Тот ещё подарочек - Красовская Марианна - Страница 1

День не задался с самого утра.

Элианна, моя любимая и единственная дочь, в последнее время грустит и тоскует. Ее можно понять: первая большая любовь, первая разлука. Ещё учеба. Хотела учиться на дизайнера, но в последний момент передумала и подала документы на госуправление. И снова – я ее понимаю.

Но не вмешиваюсь. Большая девочка, сама пусть строит свою жизнь. Не хочу, чтобы она потом говорила: «Ты за меня решила».

Как много раз говорила в своей жизни я.

Кофе расплескался по стеклянной варочной панели, крошки хлеба рассыпались по столу. Я не терпела неряшливости, но было рано, всего шесть. Будить рабов из-за такой малости не стала, убрала сама. Конечно, обожглась, да ещё жакет испачкала. Пришлось переодеваться в последний момент.

Потом подвезла Ли в колледж – и в ратушу на работу. По дороге – две аварии. Прекрасно, сегодня это будет в отчёте. Кто виноват? Конечно, власти. Знаки не те стоят, дорога узкая, покрытие нехорошее. Дождь, опять же, ночью был. А может, машины неисправные – куда смотрит правительство?

Местная власть – это я. Стратор. Верховный судья города и окрестных хозяйств. Работа не простая и не сложная, обычная. Как и любая другая. Балеринам и военным, пожалуй, тяжелее приходится. У них нет возможности запереться в кабинете и молча выпить ещё пару чашек кофе, бездумно глядя в окно.

Про военных я знаю не понаслышке: сама с юности в этой сфере крутилась. Военная академия, армия, потом боевые действия.

Смешно звучит: «в юности». Мне всего тридцать шесть. А ощущаю я себя на все шестьдесят. Это из-за войны, там год за десять, наверное, идёт. Хотя в личном деле считается только за пять. Ну и ранения мне здоровья точно не прибавили. Я ветеран десятилетней войны.

Не потому десятилетней, что она десять лет длилась, нет. Всего два года – и мы выкинули захватчиков и закрыли к сиськам планету. Но с момента прихода к власти либералов и частичной отмены рабства как раз десять лет и прошло. Учитывая, что творилось на планете – отсчёт военных действий принято начинать именно с того момента.

После войны власть перешла к традиционалистам, и все вернулось на круги своя. И рабство тоже.

Я стратор уже второй срок. Почти восемь лет. И за эти годы нам исподволь, очень аккуратно, удалось повернуть общественное мнение против рабства. Моя дочь и ее ровесники морщат носы, когда им предлагают купить раба. Они с детства умеют сами заправлять постель и готовить завтрак. Знают, что молоко берут из коровы, а коровы живут на ферме. И готовы сами работать и зарабатывать, а не жить на родительские деньги. Это хорошо. Они другие, лучше, чем были мы, самостоятельнее.

Но довольно раздумий. В дверь уже стучит Ровенна, моя секретарша.

– Сьенна Алекс, я могу впустить посетителей?

– Да, Ро. Уже половина девятого. Начинаем.

До одиннадцати у меня приёмное время. Потом совещание по вопросам строительства. Потом, после обеда (если я успею пообедать, конечно) нужно съездить в дорожное управление и задать пару вопросов. Слишком много аварий в последние дни. И если уж очень повезёт, добраться до фермы Мильтонов, на них три жалобы поданы.

Не повезло.

Проблемы начались после совещания, которое, как я и ожидала, безобразно затянулось.

А потом я решила съездить на перекрёсток Малиновой и адмирала Грант, туда, где я утром видела разбитые машины. Вряд ли уже успели убрать, это было бы слишком хорошо. Дорожное управление так быстро не работает.

Машину оставила за углом, на парковке. Там же остался и жакет: для него уже жарковато.

Лужи, лужи на дороге! Их быть не должно. Где водостоки? Я достала телефон, намереваясь сфотографировать этот кошмар и отправить гневное письмо начальнице Дорожного управления, но не успела. Проезжающая мимо машина окатила меня грязью из пресловутой лужи. Моя белая рубашка! Бежевые льняные брюки! И номер не запомнила, только модель и цвет: розовый «жучок – 22». Ничего, камеры есть, разберёмся. И оштрафуем.

