Проект Живая смерть (ЛП) - "Maloreiy" - Страница 8

Драко не понаслышке знал, что такое душевная боль. Он думал, что его сердце разбивалось так много раз, что оно не могло разбиваться и дальше. И все же, наблюдая за своим сыном, когда любовь всей его юной жизни прошла в 12 дюймах от него, чтобы занять свое место рядом с сияющим Фрэнком Лонгботтомом II, старшим сыном Невилла и Ханны, Драко понял, что все, что он испытывал, меркло по сравнению с ужасающим осознанием того, что его сыну придется научиться тому же, чему он уже научился — жить без того, кого любишь больше всего на свете.

Когда они снова заняли свои места, и без того бледное лицо Скорпиуса стало мертвенно-бледным, Драко мысленно произнес: Отпусти. Отпусти, отпусти, отпусти. Пока можешь.

Малфоям ужасно не везло в любви. Раньше они могли иметь все, что хотели, благодаря своему положению в обществе и деньгам. Но были вещи, которые нельзя купить . И в мире после Волдеморта их положение в обществе больше не имело той ценности, которую имело раньше. Два поколения мужчин-Малфоев были уничтожены этим уроком судьбы. Драко мог только надеяться, что у третьего поколения дела пойдут лучше. Он страстно желал, чтобы после сегодняшнего дня его сын смог начать двигаться дальше, а не тратить десятилетия на то, чтобы тосковать по женщине, которую не мог заполучить.

Драко не слышал ни слова из церемонии и сжимал руку Гермионы так сильно, что у нее начались судороги. Она, конечно, никогда не жаловалась. И даже не заметила этого. Если бы кто-нибудь наблюдал за ней, то увидел бы лишь легкую улыбку на ее лице, когда она наблюдала, как любимая дочь одного из ее лучших друзей первой из детей Золотого трио выходит замуж за сына другого знаменитого героя войны.

Когда ему стало невыносимо смотреть на Скорпиуса, чей пристальный взгляд все еще был болезненно прикован к невесте, он ненадолго повернулся, чтобы взглянуть на свою дочь. Она не смотрела на пару у алтаря; ее взгляд был прикован к друзьям жениха.

Один за другим Драко продвигался по кандидатам, в конце концов остановившись на юном Альбусе Поттере. У него по спине пробежал холодок, когда он понял, что его малышка питает нежные чувства к тишайшему Поттеру. Он был так поглощен драматичной неразделенной любовью Скорпиуса, что не обратил должного внимания на то, куда могла смотреть его дочь.

На мгновение его охватила паника, но он быстро подавил ее. Альбус Поттер вырос в семье, где понимали, что такое любовь, и он не совершил бы таких колоссальных ошибок, как Драко и Скорпиус.

Каллисто была дочерью своей матери больше, чем она могла себе представить. У нее было большое сердце, ее способность любить была врожденной — то, чего она, безусловно, не могла унаследовать или научиться у Малфоев. У Драко не было причин беспокоиться о том, что ее привязанность обернется катастрофой для него самого. Он был уверен, что из всех людей у его дочери больше всего шансов найти любовь и быть любимой.

Он снова почувствовал этот странный трепет в своем искалеченном сердце. Это была надежда. Забавно, насколько стойким оказалось сердце, что оно постоянно реагировало на малейшие положительные эмоции, хотя и было повреждено безвозвратно.

Пока зрители аплодировали, а Скорпиус с трудом заставлял себя хлопать, Фрэнки поцеловал улыбающееся личико Розы. И взгляд Альбуса Поттера скользнул поверх голов присутствующих, чтобы обменяться тихой улыбкой с привлекательной молодой девушкой с прямыми черными волосами, которая сидела в одиночестве на краю переполненного зала. Без сомнения, она ждала его.

И улыбка на лице Каллисто слегка померкла, прежде чем она повернулась обратно к новым мистеру и миссис Лонгботтом, не переставая хлопать в ладоши.

Драко снова сжал руку Гермионы, как будто это могло каким-то образом облегчить ощущение, что у него перехватывает дыхание.

Гермиона, как обычно, никак не отреагировала… Все та же улыбка и все те же пустые глаза.

Когда дыхание Гермионы участилось, Драко посмотрел на ее волосы, теперь совершенно седые от старости, но все еще такие же вьющиеся, как и прежде. Он надеялся, что в следующей жизни она обретет покой, больший, чем в этой. Она заслужила это. Он хотел этого для нее. Впервые, с тех пор как конец был так близок, он позволил себе подумать о том, чтобы поцеловать ее в губы. Раньше это казалось таким ненормальным, такой пародией на реальную жизнь. Но когда его губы коснулись ее губ в нежном, целомудренном поцелуе, и он попрощался, ее глаза внезапно снова распахнулись.

Он уставился в янтарные глаза, которые были знакомы ему лучше, чем его собственное отражение в зеркале. И все же они были другие.

— К-кто? — спросила она хриплым от многомесячного молчания голосом.

Драко был ошеломлен, шокирован. За последние почти 75 лет она не задала ни одного вопроса, который бы от нее не требовали. К счастью, ответить на этот вопрос было проще всего.

— Это Драко, — сказал он, чувствуя, как самые странные эмоции переполняют его давно онемевшее сердце.

— Малфой? — ахнула она. — Такой старый.

— Прошло… много времени, — нерешительно произнес он, все еще не веря, что это не галлюцинация.

— Значит, это конец? — она подняла на него глаза, и на мгновение ему показалось, что в ее глазах промелькнули воспоминания целой жизни. Он видел себя маленьким, капризным ребенком, сердитым взрослым, любящим отцом, сломленным человеком.

— Да, Грейнджер, — кивнул он, возвращаясь к старой привычке.

— Слава… Мерлину… — произнесла она с большим усилием, и ее свистящие слова превратились в предсмертный хрип, а затем и вовсе затихла.

Ее невидящие глаза уставились в потолок.

— Грейнджер? — позвал Драко, внезапно почувствовав сильный холод, словно все тепло в комнате исчезло. — Грейнджер? Гермиона!

Это было все равно, что терять ее снова и снова. Сколько раз он будет терять ее? Неужели все закончится именно так? Он не думал, что сможет дышать. Он не думал, что в нем осталось так много чувств. Он думал, что хотел всего лишь мгновения, но, возможно, это было худшее, что он мог получить. В один момент, в неподходящее время, неправильным образом, все было просто неправильно.

— Это был поцелуй, — раздался из угла комнаты голос Каллисто, полный удивления.

Сейчас она была намного старше, ее волосы поседели от старости, но она никогда не переставала быть романтичной, несмотря на то, что всю жизнь провела в одиночестве.

— Это был поцелуй настоящей любви.

— Это было заклинание, — цинично парировал Скорпиус, и его голос разнесся над голосом сестры.

К нему так и не вернулось чувство романтики, несмотря на то, что он трижды был женат и у него было семеро детей.

— Оно просто закончилось.

После стольких лет Драко не знал, какой вариант был хуже.