Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич - Страница 2

На ладони греется тяжелое, металлическое. Находка из бардачка. Учитывая, чей именно бардачок, найденное не удивило. Пистолет. Не травмат, судя по калибру. Я вовсе не эксперт по оружию – загуглил, пока пил чай, как отличить боевой от подделок. То, что с большой долей вероятности он именно боевой, меня успокоило.

Живым не дамся.

Мне и так хана. Но ТАМ меня сразу не грохнут, папаша-психопат не позволит. Сперва обязательно сломают. И доламывать будут долго, мучительно.

С предохранителя снял, затвором клацнул. Главное, проснуться, когда начнут вышибать дверь. Или влетят через балкон? Только бы успеть, дуло в рот и…

Конец фильма.

Тишина…

Впервые в жизни я порадовался одиночеству. Были бы родители, как у ребят из полных семей, которым я завидовал, чьи папы носили на плечах, брали на рыбалку с ночевкой, а мамы сдували пылинки, откармливали котлетами… Но отца я никогда не знал. А для матери был вроде старой мебели: на фиг не нужен, но выкинуть жалко. Ее больше заботили мужики, от которых возвращалась пьяная, помятая. Которых водила домой, пока я был в школе.

Стоило мне поступить в институт, как она привела в дом очередного хахаля без всякой конспирации.

«Познакомься, это дядя Валера! Он будет жить с нами».

Причем «дядя» оказался старше меня всего на три года.

Это стало последней каплей. Я экстренно собрал рюкзак, моих более чем скромных накоплений (плюс назанимал у знакомых) впритык хватило снять квартиру-студию в пансионате. Сообщать матери адрес, разумеется, не стал. По телефону она грозилась заявить в полицию, мол, из-под земли достанут, но дальше угроз не зашло. Никто теперь не мешал ей кувыркаться с молодым любовником.

А для меня начались суровые будни. Раньше худо-бедно, но жил на материнских харчах, а пустившись в свободное плавание, шел после пар не под одеяло, а катать тележки, возить поддоны, таскать башни тяжелых коробок, карабкаться на стеллажи, раздавать листовки, махать метлой… Да что угодно, лишь бы хватало на жилье! Заправляясь дошираками и злобой на мать.

Звонки от нее становились все реже, а нынче и вовсе исчезла с радаров. Так что горевать по мне вряд ли будут. Сомневаюсь, что мою пропажу вообще заметят.

В том числе, Жанна. После того как я написал ей, что меня отчислили, на наше с ней, как выяснилось, последнее свидание пришел совершенно другой человек. Чужой. Было очевидно, он не испытывает ко мне ни малейшей привязанности. Невозможно было поверить, что эти губы еще вчера шептали, как любят, как ей хорошо со мной, и в горе и в радости… А увез ее на мотоцикле мой одногруппник.

Ничто не держит меня в этом мире.

Даже кошка не прольет слезинку. Но ей можно. Что с кошки взять, природа такая. Хотя уверен, эта малявка испытывает ко мне больше нежности, чем все сборище так называемых «близких людей». Вот за нее и отдам свою никчемную жизнь.

С этой мыслью я и уснул.

Проснулся от запаха жареной картошки и ветчины, а еще от шипения. Что-то скворчит на сковородке…

У плиты хозяйничает девушка.

Спросонья подумал, Жанна. Она вчера не бросила, дурной сон…

Но иллюзия жила лишь секунду. Волосы Жанны длинные, черные. А у этой – рыжее каре. Да и ростом сильно ниже. На девушке моя светло-зеленая рубашка с коротким рукавом и желтыми клетками. И, похоже… все. Под подолом матово блестят в свете утра голенькие ножки.

– Проснулся?

Девушка тряхнула волосами, и я увидел милое личико. Под зелеными глазами через переносицу припорошено веснушками. И рыжая родинка сбоку от губ, которые озарили улыбкой. Незнакомка поправила локон, не выпуская из пальцев деревянную лопаточку.

– Вовремя! Завтрак готов.

Она что-то поддела со сковороды, после чего тарелка в ее пальцах подплыла к столику рядом с кроватью, фарфор звякнул о застеленное кружевной салфеткой стекло, и я увидел… глазунью с двумя румяными пластиками ветчины и тремя поджаристыми драниками. Рядом с тарелкой девушка поставила чай. Правда, выбрала для него странную тару. Не чашку, а блюдце.