Телефон мигнул и вырубился. Прекрасно!

Злая как подземный демон, мокрая, грязная, я быстро добежала до перекрёстка и замерла от изумления.

На дороге работал мужчина. Полуголый, в одних только штанах, подвернутых до колен. Сильная широкая спина лоснилась от пота. Рыжеватые волосы завязаны в куцый хвостик на затылке. А вокруг стояла толпа женщин и снимала видео… Признаюсь, я и сама загляделась, как складно этот мужчина двигается, как красиво перекатываются мышцы под влажной кожей. И руки… сильные, жилистые… Очнулась, когда какая-то тетка толкнула меня сумкой.

Стыдоба! Стратор города стоит и пускает слюни на полуголого чужого мужика! Только бы никто не снял видео…

– Эй! – я шагнула на дорогу. – Чей это раб?

Молчание.

Я личность приметная, меня узнают даже в грязной одежде. Толпа как-то быстро рассасывается. Мужчина же разгибается и поворачивается ко мне. У него грудь, поросшая рыжими волосами. И борода.

– Что за нарушение порядка? – возмущаюсь громко я. – Ты не бритый!

– И чо? – насмешливо спрашивает раб, даже не думая смущаться.

– Все рабы обязаны бриться! Кто твоя хозяйка? Я выпишу штраф! Почему ты тут один, без присмотра?

На самом деле не один, женщины ещё не разбежались. Самые любопытные остались. Старухи, молодёжь и… мать твою, репортёрша с желтым знаком на рукаве. Городские новости. И тут я – грязная как свинья. Спорю с рабом. Позорище!

– А я свободный, – заявляет мне мужик.

Остаётся только хлопать глазами.

– Не поняла?

– Чего ты не поняла, детка? Але, я не раб, сечёшь? Свободный. Полноправный гражданин Варриана. Ещё с…

И он называет дату. До меня не сразу, но доходит. Десятилетняя война. Один из пришлых, которых тогда пускали без разбора. Я думала, их уже не осталось. Во всяком случае, в моем округе.

Тогда да, он имел право носить бороду. И работать тоже имел право.

– Ты официально трудоустроен?

– Ну. Ещё вопросы есть? Я могу продолжать?

– Да, продолжай… те. Приятного дня.

– И тебе того же.

Совершенно оглушенная, я возвращаюсь на тротуар, бросая журналистке:

– Только попробуй выкинуть материал без согласования со мной.

Та отшатывается.

Ну да, я не красавица, после боевых-то действий. Но и не ужас-ужас, наверное.

А вообще у меня теперь ещё больше вопросов к дорожному департаменту.

©Марианна Красовская специально для ЛитРес

В дорожный департамент я ворвалась как на вражескую станцию: решительно и с желанием убивать. Здесь работает одна из моих «боевых подруг». Не то, чтобы прямо подруг, но уж точно – боевых. Нас таких много во всех местах. Меньше, чем детей и старух, конечно. С войны вернулись не все. Но кто вернулся – их чтили. Девять лет прошло всего, мы были ещё полны сил, отчаянно хотели жить, растить детей и больше никогда не допустить, чтобы на нашу планету напали. Война быстро вымывает из головы лишнее, знаете ли. Оставляет только самое важное.

Дебора Брук была старше меня на десяток лет, но это было неважно. Мы все равны, а у меня ещё и должность выше. К тому же ее департамент явно накосячил, а ещё я вся в грязи, что не добавляет мне настроения. И поэтому я могу позволить себе орать.

– Какого подземного демона на улице Гранта нет водостоков? – рычу я на совершенно спокойную женщину в строгом розовом костюме и белоснежном шейном платке.

– Я проверю, – отвечает она, с интересом меня разглядывая. – Кофе, влажные салфетки, виски, топор?

– Да уж проверь! – не ведусь я на провокацию. – И ещё: почему ты мне не доложила, что у тебя работает мужик?

– Бернард? А разве должна? Он такой же гражданин Варриана как ты и я. В инструкциях не написано, что работать в дорожном департаменте могут только женщины.

– Дебора, ты инструкциями не прикрывайся. Это здравый смысл. У нас не так много мужиков, чтобы их на дороги отправлять.