Мечников. Расцвет медицины (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 6

— Ну и хряк… — прошептал Синицын, после чего получил ещё один толчок локтем.

Да, массы в местном бароне точно под центнер, если не больше. Хотя на вид ему даже двадцати лет не дашь. Курчавые волосы, бледный пушок на губах. Скорее всего, ему едва-едва исполнилось восемнадцать.

Вот, значит, как выглядит тот самый вероломный брат Токса.

— Вот эти люди просили передать вам послание, Виктор Павлович, — сказал стражник, остановив нас в пяти метрах от своего господина.

Барон Балашов даже бросил уплетать куриную голень, когда увидел нас с Синицыным.

— Оставьте нас, — попросил он. — А вы двое присаживайтесь. Только подальше от меня. От вас несёт смрадом тюремной камеры. Аппетит отбиваете.

При всём отвращении к этому человеку, осуждать его я не могу. От нас действительно несёт смрадом. Вот только взялся он не из тюрьмы, а из Тёмного мира. Вся одежда пропиталась этой гнилостной магией.

— Виктор Павлович, а вы уверены, что вам стоит оставаться с ними наедине? Всё-таки… — попытался переубедить его стражник.

— Ты со мной спорить будешь? — барон с грохотом ударил кулаком по столу, а затем метнул обглоданную куриную кость в стражников. — Убирайтесь! Эта беседа касается только нас троих. Если они попытаются что-то выкинуть, мне хватит сил, чтобы стереть их в порошок своей магией.

Сильное заявление. Ну да ладно… То, что он избавляется от свидетелей разговора — хороший признак. Значит, он всё-таки поверил в мою историю, которую ему только что передали. Только вот я не успел прочесть свежие записи Токса и теперь понятия не имею, какая в этой семье магия.

Чего нам ожидать в худшем случае? Разрушительной стихии? Или чего-то более элегантного? По-хорошему надо построить разговор таким образом, чтобы в конечном счёте об этом не узнать. Мы с Синицыным без оружия, и магия у обоих на нуле. Единственное, что осталось у нас в арсенале — это язык и смекалка.

Мы с Ильёй присели за стол. Еды там хватало. Не знаю только, для кого её тут расставили, если Виктор Балашов обедает в гордом одиночестве. Возможно, это ему про запас.

— Не стесняйтесь, обедайте, господа, — бросил он. — Только сильно не увлекайтесь. Не люблю, когда мои собеседники говорят с набитым ртом.

— У самого-то изо рта уже еда валится, — буркнул Синицын.

К счастью, эту фразу услышал только я.

— Вам уже назвали наши имена? — спросил я Балашова.

— Назвали. Вот только я не верил, пока лично вас не увидел, — сказал он. — Мечников и Синицын. Герои Хопёрска. Поверить не могу, что двое мертвецов оказались у меня в темнице. И пока что затрудняюсь даже предположить, как вы там оказались.

— Хочу поинтересоваться, а каким образом вы нас узнали? — спросил я. — Мы ведь вживую ни разу не встречались.

— Ваши лица во всех газетах, — заявил он. — О вас теперь вся Российская Империя знает.

А разве здесь уже изобрели фотоаппарат? По идее его должны были создать ещё лет десять назад, но даже если он и существует, я не помню, чтобы нас с Синицыным хотя бы раз фотографировали.

— Шацкий хорошо изобразил ваши лица. Вы ведь знакомы с этим художником? — продолжил Балашов. — Удивительный человек. Я купил у него несколько картин. Некоторые из них, кажется, живут своей жизнью.

Ах, вот оно как? Анатолий Шацкий создал наши изображения. Что ж, учитывая его навыки, получилось, должно быть, великолепно.

— Но мы здесь собрались не для того, чтобы обсуждать ваш «посмертный» триумф, — заключил Виктор Балашов. — Меня больше интересует, какого чёрта вы двое заикнулись о моём брате? Евгений погиб при неизвестных обстоятельствах. Даже я не знаю, что с ним случилось. Откуда вам может быть это известно?

Так, а вот теперь стоит выбирать слова предельно аккуратно. Стражник, скорее всего, передал ему моё заявление дословно. Он понимает, что я каким-то образом узнал правду. Но не может даже предположить, что душа его брата до сих пор жива. Правда, упоминать об этом мне точно не стоит.

Лучше придумать другую легенду. Или не сообщать ему всю правду.

