Дорогая Клара! - Эмих Кристина - Страница 4

Бабушка подошла ко мне поближе, заслонила от учительницы.

– Витя станет музыкантом.

– А я вам говорю, что у Виктора – талант к литературе.

Тем временем я подписал последний конверт.

– Нам пора. Приятно было побеседовать с вами, Ирина Филипповна.

Бабушка потянула меня к выходу.

Я не знаю, к чему у меня талант. Мне по душе литература, но и музыку я тоже люблю. А что в итоге из меня получится, каким человеком станет Виктор Славинский, это время покажет.

Дорогая Клара!

Сообщаю театральные новости.

В “Правде” пишут, что опера “Богатыри”, поставленная Таировым по пьесе Демьяна Бедного, – это попытка возвеличить разбойников Киевской Руси[6]. Искажены исторические факты, Крещение Руси представлено с издевкой, богатыри вовсе не герои.

Бабушка вздыхает. Рассказывает, как ходила на премьеры к Таирову в Камерный. Как хороша была Алиса Коонен в роли Сюзанны в “Женитьбе Фигаро”. А какая из нее вышла Саломея… Глаз не оторвать!

Бабушкина московская жизнь представляется мне яркой и праздничной. Это мир, который существует только в бабушкиной памяти. Москва… Я никогда не был в Москве. Бабушка рассказывает по многу раз одни и те же истории. Она живет этими историями. А мне остается только фантазировать, как оно было.

Как жаль, что я никогда не смогу увидеть то, что видела бабушка. Как бы мне хотелось перенестись на тридцать лет назад и хоть одним глазком посмотреть, в каком мире она жила. Отчего время идет только вперед, почему мы не можем очутиться в прошлом? Может, однажды советской науке удастся разгадать эту загадку.

С уважением, Виктор

Придумаешь тоже! Не бывает такого, чтобы люди во времени путешествовали. Это все фантазии, Витька.

А бабушке твоей я тоже завидую. Я обязательно поеду в Москву, когда вырасту. Буду гулять по Красной площади, есть мороженое, в театры ходить, покупать красивые шляпки и делать все, что захочется.

Эх, Витька… Поскорее бы настало это славное время.

Клавдия Степановна задала написать заметку “Мой друг”. Заметки наши она соберет для стенгазеты.

Разве не понимает Клавдия Степановна, что заметки о друзьях – главные вредители дружбы? Напишешь про одного друга, потеряешь другого. Вот я мог бы написать про Колю или про Алека. Коля с Алеком больше дружат между собой, чем со мной. Так сложилось. Наверно, это оттого, что они живут рядом.

Я хотел бы написать про Клару, но это совсем из ряда вон. Коля с Алеком увидят мою заметку и будут до конца года дразнить.

Да и разве можно говорить о дружбе? Едва ли такие разные люди, как я и Клара, смогли бы подружиться. Клара неуправляемая, громкая, бойкая. Выделяет ли она кого-то особым образом? Сдается мне, ей нет никакой разницы, кто рядом, лишь бы восхищались каждым ее шагом.

Клара, Клара… Снова посы.

Зачем ты морочишь голову Ирине Филипповне? Переврать сюжет от и до, разве можно!

Опять уроки не выучила?

Клара соврет – недорого возьмет. Не моргнув глазом!

– Как же, Ирина Филипповна? Сто двадцать шестая страница. Неужто забыли?

– Не припомню такого.

– А вы перечитайте.

Даже я начинаю сомневаться. Сколько самоуверенности и нахальства!

Да что с ними, с уроками, Витька! Я вчера драмкружок пропустила, три часа в очереди стояла! Вот это трагедия, а ты мне про посы. Посы меня совсем не беспокоят.

За тебя, небось, бабушка в очереди стоит? Что-то я тебя ни разу не видела.

Дорогая Клара! У каждого свои обязанности. Моя – делать уроки, получать знания. Бабушкина – стоять в очереди. Ей это совсем не в тягость.

Не в тягость, скажешь тоже! Да она бережет тебя, Витька. А ты и рад.

Говоришь, уроки не сделала? Постой с мое в очереди, посмотрим, как запоешь. Видел бы ты, что в очередях творится. Там совсем другая жизнь, Витька.

Клара попала мне в ухо огромным снежком. Не снежком – булыжником. Я сел в сугроб, меня словно оглушило. Клара так испугалась, что подбежала ко мне и начала трясти. И так мне радостно стало, что она за меня беспокоится, что я вмиг забыл о боли. Так и сидел. Когда пришел в себя, она скорчила гримасу и закатила глаза. “А я-то думала, все, того”. И побежала играть дальше.

Да здравствует сталинская конституция! Конституция социализма![7]

Самая демократичная конституция во всем мире. Все жители нашей огромной страны единогласно проголосовали за нее!

Последние месяцы отец за столом только и говорил, что о новом проекте. И вот свершилось.

Вчера он бросил передо мной журнал “Октябрь” за двадцать девятый год:

– Гайдара почитай.

Странно, что он мне это предложил. Отец считает, что мне нужно меньше сидеть над книгами. Лучше бы во дворе бегал, спортом занимался, а то книги да музыка. Ругает бабушку, что воспитала слюнтяя.

Бабушка говорит, чтобы я его не слушал. В детстве он тоже любил читать. И если бы не революция, пошел бы по стопам деда, окончил исторический. В аттестате у отца стоит отметка: “Особая склонность к гуманитарным наукам”. Бабушка этот аттестат бережно хранит.

– Всё большевики, чтоб им пусто было.

– Бабушка, – говорю, – ты чего, как бы мы без большевиков, без Ленина?

– Жили бы прекрасно, горя не знали.

Я не хочу с ней ругаться, объясняю все спокойно:

– Бабушка, ты, конечно, к старому миру привыкла. Но стране требовались преобразования.

– Дед твой тоже хотел преобразований. И аграрную реформу Столыпина, и идеи Витте поддерживал.

– Это, бабушка, полумеры. Нашему поколению предстоит строить социализм.

Бабушка поджимает губу.

Вот построим, и бабушка увидит, как хорошо можно жить.

Витька!

Это какой-то кошмар. К Новому году мне нужно платье, а у мамы так много шитья на заказ, что она ничего не успевает. С утра до вечера не отходит от швейной машинки. То пальто принесли, то брюки. Целыми днями слышу: “Скоро займусь, дай передохнуть”.

Вчера приходила постоянная клиентка. На другой конец города готова ехать, чтобы к маме попасть.

“Анна, представь, и это платье мало. Что же такое? Я ведь не поправилась, правда?”

Мама успокоила Варвару Филипповну, соврала из вежливости.

Сколько вранья случается из вежливости, Витька!

За последний год Варвара Филипповна увеличилась в два раза, это всем заметно. А она не замечает. Или делает вид.

Мама изловчилась так аккуратно переделывать ее платья, что совсем не видно вставок.

Папа смеется. Интересно получается. С тех пор, как ее муж получил новую должность, вся одежда стала мала Варваре Филипповне.

Видела ее сына. Щеки как у секретаря ЦК.

Эх, Витька!

Я ведь так без платья останусь. Что за жизнь!

Клара

Больше никогда не оставлю тетрадь на видном месте. Семен вырвал страницу. Говорит, что дневники ведут только девчонки. Пусть говорит, что хочет. Я спрячу тетрадь так, что Семен больше никогда не найдет.