Печать пожирателя 6 (СИ) - Соломенный Илья - Страница 19

Подумав об этом, я про себя только хмыкнул.

Как бы там ни было, после событий на Тобольской Заставе подобное внимание ко мне было неизбежно, и мало меня парило.

А вот Инквизиция…

Стоило какой-нибудь мысли о том, что я хапанул что-то не то в Урочище, прийти в голову Юсупову — и мне кранты. И даже не потому, что я действительно совершил что-то запретное — а потому что сам механизм Инквизиции устроен так, что подозрение уже само по себе становится почти приговором. Их методы допроса и проверки способны сломать даже невиновного.

А уж если они узнают, что я, фактически, замыслил сместить Императора, втянул в это дело другие дворянские рода, и заключил с ними «Кровавый пакт»…

Великий Эфир, как же хорошо, что заклинание, которым мы связали себя на крыше того бара, было невозможно обнаружить — пока кто-то не нарушит его условия.

Впрочем, я внёс в кровавую волшбу кое-какие коррективы — дополнительные меры безопасности, так сказать.

Но даже несмотря на это, меня слегка напрягало раз за разом врать в таком объёме столь серьёзному человеку. И делать это было ох как нелегко! Каждое слово нужно было взвешивать, каждый жест — контролировать, каждый энергетический всплеск — обуздывать, каждую паузу — рассчитывать.

Это всё равно что балансировать на канате над пропастью, где смерть — самый безобидный из возможных исходов.

Впрочем, я аккуратно считывал эмоции Юсупова — и чувствовал, что он мне верит. С другой стороны — верить этим ощущениям до конца было нельзя. Я знал, что маги высокого уровня (а граф был именно таким) могут скрывать свои эмоции.

Но и я умел делать то же — и даже больше!

Моя система защиты была выстроена так тщательно, что не то что Юсупов — даже сам Верховный Инквизитор не смог бы меня раскусить!

Ну… По-крайней мере, мне хотелось бы в это верить. Слои иллюзий поверх ещё более искусных иллюзий, сплетённые с реальностью настолько плотно, что порой я сам начинал верить в них. И эта игра теней и света, правды и лжи, становилась моей второй натурой.

М-да… За год жизни на земле я научился мастерски скрываться и владеть собой — ведь по сути, лишь долбаный Туманоликий вычислил меня! И то — не мою истинную суть, а редкий и запретный дар земных магов, который по какой-то случайности пробудился во мне.

Хотя… Дед теперь тоже знает о магии пожирания.

И ребята… Хоть перед ними я открылся и сам.

Проклятье, Маркелий! Может, не настолько ты и хорош в своей скрытности?

Впрочем, сейчас я действительно не переживал. Мой рассказ получился хоть и долгим — но гладким, и полностью подтверждающим то, что Юсупов знал и так.

И теперь, выслушав басни о всех моих приключениях, Инквизитор смотрел на меня своим насмешливым взглядом серых глаз — и при это с совершенно непроницаемым выражением лица.

— Да, Марк… Признаюсь честно, давно я не встречал такого… Деятельного молодого человека.

— Потому вы и дали характеристику в министерство обороны?

— В том числе. Но вообще мне было не с руки, чтобы тебя впустую допрашивали и держали взаперти ещё пару недель.

Я чуть напрягся при этих словах, но виду не подал.

— У военных не было никаких причин так поступать.

— Я не о том, что ты сделал что-то не так, — Юсупов налил в крохотную кружку из кофейника ароматной арабики, и по кабинету поплыл изумительный запах, — А о том, что воеводы уже всерьёз решали, в какую часть тебя записать. Ты проявил себя сильным воином, Марк. Они такое ценят. Потому и предложили тебе пойти по военной стезе.

— Что ж, в таком случае… Спасибо.

— Рад был помочь, — Инквизитор сделал небольшой глоток, и зажмурился на мгновение, — Но, как ты понимаешь, я испытывал исключительно личные интересы.

Так-так-так… Вот мы и подошли к сути нашей встречи…

— Я весь внимание, господин Юсупов.

— Насколько я понимаю, через неделю вы с Петром Салтыковым открываете ваше совместное предприятие?

— Да.

