Ангел приходит в Вавилон - Дюрренматт Фридрих - Страница 9

Акки (удивленно). Банкир...

 Слева по лестнице спускается Али, тоже с гитарой.

Али. 

Полицейский. Еще один.

Акки. Виноторговец Али!

Энггиби. Я поражен! Виноторговец Али, ты украл мой стихотворный размер.

Али (важно). Нет, это мой размер, банкир Энггиби, уж извините, это мой размер.

 Появляются поэты.

Поэты. Мой размер! Мой размер!

 Поэты исчезают.

Акки. Всегда одно и то же. Стоит кому-нибудь начать писать стихи, как тотчас же его обвинят в плагиате.

 Полицейский решительно вытаскивает из-за борта своего мундира стихотворение.

Полицейский. 

Акки. Полицейский Нэбо!

Полицейский. 

Акки (строго). Ты что, спятил? Тебе надо истреблять поэзию, а не сочинять стихи.

 Полицейский смущенно свертывает свои стихи. Продолжающийся спор банкира с виноторговцем мешает ему говорить.

Полицейский. Прости. Но это был порыв вдохновения. Вообще-то я не поэт, но когда вчера ночью большая желтая луна встала над Евфратом и я подумал о Курруби, я не мог не посвятить ей стихов, раз все кругом проникнуто поэзией. (Кланяется.) Мой дорогой нищий. Меня зовут Нэбо. У меня есть свой домик на Ливанской улице. К новому году меня произведут в вахмистры.

 Слева входят двое рабочих.

Первый рабочий. Вон нищий Акки, он высоко держит знамя рабочего класса.

Второй рабочий. Еще бы! В саркофаге.

Первый рабочий. Бездельничает среди бела дня, а еще выдает себя за передового рабочего!

Второй рабочий. А девушка – просто оборвашка.

Первый рабочий. Какой стыд!

Второй рабочий. А еще швыряет золото и серебро в Евфрат.

Первый рабочий. Кормит одних поэтов. Будто и мы стихов не можем писать.

 Разворачивают свои стихи и хотят их прочесть.

Акки (приподнимаясь в саркофаге, резко). Прошу, не надо!

Первый рабочий. Одного не могу попять, где он взял такую красивую девушку?

Акки. Я получил ее от того бездарного нищего на набережной, которому не удалось выклянчить у вас ни гроша.

Второй рабочий. У того олуха?

Первый рабочий. А он ее откуда взял?

Акки. Все было как в сказке. Ее принес ангел из туманности Андромеды.

 Появляются поэты.

Поэты. Ангел?

Акки. Он самый!

Поэты. Вот и новая тема для наших песен.

Акки. А я петь запрещаю!

 Поэты исчезают.

Первый рабочий. И ты хочешь, чтобы мы в это поверили?

Энггиби. Из туманности Андромеды? Да это же абсурд с научной точки зрения.

Второй рабочий. Все вранье. Нет никаких ангелов. Их выдумали попы.

Энггиби. Я подозреваю, что девушку выкрали.

Али. Этим должна заняться полиция.

Полицейский. Полиция не видит оснований сомневаться в существовании ангела. Напротив, безбожников она всегда держала под подозрением.

 Табтум спускается справа с лестницы.

Табтум. Какой скандал, какой стыд!

Акки. Привет тебе, юная дама!

 Табтум ощупывает Курруби, как барышник – лошадь.

Табтум. Так вот она, эта особа. Разве зубы у нее лучше, чем у других? Ноги сильнее? Красивее фигура? Таких девочек – тысячи. И даром.

Курруби. Не трогай меня. Я тебе ничего дурного не сделала.

Табтум. Ты мне ничего дурного но сделала? Послушайте только эту святую невинность! II я не смею тронуть этого ягненочка! Нет, я тебя трону, уж будь уверена! Ты отбила у меня весь Вавилон, а тут изображаешь недотрогу!

Курруби. Я никого у тебя не отбивала. Я люблю своего нищего из Ниневии, и только его одного.

Табтум. Ты любишь нищего из Ниневии?.. Врешь, вавилонские банкиры тебе нужны. (Хочет вцепиться ей в волосы.)

 Курруби бежит к Акки.

Первый рабочий. Отстань от девочки, шлюха!

Али. Такие слова при ребенке!

Энггиби. Эта девушка – не твоего круга.

Табтум. Не моего круга? Она-то? Мой круг раньше устраивал банкиров и виноторговцев.

Акки. Чего ты бесишься, красавица?

Табтум. Разве в Вавилоне есть более скромный дом, чем мой? Разве у меня не самая красивая грудь в Вавилоне?

Акки. Не понимаю, что общего между твоим бюстом и Курруби?

Табтум. Я так над собой работаю, чтобы сохранять красоту и молодость: сижу на диете, принимаю ванны, делаю массаж, а что получается? Стоило появиться этой особе и все мои клиенты бросились сочинять ей стихи.

Энггиби (наверху справа). Курруби нас возвышает!

Али (наверху слева). Курруби нас вдохновляет!

Первый рабочий. Теперь хоть понятно, зачем мы надрываемся.

Второй рабочий. За сребреник в неделю.

Полицейский. У нас появились духовные интересы!

Али, Энггиби, двое рабочих, полицейский (вместе торжественно). 

Акки. Я не желаю больше слышать у себя в доме стихи.

Остальные (к которым присоединились и вынырнувшие поэты). 

Табтум. Значит, у вас появились духовные интересы? Не морочьте мне голову! У нее этот номер не пройдет. В нашей профессии надо работать честно.

 Справа появляются жены обоих рабочих. Поэты в испуге исчезают.

Жена первого рабочего. Мой старик шляется под гильгамешским мостом. Хуже моста не мог найти.

Первый рабочий. Что ты, мать? Да я же случайно здесь.

Жена второго рабочего. И мой тоже тут!

Второй рабочий. А тебе какое дело? Хочешь, чтобы я рассказал, что ты выделываешь с нашим подрядчиком?

 Полицейский решительно поворачивается к Курруби. Она прижимается к саркофагу, в котором сидит Акки.

Полицейский. Девушка! Меня зовут Нэбо. У меня свой домик на Ливанской улице. К новому году меня произведут в вахмистры. Все Нэбо хорошие мужья. Должен сказать, что в нашем кругу мы даже этим славимся. Ты будешь счастлива. Мое самое большое желание тебя полностью и целиком...

 Первый рабочий выбегает вперед.

Первый рабочий. Девушка! Мое имя Хасан. Мое самое большое желание сделать тебя полностью и целиком счастливой. Я живу почти что в деревне и обрабатываю огородик. Жена даст тебе хорошую комнату. Жить ты будешь по-простому, но в довольстве.

Жена первого рабочего. Он сошел с ума!

 Второй рабочий протискивается вперед.

Второй рабочий. Девушка! Меня зовут Синдбад. Твое место в здоровой пролетарской среде. И моя старуха даст тебе хорошую комнату. Я буду тебя просвещать. Я открою тебе глаза на происки капиталистов. День и ночь я буду готовить тебя к священной борьбе за интересы рабочего класса.