Специалист по кадрам (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 20

Опять как-то неловко вышло. Но чего уж теперь рефлексировать. Я развернулся и пошел в сторону проспекта. Последний раз ел утром перед работой, а сейчас вечер и фонари зажигаются. Дома жрать нечего, придется идти в заведение общепита.

Пока что в этом районе мне известно только одно место, где могут накормить, клуб Тотус, в котором заседают екаи. Вот только мне прямым текстом сказали, что лучше там не появляться. И как человеку разумному мне следовало бы с этим согласиться. С другой стороны, старый Шоушан прав, я не успокоюсь и не отступлю, пока не выясню, кто такие эти екаи.

Я брел по проспекту, разглядывая вывески. Должны же здесь быть недорогие кафешки. Просто я их пока не умею распознавать. В задумчивости уйдя в себя, засунув руки в карманы, я пересекал перекресток за перекрёстком и опомнился только, когда понял, что опять свернул в ту же неприметную улочку, а ноги опять привели к этому клубу. Я невольно усмехнулся. Тянет меня сюда. И все же? Может, пойти поискать еще что-то? Хватит с меня на сегодня приключений?

Я уже решил развернуться и уйти, но взгляд зацепился за черный мерс, стоящий на неосвещенной парковке, тот самый «немножко разрубленный ковшом», что принадлежит вчерашнему мэну-ин-блэк. Он зачем-то оставил открытым переднее пассажирское боковое окно.

Япония, конечно, страна не криминогенная, но мало ли что? Птичка залетит, кошечка залезет, в конце концов и нарик может позариться в надежде чем-нибудь поживиться… не сталкивался я пока с такой японской традицией оставлять открытыми окна в машинах. Я подошел чуть ближе и увидел, что окно не открыто, а разбито, скорее даже вдавлена внутрь.

Я подошел еще ближе и заглянул в салон. Мой вечер только что перестал быть томным. Двое вчерашних мэнов-ин-блэк сидели на передних сидениях с разорванными глотками. Оба однозначно мертвы. Некогда ослепительно белые рубашки в сгущающейся темноте казались антрацитово-чёрными из-за залившей их крови.

Сразу вспомнились откровения дедушки Шоушана: «они оборотни. Умеют превращаться в животных огромной силы… лисы, волки, медведи, тигры… как правило хищники». Причинно-следственная связь напрашивается сама собой. Возле клуба, где собираются оборотни, в машине сидят два трупа с разорванными, а скорее даже перекушенными глотками…

Спасибо урокам тети Евы, видом мёртвого тела со следами насилия меня не напугать. Хотя… молодец ты, тетя Ева. Везя меня сюда, уверяла что страна с низким уровнем преступности, спокойная и даже скучная… ага, я прямо-таки зеваю от скуки.

Я сделал пару глубоких вдохов-выдохов. Так. Что-то здесь не бьётся. Допустим, эти екаи оборотни, но они не идиоты. Я бы сказал наоборот. Выдержки им не занимать. Вчерашняя женщина сносила побои с абсолютным спокойствием. И даже если она затаила желание отомстить, она бы не стала делать этого перед дверями клуба. Эта женщина кто угодно, но не дура. А значит, дело пахнет подставой.

Теперь всякие сомнения, идти или не идти в клуб, отпали. Я решительно подошел к слабоосвещенному крыльцу и потянул входную дверь. Внутри меня встретила та же атмосфера релакса, что и вчера. Ненавязчивая музыка, неприметные посетители.

Вчера этот зал показался мне большим, а теперь я понял, что это не совсем так. Ложное впечатление складывалось из-за особенностей подсветки и интерьера. Скорее это похоже на частный клуб для «своих». Заметивший меня вчерашний бармен подтвердил мою догадку.

— Извините, у нас сегодня приватное обслуживание. Поищите другое место, — увидев, что уходить я не собираюсь, он перегнулся через барную стойку и добавил негромко, — Вы же видели вчера тех двоих в черном. Они страшные люди…

— Эти двое в черном мертвы, — перебил я бармена, — Сидят в машине в тридцати метрах от клуба с перекушенными глотками.

— Врешь? — бармен сперва прищурился, а потом еще и принюхался.

— Вот те крест, — я размашисто по-православному перекрестился.

Видимо, бармен счел это достаточной аргументацией моей правдивости. Даром, что работник стакана и шейкера, легко и почти без усилий перемахнул через стойку и устремился к выходу.

