Учитель. Назад в СССР 3 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 17

— А ты, Сонька, не знаешь так и молчи! — буркнул Митька в адрес пухленькой малышки, которая за него отвечала.

— Я все знаю! Мне мама сказала! — Соня показала Мите язык, затем торжествующе уставилась на меня.

— Это хорошо, что ты много знаешь, Соня, — доверительно сообщил я. — Значит, учишься на четверки и пятерки, да?

От моего вопроса Соня немного скисла, а по классу прокатились смешки.

— Троечница она! Бабка говори, у них в семье умных нету, одни лодыри! — ляпнул кто-то с задних парт, но я не успел заметить кто это был.

— Сам дурак! — выкрикнула Соня и расплакалась.

Плакала девочка молча, из-за этого мне стало слегка не по себе. Не должен ребенок плакать вот так страшно, тихо, словно боясь произнести лишний звук.

— Соня, не стоит обращать внимание на глупого мальчишку, к тому же трусоватого.

— Почему? — тут же поинтересовалась соседка Сони, веселая хохотушка с толстыми косами. — Меня Таня зовут, у нас в роду все Тани, — с гордостью сообщила пятиклашка.

— Красивое имя, приятно познакомиться. Потому, Танечка, — продолжил я свою мысль, положив ладонь на плечо Сони. — Что сильный и смелый мальчик никогда не обидит девочку, девушку, женщину. А трусливый и глупый будет кидать камни из-за забора, но так, чтобы его никто не увидел.

— Но в классе нету забора! — удивилась Таня и завертела головой.

— Это образное выражение… — вот черт, как же объяснить-то, что я имел в виду.

— Егор Александрыч сказал, что трусы всегда за чужими спинами прячутся, а сами не показываются, а то и в нос получить можно, — выдал вдруг Митька, зыркая куда-то в сторону второго ряда.

— Ребята, как говорил кот Леопольд: «Давайте жить дружно», — чуть повысив голос, чтобы меня услышали в начавшемся гомоне, попросил я.

— А кто такой кот Леопольд? — глядя на меня серьёзным взглядом, поинтересовалась девочка с первого ряда с третьей парты.

Я смотрел на девчушку, девочка доверчиво глядела на меня. Только спустя несколько секунд до меня дошло: в это время мультика про кота и мышей еще не создали. Его придумали гораздо позже.

— Это… кот мой, домашний, — выдал я первое, что пришло в голову.

— Но коты не умеют разговаривать, разве вы не знаете, — все таким же серьёзным тоном заявила девочка. — У меня мама ветеринар, я точно знаю.

— Мой умеет. Он даже «папа» говорит, когда жра… кушать хочет, — заверил я ребенка, надеясь, что на это разговор про кота закончится. Не тут-т было.

Кот у меня действительно был. Крупный, вальяжный, сбитый, гроза всех местных кошек и залетных котов. Когда он требовал жрать, его утробное протяжное «па-ау-ап-ур-р» реально звучало как человеческая речь. Не очень разборчивая, но вполне понятная.

— Коты не могут разговаривать, — упрямо повторила пятиклашка. — Только в мультиках. И в сказках.

— У меня сказочный кот, — попытался выкрутиться я.

— Сказки — это для малышней, — басовито встрял парнишка, что сидел рядом с упрямой пятиклашкой. — А мы уже взрослые.

— Что и в Деда Мороза не верите? — удивился я, в надежде соскочить со скользкой темы про говорящих котов.

Ребятишки заволновались, начали переглядываться. По лицам пронеслась целая гамма эмоций. Вроде и взрослые, значит, не должны верить. А вроде и не такие уж взрослые, подарки-то откуда-то берутся.

— Враки это все, — солидно заявил мальчишка с последней парты третьего ряда. — Это дядька Семен в клубе переодевается в халате с бородой, хороводы водит. Я знаю. Я видел.

— Так-то в клубе! А так он есть! Настоящий!

— Чем докажешь?

— Мне мама рассказывала! — авторитетно заявила рыжая девчонка с конопушками на носу.

Перед маминым авторитетом спасовал не только парнишка, но и все остальные.

— И все равно, — упрямо заявила девчонка с серьезным взглядом на жизнь. — Коты не разговаривают!

— Но иногда они так мяукают, что можно понять, о чем они говорят. Если попугаю долго-долго повторять одно слово, он его выучит и начнет говорить. Так и с котами, — постарался объяснить свою точку зрения.

