Её сила и любовь (СИ) - "ilya301090" - Страница 26

Мэтт и Шефер, новички в этой земле, взялись за работу с пылающей энергией. Их молчаливое сотрудничество порой удивляло остальных. Они были как два силуэта, сотканные из света и тени: Шефер говорила за двоих, а Мэтт отвечал короткими кивками и движениями рук. Переговоры между ними больше походили на беззвучный танец. Их главная задача — разобрать ржавый челнок, лежащий на дне близлежащего оврага, и разобрать древний корпус экзострайдера у холма, — обещала поселению свет и тепло. Но пока между ними и их планами тянулись завесы тайн.

Танец молчания

Утро началось со звуков железа и ударов инструментов. Мэтт, лысый и худощавый до хрупкости, стоял возле челнока. Его длинные, тонкие пальцы с филигранной точностью развертывали болты, дергали провода, сортировали детали. Каждый его жест был точен, словно отточенные карандаши искусства техники. Инженерный ксенотип Инж давал ему природную схожесть с автоматом: все движения были расчетливы, планомерны. Хэдли, помогающий таскать тяжелые металлические обшивки, качал головой: — Парень словно с гаечным ключом во рту родился, — восхищенно хмыкнул он. — Он не строит, он творит. Только вот почему он молчит так? Это ж ненормально.

Шефер, стоявшая неподалеку с ящиком инструментов, горячо отмахнулась: — Мэтт говорит тогда, когда надо, — спокойно ответила она. — Нам с ним хватает взгляда, чтобы понять друг друга. — Она слегка погладила мужа по плечу. Усталость была видна: темные круги под глазами, запавшие скулы от недосыпа. «Эффективный сон» – ее врожденный талант – позволял ей работать почти без отдыха, но по глазам было ясно: страх и тревога все же берут свое. Она устало улыбнулась Мэтту, но ее глаза, темные и тревожные, выдавали скрывающуюся боль, которую она так отчаянно гнала прочь.

Калеун, плетя корзинку для собранных ягод под тулом дерева, тихо прошептала Селле: — Они как пазл, где половина кусочков потеряно. Скажи, как они вообще могли пожениться?

Селла расхохоталась, небрежно рисуя на земле лапки маленького ящера: — Может, потому что слова им не нужны, — подыграла она. — Телепаты, глядишь, такие.

Куин наблюдала за парочкой молчаливых инженеров. В груди у нее играл знакомый холодок подозрения. Молчание Мэтта напоминало ей лживую притворную нежность Сойера: она ловила себя на мысли, что бывало бы приятно услышать хоть слово от этого дядьки, но ему они ничего не знали. Но стоило сказать «нет» его присутствию, как стало ясно: его тишина — не угроза, а непроницаемая стена. Куин решила присмотреться: иногда то, что спрятано за молчанием, говорит больше всяких слов.

Пока Мэтт неутомимо разбирал топливный отсек, его сознание унеслось далеко в прошлое. Он увидел себя в детстве, далеко на планете Астарта-3: там, в темных каменных пещерах, светились биолюминесцентные грибы холодным бирюзовым светом. Маленький Мэтт, тогда еще полноправный ребёнок, был проводником шахтеров в этих пещерах. Он пел им песни, указывал дорогу, у него бережно брали скульптурные статуэтки и музыку — люди замирали в его живом вокале. А потом… друг однажды украл его лучшие песни и обвинил мальчишку в воровстве. Толпа так же одаривала аплодисментами чужое «сокровище», как раньше его, но Мэтт знал, чья душа творила мелодию. Этот удар разбил его веру в силу слов. С тех пор он общался только с машинами: металлом, винтами, проволокой — они не предавали, не обманывали. Сейчас, на Хови, Мэтт видел в разборе этого челнока не просто механическую работу, а шанс осветить новый дом для своих: с этим челноком он мог принести надежду. К полудню он вынул из машины ядро реактора и начал чертить на земле план нового геотермального генератора.

Шефер тем временем стояла у основания экзострайдера — массивного заброшенного механоцикла, полувросшего в землю под соседним холмом. Броня корпуса была в мхе и старых надписях — символах могучей цивилизации Гегемонии. Она уставилась на остатки древней машины, будто разыскивая в тени тайны. Страсть к таким механизмам у неё пробудилась еще в детстве: тогда, в госпитале на Лазире, она, будучи совсем девочкой, просиживала сутками, разбирая трофейные боевые дроны. С тех пор запах гари пуль и криков раненых был для нее кошмаром, страхом, а к металлам, шестерням и микросхемам она питала почти религиозную любовь. В сумерках она мечтала оживить экзострайдера, узнать, каковы его секреты.