Я поспешил следом и едва успел выскочить в закрывающуюся за барменом дверь. Правда, показывать ничего не пришлось. Несмотря на сгустившуюся темноту и отсутствие на парковке фонарей, бармен с легкостью разглядел нужную черную машину на тёмной улице.

Подскочив к машине, он засунул голову в провал разбитого окна и обнюхал салон как поисковый пес.

— Запах забили шалфеем, — вырвалось из него с досадой, затем он витиевато выругался, используя выражения, не вошедшие в мой словарь японского языка, — Когда вы это обнаружили, молодой человек?

— Полминуты назад.

— Как вы здесь оказались?

— Как-как… есть хочу. А других мест пока не знаю.

— Вы кому-то звонили, сообщали?

— Вам сообщал. А больше никому. Я второй день в Японии. Понятия не имею, кому тут надо сообщать.

— Другие свидетели были?

— Не было никого. Вы бы хоть лампочку нормальную повесили.

Мою претензию бармен проигнорировал.

— Зайдите в клуб, молодой человек, вас накормят за счёт заведения. И никуда не уходите. С вами захотят поговорить.

— Да пожалуйста… хоть бы спасибо сказали.

Бармен уже потерял ко мне интерес. Достал смартфон, ткнул посыл вызова и приложил к уху. Его внимание приковано к мертвым телам в машине. Я пожал плечами и вернулся на крыльцо клуба. Открыл дверь, будто собрался зайти внутрь, но не зашел. Пригнувшись, перебежками, прикрываясь кустами, отбежал от двери и спрятался за ближайшей машиной.

Бармен слышал, как закрываясь, хлопнула входная дверь, он думает, что я внутри. А я занял наблюдательную позицию в пятнадцати метрах от него и черного мерседеса.

Долго ждать не пришлось. Вскоре подъехала машина, и я совсем не удивился, что машина не полицейская. Еще один черный, но не мерс, а лимузин, из которого вышел… я глаза протер на всякий случай, ну вдруг ошибся в темноте… нет, не ошибся. Из подъехавшего лимузина вышел Накамура.

Ни фига себе скромный старший секретарь. Вот не даром он носит точно такой же черный костюмчик как и те двое мертвеньких мэнов-ин-блэк. Я сразу почуял, что это неспроста.

А затем открылась другая дверь, из которой вышла… если появление Накамуры можно сравнить с легким джебом левой, то это появление — хороший такой хук с правой… из другой двери вышла моя начальница Мэй Нагата.

Ну, а что, в конце концов Киото — это большая деревня, — я попытался успокоить сам себя, — куда ни пойдешь, встретишь знакомые лица.

Накамура заглянул в разбитое окно, бармен в это время сбивчиво пересказывал ему последовательность событий. Моя скромная персона в его пересказе фигурировала под псевдонимом «один молодой пришибленный на голову гайдзин». Ну а чо? Вполне такая объективная характеристика. Мэй Нагата в окровавленный салон даже не заглянула. Стояла в сторонке с отрешенным видом.

— Мэй, — грубо окликнул ее Накамура.

— Слушаю, оябун.

— Танцуй.

— Что танцевать?

— Этот ваш зов, или как вы там его называете.

— Прямо здесь? На парковке?

— Перечить мне вздумала? — рыкнул Накамура.

— Простите, оябун, — Мэй Нагата скинула туфли, оставшись стоять босыми ногами прямо на асфальте.

Бармен заметно напрягся, не сводя глаз с Нагаты. Накамура наоборот, следил за ней в расслабленной позе, с легким зрительским интересом. Мэй Нагата начала раскачиваться, словно гибкий тростник под порывами ветра.

Она не сделала пока ни одного шага, будто приросла к земле. Зато ее тело изгибалось и извивалось. Ее руки взмывались вверх и в стороны. Я бы сказал, так танцует пламя свечи, когда в комнату врывается сквозняк. Потрясающая пластика. Мне в самом деле стало казаться, что от Мэй Нагаты идет жар как от огня. И свет в ночи… и источник этого света — она сама.

А затем она сделала первый шаг, потом еще один. Блуждающий манящий огонек, казалось, то становится ближе, то отдаляется. Сердце защемило от глубинной тоски, что этот огонь может исчезнуть, скрыться за холмами, и я больше никогда его не увижу, не смогу погреть озябшую душу у его жаркого пламени.