Под знаком Альбатроса (СИ) - Гришин Алексей - Страница 49

Пожатие плеч и попытка встать. Не очень успешная.

— И все же?

— А ничего не случилось. — Графиня подтянула ноги на кровать и обхватила руками колени. — Все идет по плану! — Голос перешел в шепот: — Мы купили людей и скоро этих же людей продадим с прибылью. Людей, Серж! Я вот только сегодня поняла, что они, вот те самые, которые сейчас лежат там, — палец указал вниз, — словно мешки с товаром, они все люди. А кто тогда мы с тобой?

Де Савьер поставил бутылку на столик, прошел вглубь каюты и сел на свободный стул. Но обратился не к хозяйке, а к ее служанке.

— Жюли, а ты что думаешь?

Та, не сдвинувшись с места, только перевела взгляд на гостя.

— Мне проще — у меня есть приказ, который должен быть выполнен. Все остальное — цена, которая в данном случае не имеет значения. Так и было сказано — выполнить любой ценой.

— Вот, Адель, самый правильный подход к делу. Учись, бери пример. И вспомни — разве ты выносила приговор? Больше того скажу, ты их спасла. Изначально, насколько я понимаю, все эти бунтовщики были приговорены к повешению, и только после разговора с тобой некий чиновник согласился оставить им жизнь. Пусть не очень комфортную, но все же ту, где можно ходить, разговаривать, мечтать, в конце концов, а не раскачиваться у дороги на пеньковой веревке. Так что ложитесь, милые дамы, спать. Кто знает, что нас ждет в этом путешествии.

Впрочем, конец этой речи услышала только служанка — госпожа мирно сопела, выдыхая в и без того спертый воздух каюты крутые пары ядреного перегара. Пришлось перед уходом приоткрыть окно. Нет-нет! Иллюминатор, разумеется.

Склянки на «Мирном» дважды пробили по восемь ударов, когда госпожа де Бомон открыла глаза. Проснулась она раньше, но вот открыть глаза удалось только с восьмым ударом рынды, превозмогая боль и проклиная морские порядки, качку, каюту, корабль, ветер, море… да и вообще все на свете. Господи, как вставать не хочется! Но надо, природа требует.

С трудом уселась на кровати, едва не угодив ногой в таз с… о господи, ну и воняет от него!

— Уже проснулись, ваше сиятельство! Позвольте помочь!

Вот ведь паршивка — бодра, одета и даже причесана. Хотя да, она ж вчера не пила этот вонючий… о-ох, хорошо, что таз рядом.

Встать удалось ближе к полудню, когда в каюту ворвались быстрые удары барабана, сипенье волынки и ритмичный грохот ног, грозивший безжалостно проломить палубу. Что за черт⁈

Кое-как одевшись и спрятав спутанные волосы под шляпу, графиня вышла из каюты. Это что еще за танцы посреди океана⁈

Зрелище действительно впечатляло — палуба была заполнена рабами. азартно отплясывавшими какой-то дикий, никогда не виданный графиней танец под какую-то варварскую мелодию.

Команда расположилась вокруг, многие уселись на вантах, кто-то забрался на марсовые площадки. Все вообще выглядело бы как какое-то подобие деревенской вечеринки, если бы не мушкеты в руках матросов и цепи на руках танцоров.

Графиня поднялась на шканцы, увидела Буагельбера, стоящего со своими офицерами и равнодушно рассматривающего это представление.

— Что происходит?

Старший помощник едва заметно поморщился, но дипломатично ничем более не выказал своего отношение к перегару, исходившему от хозяйки.

— Приказ капитана. Они, — он кивнул в сторону танцоров, — должны двигаться и выходить на свежий воздух, чтобы не сдохнуть до конца плавания. Впрочем, это обычная практика при таких рейсах.

Графиня сделала шаг назад.

— А где сам капитан?

— В трюме. Говорит, что надо что-то сделать, чтобы не допустить болезни. А что сделать — не сказал, ну да ему виднее. На то он и капитан.

А ведь он его недолюбливает. Точно. В этот раз поморщился вовсе не от запаха.

Буагельбер словно прочитал ее мысли.

— Он странный человек, наш капитан. Странный, но везучий. Морское дело знает не лучше юнги, но знаете, ведь когда мы недавно дрались с пиратами, мы никак не могли победить. Так просто не бывает, чтобы пушки стреляли настолько точно. У нас отличные канониры, но то, что они творили в том бою, это просто чудо. Моряки уже окрестили его Талисманом и теперь готовы ввязаться в любую драку, если командовать ими будет капитан Атос.

