Рожденная землей - Норр Эбби-Линн - Страница 4

– Что такое рефлексология?

– Это терапия, в процессе которой воздействуют на рефлекторные точки тела. Надавливая и стимулируя эти места, в основном на ступнях, я могу помочь человеку исцелиться, – она взглянула на меня, ее глаза загорелись. – Знаешь ли ты, что через ступни можно получить доступ ко всем органам тела? Хождение босиком по земле или траве действительно благотворно влияет на организм, потому что энергия и полезные бактерии в почве таким образом укрепляют здоровье.

Полезные бактерии? Я заерзала на своем пассажирском сиденье.

– Не знала этого, тетя, – ответила я вежливо. Последнее, что я буду делать, – месить грязь босиком. Лишь от одной мысли об этом мне захотелось спрятать свои чувствительные пяточки и завернуть их в пузырчатую пленку.

Фейт снизила скорость, и мы въехали в город.

– Вот мы и на месте.

Она припарковалась у продуктового рынка.

– Хочешь пойти со мной?

– Конечно, – ответила я, отстегнув ремень безопасности. – В любом случае уже порядком засиделась.

Я шла за тетей по рынку, разглядывая стенды с желтой прессой и журналами мод. Фейт быстро справилась с покупками и уже расплачивалась на кассе, где не было никакой очереди.

Мы вышли на улицу и чуть не врезались в огромного мужчину в черной кепке-восьмиклинке, при этом из сумки Фейт выпала буханка хлеба.

– Простите, – произнес мужчина, нагнувшись, чтобы поднять хлеб. Он протянул его Фейт, и на секунду мне показалось, что та не собирается его брать. Я с любопытством взглянула на тетю, но не смогла понять выражение ее лица. Она лишь казалась бледнее, чем обычно.

– Спасибо, – сказала, наконец, Фейт, взяв хлеб. – Как ты, Брендан?

– Хорошо, насколько это возможно, – ответил он.

У Брендана была коротко стриженная седая борода и морщины вокруг рта, словно у марионетки. Он кивнул мне.

– Правду ли говорят, что ты купил старый дом О’Брайенов? – спросила его Фейт.

– Быстро новость разлетелась, – ответил он с еще более заметным акцентом, чем у Фейт. – Да, купил.

Тетя заметно побледнела.

– Я надеялась, что это лишь слухи.

– Меня устроила цена, – его ответ прозвучал, как мне показалось, несколько резковато.

– Представляю, – пробормотала Фейт. – Ты собираешь там жить?

– Конечно! Иначе зачем было его покупать? Я ведь не могу до конца своих дней жить у мамы.

Надеюсь, ничто не выдало моего удивления. Мужчине на вид было лет пятьдесят, он был хорошо одет. Почему же он живет в доме матери?

– Понимаю, но там ведь плохая энергетика, Брендан. Это видно невооруженным глазом.

Заинтригованная, я взглянула на Фейт. Лиз всегда отвергала понятия хорошей или плохой энергии. Но что, если бы меня заставили признаться, во что верю я? Что ж, очевидно, энергия между Лиз и мною была так себе, не особо положительная. Выходит, плохая? Разумеется, да. Так что я понимала, о чем речь.

– Я не верю в эту чепуху, ты же знаешь, – проворчал Брендан. – Земле просто нужны удобрения и правильный уход. Место было заброшено семьдесят с лишним лет.

– Когда ты вступаешь во владение? – спросила Фейт, поднимая сумку с продуктами. Я протянула руку, чтобы взять у нее пакет, и она благодарно улыбнулась мне.

– Через две недели, – ответил он, решительно кивая сам себе.

– Понятно, – отозвалась тетя в какой-то прострации. Вид у нее был потерянный.

– Ну, я пошел, – в знак прощания наш собеседник коснулся кончиками пальцев козырька кепки и зашел в здание рынка.

– Кто это был, тетя? – полюбопытствовала я, открывая дверь машины.

Она вздохнула, усаживаясь на водительское сиденье.

– Для тебя, милая, это не имеет ни малейшего значения.

Умный с полуслова понимает: когда так говорят, высока вероятность, что всё совсем наоборот.