— Что ж, это прекрасно. Бизнес, и всё такое, — Инквизитор неопределённо взмахнул рукой, — Но ты ведь помнишь наш уговор в самом начале? Точнее — мою просьбу?

— Да, — снова был вынужден согласиться я.

— Я не собираюсь принуждать тебя к чему-то, Марк. Но хочу заметить, что события ваших новогодних каникул расследуют до сих пор и… Как бы помягче выразиться — по прежнему есть основания подозревать князя Салтыкова в… Нежелательных связях.

— Продолжайте.

— Настал тот момент, когда я прошу тебя о помощи.

Я промолчал.

— Интересная формулировка. Значит ли это, что я могу отказаться, если мне не понравится ваша просьба? Просто уточняю.

— Разумеется, — Юсупов едва заметно улыбнулся, — Но тешу себя надеждой, что безопасность Империи — не пустой для тебя звук. По-крайней мере, на Тобольской Заставе ты это продемонстрировал весьма красноречиво.

— Чего вы от меня… Попросите?

— Сущую малость. Найти в загородном поместье Салтыкова бумажную карту вот с такой меткой.

Юсупов достал из кармана небольшой листок бумаги и протянул его мне.

Взяв клочок, я внимательно рассмотрел символ.

Буква «А», разделённая по горизонтали на две части, вписанная в круг, от которого во все стороны расходились языки пламени. Или это солнечные протуберанцы?

Рисунок был выполнен тонкими, почти микроскопическими штрихами, словно художник вложил в него всю свою душу. Казалось, будто линии могли в любой момент ожить и начать двигаться. Чернила были странного оттенка — то ли глубокого бордового, то ли темно-фиолетового — и они слегка мерцали при определенном угле освещения.

Я провёл по рисунку пальцами и ощутил лёгкое покалывание, похожее на то, что возникает, когда трогаешь статически заряженный предмет. Но здесь это чувство было другим: мягким, почти теплым, но в то же время вызывающим неприятное напряжение где-то в глубине сознания.

Будто символ знал, что я его рассматриваю, и пытался что-то сказать, но не мог подобрать слов.

— Магический?

— Сигнатура не идеальная — но возможно, в ней есть что-то похожее на оригинал, — кивнул граф, — Если запомнишь её, будет проще отыскать.

Я так и сделал — хотя вообще-то мне не нравилась идея шариться по личным вещам Петра.

Нет, не так — мне не нравилась идея рассказывать потом об этом Юсупову.

— Что это означает?

— Боюсь, Марк, я не могу рассказать тебе. Тайна следствия. И прошу — не пытайся искать этот символ в сети или Архивах. Ничего не найдёшь, гарантирую — но привлечёшь к себе ненужное внимание. А мы прекрасно помним, как к тебе липнут неприятности, верно?

Мне почудилось, или в словах Инквизитора проскользнула едва заметная угроза⁈

— Разумеется, граф, — я протянул клочок обратно Юсупову, и бумажка мгновенно вспыхнула, оказавшись в его руках, — Так полагаю, что все вопросы об этой карте также останутся без ответов?

— Пока, — снова улыбнулся мой собеседник, — Но если тебе удастся отыскать её… Возможно, я приоткрою завесу тайны.

Ах ты собака сутулая! Сначала шикарный ужин, а теперь недосказанностью решил заманить?

Ну-ну…

— И Марк — самое главное. Забирать эту карту не нужно. Сделай снимок, перерисуй схематично, или, на худой конец, запомни, какие отметки на ней будут стоять. Нельзя, чтобы Салтыков узнал, что кто-то видел его бумаги. Хорошо?

— Хорошо, — согласился я, — Постараюсь сделать всё, что в моих силах.

— Рад это слышать. И, кажется, мы уже изрядно засиделись здесь.

— Это точно, — проворчал я, — Кажется, я поставлю новый рекорд — за пропуск двух пар попаду в ректорат в самый первый учебный день нового курса.

— О, кстати об этом! — Юсупов щёлкнул пальцами, — Можешь не переживать. Я совсем забыл сказать, что мы уведомили руководство «Арканума», что тебя не будет на первых занятиях.

— Правда? Спасибо… За предусмотрительность.

— Очень верное слово. Наши с тобой встречи для многих людей уже не секрет, так что я подумал, что нужно какое-нибудь отстранённое обоснование.