Мечников. Расцвет медицины (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 16

— Так, Иван, слушай и запоминай… — начал я.

— У-у-у, больно, больше не могу! — простонал пациент.

— Терпим! — велел я. — Сейчас мы введём вам обезболивающее. Потом отоспитесь и на утро будете как новенький. Даю слово, — я перевёл взгляд на Ивана и продолжил свой урок. — Смотри, наша главная задача на данный момент — провести дезинтоксикацию с помощью лекарственных средств. И параллельно с этим устранить причину непроходимости. Слышишь, что я говорю? Причину! Сначала уберём её, а потом уже само заболевание.

— Дезинтоксикация? — нахмурился он. — Придётся усилить работу печени или…

— Нет, это нам не поможет, — покачал головой я.

И в этот момент до меня дошло, что мы до сих пор не создали предельно простое, но крайне необходимое изобретение.

Капельницу! Капельницу, чёрт подери, так никто из нашей троицы избранников до сих пор и не создал. Всё как-то руки до неё не доходили. Хотелось изобрести что-нибудь великое! Гениальное!

Но порой забывается одна очень мудрая присказка: «Всё гениальное — просто!»

Что ж, это будет хорошим уроком. Как только разберусь со своими патентами, нужно будет сразу же составить список всех тех простейших инструментов, которыми пользовались мои современники. А потом начать их массовое производство.

— Анна Иннокентьевна! — крикнул я. — Подойдите сюда! Нужна ваша помощь.

Дочь местного барона вздрогнула, услышав мой голос, но сразу же прибежала. Видимо, до сих пор не могла понять, как и большинство окружающих меня людей, какого чёрта я восстал из могилы. Но к этому мне пора бы уже привыкнуть. Чувствую, практически каждый из моих знакомых ещё месяц будет от меня шарахаться.

А что поделать? Я оказался в эпохе, где клиническая смерть практически не диагностируется, а по всему миру расползаются хоть и небольшие, но зловонные капли некротики, из-за которых люди привыкают верить только в худшее.

— Да, Алексей Александрович? — воскликнула она. — Чем могу помочь?

— У меня для вас трудная задача. Я сейчас дам вам порошок, нужно приготовить из него раствор. Примерно пол-литра, — объяснил я. — Всё как обычно, в стерилизованной воде. Её же ещё не успели вылить после того, как я исчез?

— Нет-нет! Всё на месте! — закивала она.

— Отлично. А потом вам предстоит очень непростая работа. Долгая и кропотливая. Так, а Сапрыкин до сих пор внутривенные уколы делать не научился? — поинтересовался я.

— Научился! Я весь месяц его тренировала, — ответила Анна.

— Отлично, значит, готовите раствор, затем берёте запас шприцов и идёте сюда, — скомандовал я и передал Анне мешочек с порошком, который заготавливал специально для этого случая еще больше месяца назад, благо мои запасы остались нетронутыми.

— Что ты планируешь делать? — шёпотом спросил Сеченов.

Я отвёл Ивана от пациента на пару минут, чтобы разъяснить ему свой план действий. Как только мы погрузились в работу, я временно забыл о возникших между нами разногласиях. Лекарское дело важнее всего остального.

— Дезинтоксикацию, — повторил свою прежнюю формулировку я. — Нужно разбавить токсичные вещества специальным раствором. Тогда ему станет гораздо лучше.

— А зачем пол-литра? Ты с запасом решил приготовить? — уточнил Иван.

— Нет. Это всё будет влито в его кровь, — объяснил я. — Сам посмотри! У него обезвоживание! Его рвёт, он не может ни пить, ни есть. Из-за этого концентрация токсинов в крови стремительно возрастает. От этого, уж прости за прямоту, может и мозг отъехать!

— А пол-литра — это не слишком много?

— Может даже оказаться, что пол-литра — это слишком мало, — уверил его я.

— Так, допустим, — кивнул Иван. — Но у меня кое-что не укладывается в голове… Павлов запатентовал шприцы по два, пять и десять миллилитров. Если мы будем использовать только последние… Ему что, придётся пережить пятьдесят внутривенных инъекций⁈

— Подряд, — кивнул я.

— Подряд⁈

— Придётся поддерживать лекарской магией его вены. Да, я знаю, что звучит это, как чистейшее безумие. Вообще, для этого процесса нужно специальное оборудование. Капельница. Но изготавливать её из подручных средств — дело неблагодарное. Ещё бактерии новые ему в кровь занесём. Так что придётся использовать пятьдесят инъекций, болеутоляющее, лекарскую магию и двух сотрудников из числа среднего лекарского персонала.

