Нельзя жить настоящим, не зная своего прошлого, — усмехнулась Нонна. — Все римляне живут одновременно в прошлом и настоящем. Пройдись по старой базилике Санта-Мария в Трастевере. Нельзя притвориться, что ее не существует.

— А это тут при чем? Храм — это просто строение.

— Ну так что? От этого оно лишь заметнее. — Нонна ткнула в нее узловатым пальцем. — Если бы прошлое Марко было строением, ты бы не смогла отрицать его наличие. Ты и впрямь не понимаешь, о чем я тебе твержу? Как примет тебя его отец? А его мать?

Элизабетте не хотелось из-за этого тревожиться.

— Это не прошлое Марко, это прошлое его отца.

— Если выйдешь за него — выйдешь за всех Террицци.

— Нонна, мы о женитьбе даже не думали.

— Но с этого все и начинается. Разве ты не знаешь, что я всегда права?

— Нонна, это будет единственный раз, когда вы ошибаетесь. Ну все, мне пора.

— Ну почему ты меня не слушаешь?

— Слушаю, Нонна. Просто не всегда слушаюсь. Ciao. — Элизабетта поцеловала старушку в щеку и погладила кота, который устроился в изножье кровати. — Ну, веди себя хорошо, Рико.

— А когда это он себя плохо вел? — Нонна пошевелила под одеялом пальцами ноги, играя с котом. — Он куда лучше тебя. Он слушается!

— Вовсе нет. — Элизабетта вышла из комнаты, улыбнувшись на прощание. — До свиданья!

— Он меня слушается! — прокричала ей вслед Нонна.

Элизабетта и Марко покинули ресторан — местное заведение с рыбными блюдами на набережной Авентино по соседству с гетто. В такой час в городе все еще царило оживление, из ресторанов выходили пары, смеясь и громко разговаривая, их беседы были щедро сдобрены вином. Элизабетте казалось, что люди повсюду — даже в «Каса Сервано» — изо всех сил стараются веселиться. Римляне тревожились из-за войны в Европе и боялись, что Италия тоже ввяжется в конфликт. В воздухе разливалась прохлада, пахло автомобильными выхлопами.

Элизабетта шла с Марко — рука в руке — и была очень счастлива. Он в светло-сером свитере и брюках выглядел очень привлекательно, совсем как прежде, его волосы и белозубая улыбка блестели в свете фонарей.

— Итак, понравился ли тебе ужин? — с улыбкой поинтересовался Марко.

Они отведали прекрасного блюда — orata al forno con finocchio — морского леща с фенхелем, рассказывая друг другу о своей работе. Марко забавно изображал своего шефа, что рассмешило и очаровало Элизабетту.

— Ты теперь все в ресторанах подмечаешь, как настоящий профессионал! — снова улыбнулся Марко.

— Правда? — спросила Элизабетта, хотя понимала, что он, наверное, прав. В других ресторанах она казалась себе ресторанным критиком. Везде ей было недостаточно вкусно по сравнению с «Каса Сервано».

— Ты заметила, что стакан был в пятнах, а у официанта — не до конца застегнута рубашка.

— Но это правда! — рассмеялась Элизабетта, и Марко подхватил ее смех.

— Давай прогуляемся, хорошо?

— Ладно, только недолго. Я не могу уходить так надолго, пока Нонна больна.

— Как насчет Джардино-дельи-Аранчи? Это недалеко.

— С удовольствием. — Элизабетте нравился Джардино-дельи-Аранчи — Апельсиновый сад — парк с апельсиновыми деревьями, малоизвестная жемчужина Рима.

— Я часто ходил туда вечерами после гибели Альдо — полюбоваться видом.

Голос Марко стал тише, Элизабетта поняла, что он все еще оплакивает брата. Она нежно сжала его руку.

— Мне очень жаль. Тебе, наверное, так тяжело.

— И тебе тоже. Говорят, потери — это часть нашей жизни, но от этого совсем не легче, правда?

— Нет. — Элизабетта поняла, что Марко прав. — Меня волнует здоровье Нонны, она так больна.

— Нонна справится. Она сильная. Женщины, подобные ей, живут вечно, к тому же ты прекрасно за ней присматриваешь. — Марко помолчал. — Я ей не нравлюсь, правда?

— Дело не в тебе, это из-за наших родителей. — Элизабетта на мгновение задумалась. — Как твои поживают?

— Мать все еще тоскует по Альдо, порой целыми днями с постели не встает. Только с Эмедио разговаривает.

— Мне очень жаль.

— Мы это переживем. Берегись, cara. — Из-за угла вылетел велосипедист, и Марко, защищая, обнял Элизабетту. — Знаешь, недавно я был тут с Сандро. Мы встретились на Бокка-делла-Верита, как в старые добрые времена.

— О… Ну и как он? — Элизабетта старалась не показывать свой интерес. Ей было любопытно, рассказал ли Сандро другу о том, что произошло между ними, но решила — наверное, промолчал, чтобы не обидеть Марко.

— Учит детей. — Марко приуныл. — Расовые законы совсем прижали их семью. Сомневаюсь, что у него есть время для нас.

— Да уж. Бедный Сандро. — Элизабетту пронзила боль. — Тебя не волнует, что фашисты приняли антисемитские законы? Раньше такого не бывало, а теперь они разрушают семью Сандро, да и другие семьи тоже.

— Конечно, волнует. Это невыносимо, но поделать я тут ничего не могу. — Марко поджал губы. — Мои друзья в Палаццо Браски не считают их справедливыми, но у нас нет права голоса. Мы все больше и больше боимся это обсуждать.