— Мэтт, смотри, какая сохранность, — шепотом выдохнула Шефер, проводя ладонью по холодному корпусу древнего робота. — Смотри на эти панели, на эти провода… Может, внутри передатчик или батарея! Мы могли бы связаться со всеми остальными поселенцами, узнать новости из внешнего мира…

Мэтт поднял на нее взгляд, оторвавшись от нового генератора, и его глаза на миг заискрились. Он чувствовал тревогу у себя в нутре, словно ножом разрезал воздух. Мечта Шефер замыкалась на общении с внешним миром, но он упорно отрицал ее поиск. Мужчина лишь кивнул и мимикой дал ей знак: «Не стоит. Опасно». Он ткнул пальцем в экзострайдер и едва заметно провел ладонью по горлу – древний и ясный знак «крайняя опасность».

Шефер нахмурилась в ответ. — Чего ты боишься, — раздраженно сказала она, отложив газовый резак, — если что-то видишь, скажи нормально! Не щебечь загадками.

Но Мэтт отвернулся и снова опустил взгляд. Он крепко сжал кулаки за спиной. За его плечами промелькнула память: в Лазире шептались истории о самосознательных экзострайдерах, о взрывах, когда их трогали. Город страдал от случаев, когда машины “включались” и рвались в ядерный ад. Но эти слова не могли протиснуться сквозь горло, словно были застрявшими камнями. Мэтт лишь тихо надеялся, что Шефер отложит взлом экзострайдера на потом.

Пламя прошлого

К концу недели Мэтт завершил подготовку основы генератора. Он выкопал глубокую шахту у горячего гейзера — горячий пар поднимался из трещин словно дышащая стихия. Там он установил турбину из частей челнока, клемм и проводов. Конэрк помогала ему таскать тяжелые трубы; она восхищалась точностью его движений: — Тебе, похоже, не нужно ни схем, ни чертежей, ты будто видишь машину изнутри, — тихо сказала она. Мэтт лишь кивнул в ответ, сосредоточенно глядя на мерцающий металл. Но мысли у него были на другом конце лагеря, где в ночи одиноко светились искры у экзострайдера.

Ночи становились длиннее; Шефер работала одна, под светом лун. Инструменты звякали — они вскрывали панцирь корпуса, жестко цепляясь за металл. И тогда, наконец, она наткнулась на отдел с мигающими диодами: впереди передавал передатчик! Маленький черный кубик, размером с ладонь, — он жил и даже подавал слабые сигналы. Сердце её бешено застучало: представьте, может быть, это послание, карта, хоть капля информации о других! Но каждый раз, когда она зажигала горелку, чтобы переплавить крепления, её коленки вздрагивали, и по спине пробегал холодок. В памяти всплывали ночи в лазаретах, запах топлива и жжёной плоти, зловещий вой умирающих. — Я справлюсь, — шептала она в темноте себе под нос, стараясь подавить трепет в руках. — Это моё решение.

Однажды ночью Селла проснулась в своей постели после странного сна: там, у безымянной реки, чей голос перекликался с шепчущимися камнями, ее позвал неведомый голос. Не устояв перед страхом, она забрела к внешнему очагу и увидела Шефер, возвращавшуюся от холма, освещенная лунным светом. Маленькая девочка тихо спросила: — Ты не боишься там одна? —

Шефер нахмурилась, сжав кулаки. — Конечно, боюсь, — произнесла она твердо. — Но машины не подлые. Они просто делают то, для чего созданы. И я тоже.

Селла задумалась: — А если они опасны?

Шефер замялась, глядя в свои обгоревшие пальцы, но снова улыбнулась: — Я справлюсь, — твердо произнесла она, обещая себе оставаться сильной, несмотря на страх огня.

Утром Куин заметила — Шефер слегка кашляет, тихо и тревожно. Сердце у неё заныло: неужели болезнь Лазира уже здесь? Или просто пыль от экзострайдера? Kaleun подошла к ней в укоренившемся сарой, но Шефер лишь махнула рукой: — Всё в порядке, — ответила она, — позвольте закончить работу.