Кодекс Охотника. Книга XXXIV (СИ) - Винокуров Юрий - Страница 28

И слушая его прямо сейчас, я примерно представлял, почему наука в этом мире находится в таком странном состоянии.

— Благодаря исследованиям, полученным от отрядов Истребителей, и нашим новейшим приборам «ИТК-487У», — вещал Вернадский, — мы можем допустить, что пространственная сингулярность внутри Разлома вступает в конфликт с множественными вероятностными событиями уже внутри нашей Вселенной. Как вы понимаете, это гипотеза. Мы пытаемся на ходу выработать новую теорию физики, и некоторые наши гипотезы в корне рушат старые представления. К примеру, проникающий ультраразвитый луч сингулярности, который должен проколоть пространство в месте входа в Разлом, на самом деле преломляется и на сорок четвёртой петле полностью исчезает, превращаясь в нечто, что мы назвали «петлёй Вернадского». Да-да, именно я заметил первый этот принцип, и поэтому…

— Так, стоп, академик, — я, кажется, понял наконец значение русской пословицы про уши в трубочку. Я аккуратно потрогал свои уши, но нет, в трубочку они не свернулись. — Вы мне по-человечески ответьте: можно ли из Разломов попасть куда-то дальше?

— Вы понимаете, молодой человек… — всё так же увлечённо начал Вернадский. — Дело в том, что часть пространства, закапсулированная внутри Разломов, имеет неправильный по всем расчётам объём. Исходя из настоящего объёма, проверенного измерительными инструментами, сущность Разлома остаётся нам непонятна, так как плотность и энергия, накапливаемая внутри этого образования…

На этом месте в моём мозгу щелкнул предохранитель и отключил звук. Я невольно усмехнулся, вспомнив, кого напоминает мне Вернадский. Конечно же, наших любимых старейшин Ордена, которые тоже любили кидаться умными словечками, пытаясь объяснить простое событие умными словами. И да, получалось у них тоже так себе.

Однако у меня был большой опыт вытягивания нужной информации из всей этой словесной лабуды, которой пичкали мои бедные уши.

— Стоп, — снова сказал я. — Простой вопрос: как выйти из Разлома? Не обратно к нам в мир, а дальше? И я не имею в виду двусторонние Разломы, где есть второй выход в нашем мире. Меня интересует выход куда-то дальше…

— Хм… — Вернадский задумался. — Ваша теория Пустоты, о которой вы нас любезно уведомили, всё ещё нуждается в доказательствах. Ведь без концептуального понимания…

— И снова стоп, — сказал я. — Пустота существует. Это факт.

На самом деле, в пользу теории с Пустотой совсем недавно упал ещё один факт. Я внезапно вспомнил, каким образом я попытался закрыть Иркутский Эпицентр, а в итоге закрыл Йеллоустонский. Издержки долгого опыта: когда время ограничено и может быть ограничено буквально твоим существованием, принимать решение нужно исключительно быстро, на автомате. Так вот, многое подтягивается из подсознания, и когда проблема решается, то ты просто идёшь дальше, не задумываясь и не рефлексируя.

Так вот, Йеллоустонский Разлом я закрыл, используя технику борьбы с Пустотой. Подсознательно, но именно так мы закрывали проколы в пространстве, выдавливая их прочь из нашей Вселенной.

Вспомнил я это совсем недавно и тщательно описал этим вот нашим «научникам». И что я получил в ответ? Кучу непонятных теорий. Нет, моя мощная научная группа развила бурную деятельность. Истребители и армейские подразделения забегали по Эпицентрам, а я прямо физически услышал звук огромного пылесоса, который стремительно выкачивает деньги из инициатора всей этой движухи, то есть моего Рода.

Ах да, к шуму иллюзорного работающего пылесоса всё чаще добавлялся вполне неиллюзорный голос моей супруги Анюты, которая, мягко сказать, была недовольна непредвиденными тратами. Пока удавалось её убедить, что всё это ради человечества, но, зная Аню, человечество у неё отдельно, а своя семья — отдельно. Она это может взболтать, но не смешивать. И в какой-то критический момент финансирование просто стопнется, и хрен я уговорю свою жену выдать на исследования лишнюю копейку.

Поэтому я решил немного прокачать мою научную группу.