— Видимо, вы не совсем поняли, как обстоят дела, Виктор Павлович, — я решил играть ва-банк. — Я знаю, что произошло в Красногривовском лесу. Знаю, при каких обстоятельствах погиб Евгений Балашов. И это знаю не только я. Так что давайте не будем притворяться, будто оба не понимаем, о чём идёт речь.

Барон Балашов побледнел. Судя по всему, ранее он сомневался, что я действительно что-то знаю. Но я решил назвать точное место смерти Евгения. А о нём вряд ли кто-то знает, кроме меня, Токса и самого барона.

— Чего вы добиваетесь этими заявлениями? Хотите, чтобы вас двоих казнили сегодня⁈ — рассвирепел Балашов. — Вы заявились в мой дом, шантажируете меня и…

— Мы заявились к вам не по собственной воле, — прервал его гневную тираду я. — Нас просто переместило в вашу темницу. Ваши стражники не захотели нас отпускать. Поэтому нам и пришлось воспользоваться этой информацией, чтобы устроить личную встречу.

— Хмм… — протянул он. — Погодите-ка, мне передали, что в случае вашей смерти ваши друзья обнародуют информацию о том, что случилось с Евгением. Но тут кроется несостыковка. Ведь для всего мира вы двое уже месяц как мертвы. Значит, о том, что я вас казню, в конце концов никто не узнает.

Я знал, что он это подметит. Этот пункт был слабым местом моего плана, но я продумал, как парировать его атаку по этому пробелу.

— Наша гибель была подстроена. И в Хопёрске осталось несколько человек, которые знают, где мы сейчас находимся, — солгал я. — Можете казнить нас. Но учтите, что этим вы разрушите всю свою власть.

— Да чёрт бы вас подрал! — воскликнул Балашов и перевернул тарелку с картофелем. — Что вы от меня хотите? Денег? Вы взятки добиваетесь?

До него всё никак не дойдёт, что наши условия куда проще.

— Мы всего лишь хотим вернуться в Хопёрск. Живыми. Больше нас пока что ничего не интересует, — спокойно ответил ему я.

Балашов вскочил из-за стола и принялся расхаживать по залу туда-сюда. Его всё время заваливало на правый бок. Видимо, из-за ожирения у него уже начал страдать тазобедренный сустав. Представляю, какую нагрузку приходится выдерживать ногам барона.

— Не знаю, откуда вы узнали про Евгения, но я рискую в обоих случаях. Отпущу вас — рискну. Убью — тоже рискну. Значит, выход остаётся только один, — заявил он. — У меня есть к вам несколько условий. Если согласитесь на них — я скажу стражникам, чтобы вас сопроводили к вокзалу. Если нет… Сами понимаете, чем закончится наше знакомство.

— Хорошо, мы готовы выслушать, — кивнул я.

— Первое! — поднял жирный указательный палец барон Балашов. — Вы оба дадите мне магическую клятву. Пообещаете, что никому больше не расскажете о том, что вам известно о моём брате Евгении. И своих друзей предупредите, чтобы держали рот на замке.

Изначально я планировал помочь Токсу с этой задачей. Но я уже вижу лазейки, благодаря которым у нас может получиться обойти магическую клятву. Это — не такая уж и большая проблема.

— И второе условие… — Балашов упёрся руками в своё кресло и хитро улыбнулся.

— Что-то у меня плохое предчувствие, — прошептал Синицын.

И он был прав. Я нутром чуял, что второе условие нам совсем не понравится.

— Я хочу, чтобы после возвращения в Хопёрск вы упомянули, благодаря кому вам «на самом деле» удалось вернуться в наш мир, — заявил он.

— Погодите-ка, вы на что намекаете? — не удержался Синицын. — Хотите, чтобы мы солгали общественности и сказали, что это вы нас спасли⁈

— Илья, помолчи, — прошептал я. — Не провоцируй его. Пока что.

— Ого! А я думал, что ваш коллега немой, — усмехнулся Виктор Павлович Балашов. — А что вас смущает, господин Синицын? Илья Андреевич, кажется, да? Если мне память не изменяет…

Однако Синицын промолчал. Решил исполнить мою просьбу буквально.

— Да, этот тот самый Илья Андреевич. Сын аткарского барона, — ответил за друга я. — Ему тяжело разговаривать, господин Балашов. Он получил тяжёлые раны голосовых связок, поэтому вынужден восстанавливать их. Молча.