Мне. Ее. Нельзя - Дашкова Ольга - Страница 6

Но разборок мне больше не надо, как совсем недавно, когда губернатор начал борзеть и по этому поводу Шумилов и ТТ махали пистолетами. Нет, мне такие душевные проблемы и сердечные не нужны, не в том я возрасте.

Проехал по практически пустому и еще не проснувшемуся городу, зашел в свою пустую большую квартиру, кинул ключи на консоль, разулся, прошел в спальню, снимая рубашку, лег на кровать. Боль все еще отдавалась в ребрах, не скоро она пройдет, закрыл глаза, думал, посплю часа два.

Но заснул моментально, стоило только коснуться головой подушки, и перед глазами замелькали картинки одна ярче другой. Они менялись от цветных до черно-белых. Женский смех, светлые волосы, я пропускаю пряди сквозь свои пальцы.

Солнце слепит, не вижу лица девушки, но во мне столько тепла и невероятной нежности к ней, а еще страсти, которая рождается за секунды, стоит лишь только ее обнять.

Нет, ничего не понимаю. Но все очень реально.

Снова смена кадра. Уже черно-белая картинка. Ночь. Пустая трасса, большая скорость, скрип тормозов. Женский крик, выстрелы, скрежет металла.

Вздрагиваю.

Именно от этого просыпаюсь, по инерции тянусь рукой к тумбочке, где лежит пистолет, но на полпути останавливаюсь.

– Вот же блядь, что за херня?

Яркое солнце уже освещает спальню. На настенных часах три часа дня. По ощущениям спал буквально несколько минут, но оказывается, что несколько часов. Рядом на кровати зазвонил телефон, я медленно сел, держась за ребра, морщась от боли.

Да твою же мать, надо было не геройствовать, а соглашаться на укол обезбола.

– Да, Марат, говори.

– Мы нашли их.

– Прекрасно. Пусть ребята поговорят, но без фанатизма, и организуй мне встречу.

– Да без проблем, приезжай в морг.

– В смысле?

– В прямом.

– Так все плохо?

– Отдали богу душу те, кто махал руками и чуть не сломал тебе ребра. Это я называю «мгновенная карма».

– Удивительные дела.

– Да. А ты говоришь, что мы ничего не делаем.

– Жди меня.

Глава 7. Алена

– Почему ничего не ела?

– Не хочу, спасибо.

– Твоему организму неоткуда будет брать силы на восстановление.

– Хорошо.

Опускаю глаза в тарелку, ковыряюсь в каше ложкой. Я посчитала, это уже третье утро после того, как я пришла в сознание в больнице, с перебинтованной головой и жуткой болью.

Мне никто не говорит, что случилось и как я оказалась здесь, но относятся хорошо, у меня даже отдельная палата с цветами в вазе на подоконнике. Не знаю или не помню, как они называются, но красивые.

Я уже могу сидеть, но недолго, и не смотреть по сторонам, а то голова начинает кружиться. Сотрясение головного мозга, так сказал доктор, при ушибе. А вот где я так ушиблась, при каких обстоятельствах и вообще где я нахожусь, я не знаю от слов «СОВСЕМ НИЧЕГО».

Это страшно, даже страшнее, чем видеть перед глазами черноту, лишь иногда яркие непонятные картинки и звуки. Заставила себя доесть остывшую кашу, Любовь Эдуардовна права, мне нужны силы, а еще я должна все вспомнить.

Три дня одно и то же: анализы, таблетки, капельницы, осмотры. Доктора толком ничего не говорят, да я пока и не особо лезу с расспросами.

– Вот и молодец, так всегда надо. На обед принесу тебе двойную порцию.

– Хорошо, спасибо. – Откидываюсь на подушку, морщусь, прикрываю глаза.

Нет сил даже спорить с женщиной, она приходит часто, приносит еду, убирается, пожилая, добрая. Она уходит, какое-то время слушаю тишину, шум только за дверью, там больничный коридор, я видела, катали меня там на анализы.

Не понимаю, совсем ничего не понимаю и не помню.

– Доброе утро.

– Доброе. – В палату зашел доктор – мужчина в возрасте, невысокий, седой, под линзами очков умный взгляд. – Как вы себя чувствуете, девушка?

– Не знаю.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Да, это хорошо, что вы живы, что можете говорить, самостоятельно передвигаться, скоро вам совсем станет лучше, будете в клубах танцевать. Так, что у нас по свежим анализам?

Мужчина начал листать карту, внимательно читать.

– Доктор?

– Меня зовут Виктор Максимович, Баринов Виктор Максимович.

– Да, Виктор Максимович, у меня один вопрос: почему я ничего не помню? Совсем ничего, что произошло, не помню, кто я такая, даже имени у меня нет.

Чувствую, как слезы обжигают лицо, кусаю губу.

Доктор отрывается от бумаг, смотрит, молчит несколько секунд:

– Алена.

– Вы уверены, что это мое имя?

– У вас так написано в карте. Но дело сейчас не в этом.

– А в чем?

– Мозг человека очень сложный по своей структуре, вам кажется, что вы просто случайно ударились или вас толкнули. Вы получили сотрясение, мозг получил функциональные изменения. А потеря памяти – лишь одно из них. Ретроградная амнезия – это ваш случай, потеря воспоминаний, которые сформировались задолго до травмы.

– И… и это… надолго?

– Вопрос времени.

– А если это не произойдет никогда? Если я физически вылечусь, что будет дальше? Если память так и не вернется?

– Она вернется, Алена, обязательно вернется, но, как я и сказал, для этого нужно время. А сейчас главное – не волноваться, не думать о плохом, потом с вами поработают психологи, и есть люди, которые волнуются о вашем здоровье.

– Кто? Что за люди? – Я вытерла слезы, может быть, те люди знают, кто я такая.

– Очень настойчивый мужчина интересуется вашим здоровьем, каждый день это делает.

– Что за мужчина?

– Это вы у него, девушка, сами спросите, как разрешим посещение.

Доктор ушел, я осталась одна, снова не получив ответов на свои вопросы. Но должна же быть у меня фамилия, настоящее имя. Казалось, что задремала на минуту, но когда открыла глаза, было уже темно, и я была не одна, я это чувствовала.

Напряглась, прикусила губу, слишком резко поднялась, голова закружилась, тупая боль растеклась по затылку.

– М-м-м-м…

– Можешь не вставать, доктор сказал, что напрягаться нельзя.

Голос низкий, мужчина говорит, не напрягаясь, а мне любопытно, кто ко мне пришел. Устраиваюсь удобно, я могу видеть своего гостя, но в свете тусклого ночника в углу это сделать не так легко.

Он стоит рядом, рассматривая меня, чуть склонив голову. Взрослый, не могу сказать, сколько ему лет, я даже не знаю, сколько мне. Аккуратная стрижка, на лице щетина, он хмурит темные брови, губы поджаты. Черная рубашка, на запястье дорогие часы. Откуда я знаю, что они дорогие?

– Как тебя зовут?

– Может быть, вы сами представитесь?

– Хм, забавная. Точно ничего не помнишь?

– Вы из полиции?

– Нет.

– Вы тот человек, который интересовался обо мне у доктора?

– Да.

– Почему? Вы что-то знаете обо мне?

– Значит, точно ничего не помнишь? Или хорошая актриса?

У него странный взгляд, глаза светлые, в них холод, на скулах играют желваки, на шее блестит золотая цепочка. Широкая грудь, подтянутый, наглый, уверенный, хозяин жизни, но без пафоса, он не афиширует это, он такой на самом деле.

Откуда у меня такие выводы? Ничего не понимаю.

– Я бы хотела быть актрисой, но голова болит.

– Как тебя зовут?

– Не знаю, ретроградная амнезия, но зовут Аленой, мне нравится.

– Значит, Алена. И ты реально не помнишь, что было, как ты оказалась на окраине в баре и куда тебя хотели увезти?

– Что? В каком баре? Куда увезти? В каком я городе?

Накрыла паника, я точно понимала, что я не дома, но вот где именно мой дом, я не могла сказать. Но кто-то же должен обо мне волноваться, искать меня! Или нет?

– N…

Мужчина назвал город, я напряглась, но его название ни о чем не говорило. В горле встал ком, я всхлипнула, вновь заплакала, не могу так больше, не могу не знать, кто я, откуда, кто мои близкие и где они.

– Не плачь.

Мужская ладонь ложится на плечо, горячая, она обжигает кожу через больничную сорочку. Кусаю губы, глотая слезы, он заставляет меня смотреть на него, поднимая за подбородок пальцами. Моргаю, слезы текут сами собой. У него красивые глаза, тонкий аромат табака и хвои щекочет ноздри.