— Так, вот сейчас спокойно, не пугайтесь. Я вам привёл новых научных консультантов.

Я хлопнул в ладоши, и из воздуха соткались три фигуры: Морана, Пандора и Тёмная.

Явились в белых лабораторных халатах. Я в этот момент решил попить водички и закашлялся, потому что понял, что под этими самыми халатами больше ничего не было. Девчата решили пошутить: они знали, куда я их приглашу, поэтому косплеили молодых лаборанток. Наверное.

— Гы! — сказал Крендель, широко улыбаясь, продемонстрировав всем свою гордость — золотую фиксу.

— Гхм, — сказал граф Арнаутский, краснея и пряча глаза.

А вот академик Вернадский стоял перед доской, на которой нарисовал все эти непонятные для меня символы, и громко хлопал глазами. Да-да, я не оговорился. Каждый хлоп глазами был достаточно громким в наступившей тишине.

— Знакомьтесь, господа, это богини. Госпожи богини, знакомьтесь, это научные господа. Ваша задача — проконсультировать их по устройству Вселенной и разъяснить им некоторые интересующие уважаемых господ вопросы. Ну, а я вам, наверное, больше не нужен. Если что, вы знаете, как меня найти.

— Сандр? — нахмурилась Тёмная.

— Чего? — уже переключившись на что-то другое, я нахмурился и повернулся около двери.

— А мы для кого это всё надевали? — она провела рукой по халату.

— Не знаю, — на моё лицо наползла довольная улыбка. — Но я рекомендую переодеться во что-нибудь более строгое, потому что уважаемые господа, хоть и признанные супермозги, но они всё ещё мужчины. И боюсь, что информацию, которую вы им будете передавать, они могут воспринимать с некоторыми тормозами. А нам ведь это не надо, верно? Мы же здесь ради одной цели: выжить самим и надавать по шее врагам. Давайте. Я в вас верю.

Под разочарованный вздох богинь я покинул помещение большой столовой моей Байкальской базы. Поймал себя на том, что качаю головой. Нет, я, конечно, привык к моим новым-старым тёмным подружкам, но что-то их последние шуточки выглядят несколько странновато.

Я переместился в Арктическую крепость и поднялся в башню Пламени Кодекса. Перед тем как прикоснуться к пламени, я немножко задержался у окна. Всё-таки отсюда открывается прекрасный вид на ледяную пустыню вокруг, которая тоже является частью этого мира — безжизненного, но прекрасного. И тоже отвоёванного у Роя, дабы принадлежать человечеству этого мира.

Я вертел в голове послание Хранителя, так и этак пытаясь найти хоть какие-то плюсы в полной и окончательной изоляции этого мира. Первым плюсом было, что ни одна зловредная иномировая сущность больше не сможет попасть внутрь мира из-за самого факта отсутствия прохода. Но у человечества пропадёт магия. Смогут ли они перестроиться в обычное русло, учитывая, что всё производство, да и вся жизнь уже крутится вокруг маготехнических производств? Думаю, это будет шок и трепет, кризис, которых никогда ещё не затрагивала планета. Ну, разве что, если не сравнивать с тёмными веками, когда Эпицентры и магия возникли в этом мире.

Так вот, думаю, человечество выживет и перестроится. И что оно будет влачить унылое животное существование, размножаться и развиваться. Ну вот только что дальше? Даже вырвавшись с планеты с помощью технических средств в виде космических кораблей, особо полетать никуда не удастся. Под колпаком будет Солнечная система с Землёй и с несколькими планетами, а дальше… Да, проекции далёких звёзд, я думаю, всё же оставят, вот только долететь до них будет невозможно.

И самое главное: все, кто здесь останутся потеряют магию. Даже я.

Я криво усмехнулся, на секунду представив себя обычным человеком. А что станется с моим душевным колодцем? Он просто отключится, или меня разорвёт изнутри, и все те твари выберутся наружу? Но в этом случае этому миру конец. Уйти, точнее, выбраться отсюда — тоже не вариант.

В общем, вопросов было у меня очень много, и я пришёл сюда, чтобы задать их тому, кто может на них ответить.

С вздохом я подошёл к огню и опустил руки в пламя. Короткая молитва… И в голове у меня возник голос: