Подарок с подвохом - Красовская Марианна - Страница 1

А-а-а! А-а-а-а-а!

Ненавижу!

Всех ненавижу!

Мне хотелось выйти в поле и орать, пока не сядет голос. Злость и обида рвались наружу. Вся жизнь пошла наперекосяк, все планы рухнули из-за одной полоумной бабки!

Я только что закончила военно-медицинскую академию. Я поступала туда трижды, но не могла пройти по баллам. В конце концов мать моей матери оплатила мне учебу. Спору нет, я ей очень благодарна, но аааа! Я шесть лет зубрила, не спала ночами, сдавала все экзамены на отлично! Я стремилась доказать всем и особенно себе, что не зря выбрала этот путь. Меня заметили. После третьего курса взяли стажёром в госпиталь святой Марьяны, в нейрохирургию, как я и мечтала. Я училась днём и ночью, я работала как проклятая, я получила диплом с отличием и приглашение на работу с очень приятной зарплатой.

Но семья решила иначе.

Именно я должна досматривать бабушку, потому что (внимание!) «мне нечего терять»! У меня же нет работы, нет дочерей, нет кредитов, нет своего жилья и даже рабов нет. Мой отъезд никому ничего не испортит. Кроме меня самой, но кого волнуют такие мелочи?

К тому же мне пообещали, что бабушкино поместье останется мне. Объяснить, зачем мне старый особняк в чистом поле, пара стад лошадей и быков и полсотни рабов, никто не смог. Ну, продашь, – говорили они. Но я-то знаю, что продать «родовое гнездо» мне опять же не позволят!

В старых семьях царит натуральный матриархат. Дети должны во всем подчиняться старшим. Можно взбрыкнуть и послать всех куда подальше, но это означает прервать все связи. Навечно. До самой смерти. У твоих дочерей не будет бабушек и тётушек. Никто не навестит тебя в больнице. Некому позвонить среди ночи в соплях и спросить совета. И уж точно никто не оплатит твою учёбу.

На такие жертвы я пойти не готова. У меня большая и дружная семья: бабушка, ее сестры, мама, тетки, двоюродные и троюродные, племянницы всяческого родства и возрастов. Но все или в возрасте, или с дочерьми, или ещё не доросли до почетной обязанности няньки. Словом, в жертву принесли меня. К тому же я врач, а значит – могу оказать какую-то помощь, если бабусе поплохеет. Или наоборот – не оказать… и освободиться от всех забот. Признаться, у меня и эта подлая мысль проскакивала.

Бабушку я знала плохо. Всю жизнь она строила политическую карьеру. Мать и ее сестра росли самостоятельно, с рабами и нянькой. Потом домина Дора удалилась в отставку, занявшись сельским хозяйством, а мы жили уже в столице и ей не препятствовали и не помогали. Так, раз в год приезжали на празднование очередного дня рождения, да исправно получали красивую сумму денег на новогодье и именины.

Не сказать, чтобы меня это расстраивало. Я младшая, третья дочь в семье. Мои сёстры страше меня на двенадцать и четырнадцать лет. Меня все любили, заботились обо мне, поддерживали. А теперь пришла пора отдавать долги.

Я все это понимала и даже принимала, но подземные демоны! как же хотелось просто остановить машину, выйти в поле и заорать!

На самом деле я так и сделала. Можно было остановиться на ночь в Тэмпле, довольно процветающем городке, рядом с которым было бабушкино поместье, но я не хотела тратить деньги на ночь в отеле, тогда как до места назначения мне оставалось каких-то два часа. Ну пусть три – темно, я ехала не быстро, почти даже кралась. И когда по обе стороны дороги появились поля с кукурузой и подсолнухом, я не выдержала: остановилась и вышла. На меня обрушилась бесконечность ночного неба, острые запахи поля, шум ветра и треск цикад. В городе я никогда не слышала такой тишины. Никогда не видела такой тьмы. И никогда не была так одинока.

– За что? – заорала я, раскинув руки и задрав голову. – Почему я?

А потом послышался треск и топот, точно сквозь кукурузу на меня надвигался как минимум медведь. Огромная чёрная туша выползла на дорогу, и я заорала по-настоящему, так, как и хотела: до сорванного голоса, до оглохший ушей.

У меня не было оружия, а спрятаться от медведя в машине вряд ли удалось бы.

«Медведь» вдруг заговорил человеческим голосом и ткнул в меня вполне человеческим ружьем:

– Не знаю, кто ты, но голос мощный. Прекрати орать, а не то выстрелю.

Я клацнула зубами, замолкая. Мужик. Ты подумай, какова вероятность того, что в чистом поле на меня выскочит мужик с ружьем? Да откуда ему тут взяться?

Вот кого-кого, а мужчин я не боялась совершенно. 99,9%, что он раб. И только 0,1% – что свободный. Но все равно абсолютно безопасный.

– Опусти ружьё быстро, – скомандовала я. – Пока я не сообщила куда следует, что ты угрожаешь свободной сьенне.

– А если не опущу? – с любопытством спросил мужик, почему-то даже не смутившись. – Что ты будешь делать? Орать снова?

Боги, а у раба фляга свистит! Вот только сумасшедшего мне и не хватало! Это ж насколько нужно быть везучей, чтобы встретить раба мало что с нервным расстройством, так ещё и с бракованным чипом? Я слышала, что подобные случаи бывали, но чтобы оба одновременно? Браво, Кирин, ты бесподобна!

– Дай сюда ружье, – я шагнула к мужику и вцепилась в оружие. – Пока я не приказала рабскому чипу поджарить тебе спинной мозг.

Мне вдруг стало на все плевать. Убить он меня не должен. На совсем уж психа вблизи был вроде и не похож. Взгляд слишком умный. А что до остального… Если он меня покалечит, мне не нужно будет смотреть за бабкой. Все плюс.

©Марианна Красовская специально для ЛитРес

К моему удивлению и даже разочарованию, раб не стал сопротивляться, безропотно выпустив ружье. Слишком просто, я не успела даже выпустить пар!

– На колени и проси прощения, что тыкал в сьенну вот этим!

Я прекрасно понимала, что перегибаю палку. Я все же врач. По мужику видно, что он свеженький, еще не слишком адаптированный. Шутки его, осанка, спокойный взгляд. Да и внешний вид у него… не такой, как у обычных рабов.

– Постой, ты н'илунг, что ли? – с изумлением и даже ужасом спросила я. – Твою мать! Нужно немедленно сообщить властям!

Я открыла багажник машины и аккуратно положила туда ружье, а потом залезла на водительское сиденье и принялась искать наладонник. Пришлось даже завести машину и включить в салоне свет. Моя малышка вдруг ахнула, заскрипела и просела на правый бок: раб бесцеремонно забрался на пассажирское место.

– Вы ведь Кирин Мильтон, – сказал он миролюбиво и положил свою огромную черную лапу мне на запястье.

Я молча на него поглядела – примерно так, как глядела на учеников, когда вела лекции. Он быстро убрал руку и даже виновато улыбнулся, во всяком случае, попытался. Мне показалось, что улыбаться он не умеет.

– Ваша бабушка послала меня вас встретить. У нас там дорога не очень и койоты по ночам шастают. А уже темно.

Я глубоко и шумно вздохнула, откинула голову и одними губами сказала нехорошее слово. Бабушка послала. Мужика с ружьем. Среди ночи. Очень предусмотрительно.

– Я езжу осторожно.

– Не сомневаюсь. Но мне приказали.

– И как ты меня нашел?

– Ну… – на довольно суровом лице мужика мелькнула тень улыбки. Снова. – Вы орали. То есть я еще не знал, что это вы. Просто свернул в кукурузу проверить, кто там такой громкий.

– Ты шел пешком?

– Ну да. Вышел два часа назад. Сразу после вашего звонка. Дорога тут одна, я бы не разминулся с вами.

Я покосилась на него, вдруг осознав, что меня начинает отпускать после истерики. Руки дрожат, голова кружится, во рту пересохло. Да я еще прошлой ночью почти не спала, выехала на рассвете.

– Ты умеешь водить машину? – О чем я спрашиваю, он же н’илунг! Ну конечно, умеет! Он, поди, и звездолет сможет пилотировать. Мать-мать-мать, Дора, во что ты вляпалась? Откуда у тебя раб с Н’илуны?

– Умею, сьенна.

– Садись за руль.

Он послушно вышел из машины. Я вышла следом, жадно глотая ночной воздух. Головокружение усилилось.