— Ничего ты не понимаешь, Катька! Коты разговаривают! Мой Васька всегда меня зовет. Просто ты их не любишь! Вот и не понимаешь котячий язык! — неожиданно поддержала меня маленькая черноглазка. — Правде ведь, Егор Александрович.

— И как же он тебя зовет? — язвительно бросила спорщица, разворачиваясь к однокласснице.

— А вот так!

Черноглазка вскочила, вытянула перед собой ручки, поджала пальчики, изображая кошачьи когти, и громко замяукала:

— Мя-а-а-ню-у-у-у ня-а-а-мау! Мы-р-р-мыр-р-р-р!

Вопль потряс не только мое воображение, но и души ребятишек. Пятиклашки с уважением смотрели на черноглазку, потрясенный ее голосовыми способностями. А затем наперебой кинулись изображать кошачий хор.

— Егор Александрович, что тут у вас происходит? — раздался голос от двери. — У вас в порядке?

— Все замечательно, — заверил я коллегу, пытаясь вспомнить, как зовут учительницу химии.

На педсовете она точно была, но ни слова не сказала. Видимо поэтому женское имя вылетело из моей головы, ил просто не зацепилось.

— Изучаем флору и фауну. Местную, — зачем-то уточнил я.

— Ну-ну, — учительница обвела притихший класс строгим взглядом. — Двери я к вам прикрою. Ваши… хм… практические задания будоражат весь этаж.

— Конечно, прошу прощения, если помешали уроку.

— В следующий раз, когда будете изучать флору и фауну, закрывайте класс, пожалуйста. А то мои девятиклассники тут же превратились в эту самую флору с фауной, — попросила коллега.

— Обязательно, — заверил я.

Дама в темном платье, с идеальным пучком на голове и камее на отложном белом воротничке еще раз окинула детвору строгим взглядом, улыбнулась уголками губ и покинула кабинет, аккуратно прикрыв за собой двери.

Учительница еда успела нас покинуть, как мисс Серьезность снова вернулась к теме говорящих котов.

— И что это за имя такое? Мянюня мау? Мау — это что, твоя фамилия, Машка?

— Машка на базаре семечками торгует, — строго произнес я. Фразочка из детства вылетела моего рта скорее машинально, чем осознанно. Так говорила Светлана Федоровна, техничка в детдоме, одергивая нас, сорванцов, когда мы чересчур агрессивно начинали разговаривать друг с другом.

— Имя девочки Маша, Мария. Очень красивое. Незачем его портить грубостью.

— Фы-ф, — фыркнула спорщица. — И все равно, нет такого имени, Мянюня! Я точно знаю. У нас дома книжка есть, там много-много имен! Все имена! Нет такого имени! — торжествующе глядя на соперницу, припечатала девочка.

— Есть такое имя. Маша, тебя, наверное, так мама называет, да? — обратился я к черноглазке.

— Меня все так зовут… дома… И мама… и еще бабушка… и папа, когда веселый… — подтвердила черноглазка. — Манюня, вот! Значит маленькая и любименькая! Или Манюнечка… — пятиклашка чуть-чуть покраснела, но смотрела на свою противницу с легким вызовом в глаза, не собиралась отступать от своих слов.

— Все верно. Маша, Мария, Машенька, Манюня — это все производные от имени Мария. Манюня самое ласковое. Каждый человек или вещь, или даже страна могут иметь несколько имен и названий. Вот, к примеру, как называется наше государство, кто скажет?

— Я! Я! Можно, я! — раздалось со всех сторон, и только послушная Глаша Сидоренко терпеливо и молчаливо тянула руку.

— Дмитрий Олегович, давай ты, — попросил я вихрастого.

Митька покраснел сначала от смущения, затем от удовольствия, поднялся и отрапортовал.

— ЭСЭСЭСЭР, — по буквам выговорил пацан. — Союз Советских Социалистических Республик.

— Хорошо, а какое еще имя есть у нашей Родины?

— Родина, — немного подумав, выдал Митька.

— А имя у Родины какое? — настаивал я.

— Россия! — догадался Митя

— Все верно, садись, Дмитрий Олегович. — Вот так и у человека есть несколько имен. Когда вы маленькие, вас называют полным именем или сокращенным, ласково. Манюня, Сонечка, Митя. Вырастаете и к имени добавляется отчество. Вот как тебя дома зовут? — обратился я к девочке, которая спорила с Машей про говорящих котов.