Что же, осталось лишь усесться на стул, заботливо принесенный кем-то из офицеров, закрыть уши руками и попытаться отвлечься от этого бедлама.

Например, погреться в лучах нежаркого пока солнца и полюбоваться на бескрайний морской простор. Слева по борту видны паруса «Чайки» — шхуны сквайра Гиллмора, оказавшегося весьма оборотистым малым. Надо же, умудрился-таки вступить в Гильдию лихих купцов. Демон знает, какого пирата он захватил или какой еще умудрился совершить подвиг, но ведь вступил же! И едва не увел у нее из-под носа вот эту партию рабов, что пытается сейчас пятками проломить палубу. Самых здоровых и почти не израненных. Хорошо, что не успел, но кого-то все же на борт принял и сейчас везет в тот же Порт-Ройал на продажу.

А ведь он хотел плыть на ее корабле. Мол, пусть «Чайка» идет рядом, так и от пиратов, не дай Спаситель, отбиться легче, да и вообще веселее. Хорошо, де Савьер… э… Атос то есть, отговорил. А то видел бы он ее сейчас! Бр-р, самой противно.

Кстати, надо привыкать к Атосу, даже в мыслях. Иначе очень неудобно может получиться.

Так, а сзади что? На горизонте, почти в кильватере, показался парусник. Ого, это кто же такой шустрый? Догоняет почти как стоячих. Лихо.

Графиня уже не обращала внимания на происходившее на палубе действо, всем ее вниманием завладел преследователь. Впрочем, опасности он по-видимому не представлял. Во всяком случае Буагельбер удостоил его лишь мимолетным взглядом.

Но красавец! В смысле — корабль. Трехмачтовый, с белоснежными, словно выбеленными парусами. Казалось, он не режет волны, а словно летит над ними! Даже завидно. Вот он обошел «Мирный» с наветренной стороны — не хватало еще, чтобы капитан в насмешку показал сзади конец, предлагая взять на буксир! Графиня непроизвольно сжала кулаки… но нет, на шканцах лишь кто-то галантно помахал шляпой. Кавалер, однако.

Буагельбер заметил, как хозяйка непроизвольно прикусила губу.

— Не завидуйте, это кастильский паташ, просто почтовый корабль, не годный ни для чего другого. На нем ни груза, ни орудий, минимум команды. Наверняка он только что прошел кренгование… э… ему только что очистили днище от ракушек и прочей гадости, что нарастает во время плавания. Считается, что от любой опасности он просто убежит, но и пользы никому, кроме адресатов, не принесет.

И решил переключить внимание графини на собственный корабль.

— А вот и капитан, поднимается из глубин ада. Не советую подходить близко — вонять он сейчас должен как тысяча свиней.

Должен. А еще и туго соображать, что, кажется, и произошло. Де… Атос, Атос, черт возьми, подошел, порыскал взглядом по рядам груза, выбрал какого-то неуклюжего замухрышку и знаком подозвал корабельного кузнеца. Тот что-то, со шканцев не было видно, что именно, сделал с цепью и замухрышка вскинул вверх свободные руки.

Всего лишь легкое указующее движение пальца, и пленник, с трудом переставляя ноги, бредет в капитанскую каюту.

Офицеры и матросы переглядываются, но молча. Обсуждать капитана? Вполне достаточно, чтобы получить полсотни плетей любому, независимо от чина. Хотя и так всем все ясно. Путь долгий, потребности естественны, а этот замухрышка молод и вроде бы неплохо сложен, если отмыть и подлечить.

Мерзко, но на море случается нередко. Вопрос лишь в том, сколько потребуется времени, чтобы несчастный принял свою судьбу.

Дверь в капитанскую каюту звонко захлопнулась, раздался скрежет щеколды.

— Привет, Райан. Рад тебя видеть. Извини, что при таких обстоятельствах. — Капитан протянул руку человеку, которого команда уже записала в его любовники.

— Не могу сказать того же. — Пленник уверенно, как равный, пожал ее. — Значит, я не обознался тогда, ну… когда та красотка выбирала товар. А я ведь так рассчитывал захватить это корыто. Но теперь, боюсь, ты мне этого не позволишь. Впрочем, насколько я помню, ты был не слишком силен. Кажется, шансы у меня не потеряны.