— Ох, как мне не хватало этого… — улыбнулся Сеченов. — Такие сумасшедшие планы только ты можешь придумывать. И ведь я уверен на сто процентов, что всё это сработает!

— Тогда не теряем время почём зря, — сухо ответил я. — Работаем!

Через десять минут Анна Елина и Юрий Сапрыкин принялись вводить дезинтоксикационный раствор. Двадцать пять инъекций в левую руку и двадцать пять в правую. Но я заранее уточнил, что делать это нужно крайне медленно. Растянуть все эти уколы на полтора или даже два часа. В это время Иван Сеченов восстанавливал вены больного, чтобы ещё и в сосудистой стенке не возник некроз. Сам пациент уснул, поскольку я дал ему приличную дозу противовоспалительного и снотворного. Таким образом он даже перестал чувствовать, что мы с ним делаем.

Через десять минут работы мы поняли, что Сапрыкин справляется гораздо хуже Анны. Она в плане внутривенных инъекций была настоящим асом. Поэтому пришлось перераспределить количество уколов. Анне доверили тридцать, а ему двадцать.

Пусть лучше делает меньше, медленнее, но без ошибок. Ещё не хватало, чтобы он ввёл раствор в мышцу или подкожную жировую клетчатку. Придётся ещё и там некроз убирать!

Я же тем временем вовсю работал над стабилизацией функций кишечника пациента.

Специальной медицинской аппаратуры у меня нет и в ближайшее время не будет, так что приходится постоянно прослушивать фонендоскопом и пытаться определить на слух, что происходит в брюшной полости больного.

Работу кишечника я наладил, ускорил выделение жидкости в его полость. Теперь каловые массы ускорят своё движение. Затор скоро исчезнет.

Но из-за чего он возник?

Опа…

— Так вот ты где спряталась! — воскликнул я, спуская натянутые выше пупка штаны больного.

— Алексей Александрович, вы что делаете⁈ — оторопел Сеченов.

— Смотрите, коллега, вот где у нас скрылась главная причина заболевания, — сказал я. — Наш пациент додумался скрыть её несколькими слоями ткани. Надо было сразу нам сюда заглянуть…

Под поясом штанов за несколькими бинтами, которыми больной за каким-то чёртом так умело скрыл от нас главный очаг воспаления, скрывалось выпячивание.

— Это ещё что такое? — удивился Сеченов. — Неужто грыжа?

— Она самая. Что, первый раз видите грыжу? — поинтересовался я.

— Если честно, мне о ней только читать приходилось, — ответил он. — Откуда она могла взяться?

— Причин несколько, — произнёс я. — Первая — ранение. Видите этот шрам в левой половине живота? Именно его пациент скрывал от нас. Судя по всему, кто-то всадил ему туда клинок… Нет! Нож. Судя по форме раны и её глубине — это нож. Почему он её скрывает — узнаем чуть позже, когда он очнётся. Но сейчас это и не важно. Смысл в том, что слои брюшной стенки заросли неправильно. В конечном итоге брюшина вместе с частью кишечника выпала наружу. Затем мышцы сократились и пережали петли кишечника. Вот и вся причина непроходимости!

— И всё? Так просто? — удивился Сеченов.

— Не совсем… — я прервался, поскольку обратил внимание, что Елина и Сапрыкин перестали работать и принялись внимательно нас слушать. — Коллеги, я очень ценю ваше стремление к знаниям, но я лучше расскажу вам отдельно об этом. Сейчас надо работать. Вливайте раствор дальше!

— Да, — закивала Анна. — Простите, Алексей Александрович.

— На чём я остановился? — нахмурился я. — Ах, да! Есть ещё один нюанс. Мы ведь оба знаем, что не каждое проникающее ранение заканчивается образованием грыжи, верно ведь, Иван Михайлович?

— Если бы такое происходило, у нас бы уже все войска закончились, — пожал плечами он.

— Вот именно, — ответил я. — Тут действуют ещё два фактора. Своевременное обращение к лекарю и физическая нагрузка. Посмотрите сами, перед нами лежит молодой крестьянин. Представляете, как он пашет? Кто-то пырнул его ножом, по какой-то причине он решил это скрыть, не стал обращаться к лекарям и продолжил работать. А физический труд приводит к увеличению давления в брюшной полости. Это давление выталкивает органы через рану наружу.