Завтрак, что ни говори, побуждает глотать слюну. Тем не менее, все еще внимательно изучаю девушку. Она перехватила мой взгляд.

– Что, не узнал?

Повернулась ко мне боком, пальцы приподняли край рубашки. На открывшемся бедре я увидел шов. Пухлую гусеницу поблекшей зеленки с черным узором ниток.

Девушка, глядя на меня, лучезарно улыбнулась.

Хочу что-то сказать, но не могу выбрать, что. Спасибо за завтрак… Ты очень красивая… Прикольно, не знал, что кошки умеют так… Слова в голове смешались, и все, что смог выдавить, это:

– Мяу!

Лишь после этого догадался повернуть голову к шкафу, в дверце которого есть зеркало. В нем я увидел кота. Короткая шоколадная шерсть, яркие желтые глаза. Кот лежит на смятой футболке, рядом изогнулись не менее мятые джинсы.

Единственное, что меня удивляет, это мое спокойствие. В такой ситуации стоило бы ломать голову над тем, как такое возможно. Кошки не превращаются в людей! Люди не превращаются в котов! Ну да, ну да… Однако любопытно другое. Почему эта чертовщина (вернее, котовщина) меня ни капельки не беспокоит?

Мурчу, перебираю в мыслях бусины ответов… Наконец, выбираю нужный. Быть может, неверный, плевать. Главное – меня устраивает.

За вчерашний день я вымотал столько километров нервов, меня давило таким тяжеленным прессом отчаяния, что больше не хочу волноваться от слова «совсем». С меня хватит. Пусть мир рушится, пусть розовые слоны пляшут на голубых черепахах, пусть творится какая угодно дичь… До лампочки. Не потрачу на этот цирк ни единой нервной клеточки. Что бы ни происходило дальше, буду принимать все как есть. В кои-то веки проснулся с гармонией в душе, только попробуйте ее нарушить – глаза выцарапаю!

Теперь есть чем.

Я запрыгнул на столик, по телу теплая бодрящая волна. Мышцам и суставам так хорошо в движении, кручусь на месте, рассматриваю себя.

Девушка расположилась за столиком напротив меня, на ковре. Подложила подушку, уселась по-турецки с чашкой чая в ладонях.

– Можешь теперь питаться кошачьим кормом, зайдет не хуже чипсов или шашлыка, но пока ты дрых, я, будучи пушистой, схомячила всю миску. Пришлось вспоминать кулинарные навыки. В общем, жуй пока то, к чему привык. Успеешь еще познать прелести кошачьего бытия…

Чавкаю картофельной оладьей в яичном желтке. Сочная мякоть тает во рту, а поджаристая корочка хрустит, муррр… Лучший завтрак в жизни! А теперь кусочек ветчины… Ом-ном-ном! А как дивно все пахнет в непосредственной близи! Словно смерч перевернул фуру со специями, а я – один большой нос, который закрутило в этот вихрь пряностей.

Чайное озеро в блюдце я вылакал, даже не заметил.

Пить и есть без участия рук (вернее, лап) оказалось слегка непривычно, но именно слегка. Неудобство лишь в голове. Кошачье тело прекрасно знает, как надо делать, и сделало. Остается лишь умыться, что тоже, кстати, в программе автопилота, я лишь слежу, как лапа трется о морду, а лапу чистит язык.

– Слушай… – начала девушка изменившимся тоном.

Пустая чашка отступила в сторону, предплечья скрестились на краю столика.

– Времени мало. За мной тоже охотятся, и поверь, мои преследователи гораздо страшнее твоих… Но ты вчера не прошел мимо. Спасибо тебе! Это все, что могу сделать для тебя. В человеческом облике ты легкая добыча. Достанут из-под земли. Но у кота…

Она погладила меня по макушке, и я не смог не замурчать.

– У кота есть семь дней, чтобы покинуть город, а еще лучше – страну. Доберись до жэдэ-вокзала, прыгни на поезд, который идет заграницу. Через семь дней снова станешь человеком. И ни в коем случае не снимай это.

Рыжая подергала что-то на моем горле. Я только сейчас понял: там посторонний предмет. Прыжок, и я вновь на кровати, перед зеркалом.

– Я сделала его из ремешка часов, нашла в комоде. Прости, если были тебе дороги. Ничего более подходящего не попалось. Часы вернула в комод…