Двенадцать лет назад голые стены большого викторианского особняка сияли белизной свежей краски. Теперь же он буквально утопал в буйной листве. На подъезде к дому нас встретила небольшая деревянная табличка с надписями: «Сара Рагад» и чуть ниже – «Сараборн».

– Что такое Сараборн? – поинтересовалась я у Фейт, даже не пытаясь произнести гэльскую версию[10].

– Расшифровывается довольно буквально. Первым ребенком, родившимся в этом доме, была Сара Шихан. Это случилось в 1823 году. Если верить истории, – добавила она, смеясь, – дом еще даже не был достроен, когда эта кроха появилась на свет. Все произошло так неожиданно, что даже не успели спровадить рабочих – Сара появилась на свет под звон молотков и пил. Сара Рагад означает «рожденная раньше».

– Двести лет родословной, – произнесла я, скорее для самой себя, глядя на внушительное здание. А ведь мне почти ничего не известно о своей семье.

– Да, у этого места богатая история, – согласилась Фейт.

Зелень увивала каждый уголок дома. Окна едва выглядывали из-под густой драпировки плюща. И даже отдельно стоящий трехместный гараж утопал в виноградных лозах и листве, которые перемежались крапинками белых и оранжевых цветов. Это была Ирландия, до краев наполненная хлорофиллом.

Фейт заехала в гараж и заглушила двигатель. Я кое-как выбралась из машины – клянусь, здесь, в Ирландии, они меньше! Выйдя из гаража и оглядевшись вокруг, я застыла, пораженная. Каменная терраса, идущая от задней части дома, была обрамлена арками, украшенными пурпурными цветами. Ветви свисали изящными конусами, словно душистые люстры. Воздух был пропитан нежным ароматом.

– Вау! – выдохнула я, окинув взглядом Сараборн, – никогда еще не видела дома, который как будто держится на мощи природы, а не на бревнах и балках.

Рядом с террасой, обставленной плетеной мебелью, сверкал небольшой пруд, где плавали кои[11] и бутоны вот-вот готовых распуститься лилий. За ним располагалась беседка, составленная из амбарных досок темно-серого цвета. Скоро она тоже будет утопать в зелени – плющ уже обвил ее основание.

– Нравится? – спросила Фейт, подойдя ко мне.

– Пока нет пчел, мне все нравится, – ответила я.

Фейт бросила на меня озадаченный взгляд. В горле запершило – моя фобия была сейчас не лучшей темой для разговора.

– Выглядит потрясающе. Это всё Джашер сделал? – полюбопытствовала я, указывая на беседку.

– Да, он построил все – кроме самого дома, конечно. Джашер как-то разбирал старый амбар для одного из своих ландшафтных проектов, и там ему разрешили взять все, что покажется годным для повторного использования. Так он и смастерил эту беседку – за одни выходные. Получилось изумительно, да?

Я кивнула.

– Да, выглядит дико и живописно.

Фейт рассмеялась.

– Твои бабушка с дедушкой тоже сказали бы «дико». И, наверное, перевернулись бы в могиле, увидев такое.

Она открыла багажник и вынула оттуда мои вещи, я подошла помочь.

– После смерти мамы и папы я просто оставила всё как есть, позволив природе действовать самостоятельно. Теперь Джашер, по крайней мере, подстригает газон.

Закрыв багажник, Фейт подхватила одну из сумок.

– Давай-ка займемся твоим размещением.

– А где этот мой таинственный кузен? – спросила я, катя чемодан по каменной дорожке.

– Он на работе, будет дома попозже. Джашер обычно освобождается к трем.

Отлично. Значит, я могу пока вздремнуть. Заходя в дом, я почувствовала, как усики плюща коснулись моей макушки. Сразу за прихожей размещалась кухня. В воздухе витал пьянящий аромат какого-то растения.

– Чем это пахнет?

Тетя взглянула на меня с недоверием.

– Не узнаешь запах лаванды?

Она указала на горшок с растением, расположенный в углу на столике для завтрака. Колоски лиловых цветов увенчивали пучок мелколистных стеблей.

– Неужели твоя мать ничего не рассказывала тебе о целебных травах? Мы обе росли, используя полезные свойства растений. Удивительно, что Лиз не передала тебе свои знания.